Гэвин Лайл - Сценарий схватки
– Иначе я попаду в серый список.
– Я же должен делать свое дело. Вы понимаете, мистер Карр.
Я медленно кивнул.
– Да, понимаю. Но сначала мне хотелось бы сказать несколько слов, пусть даже немного напыщенных. Мне не нравятся серые списки. У меня старомодные представления о том, что правоохранительные органы должны следить за соблюдением законов. И когда законы не нарушаются, они не должны делать ничего вроде составления серых списков. Это осуждение без обвинения, без суда, без возможности добиться вердикта невиновности.
– Верно. – Он спокойно кивнул. – Это действительно звучит несколько напыщенно. Иной раз я сам так говорю. Когда я говорю о людях, которые полагают, что полицейские хотят быть только полицейскими, и не ждут, что те могут получать удовольствие от своей работы. И не ждут от них, что те будут сходить с ума оттого, что видят, как кто-то занимается рэкетом, просто потому что в тот момент или в том месте может не быть соответствующего закона против этого. – Он слегка улыбнулся. Или может быть это был просто отблеск лампы, стоявшей на низеньком столике между нами. – Иногда, когда я говорю таким образом, это доводит мою жену до белого каления. Ну, а теперь давайте вернемся к главному вопросу.
Я посмотрел на него сквозь полумрак. Я начинал думать, что за фэбээровской миной номер раз на его лице могло быть что-то большее, чем просто академическая выучка. Эта мысль не слишком ободряла.
– Просто так, – сказал он. – Просто чтобы я мог оправдать свои расходы. – Он помахал рукой над пустыми стаканами.
– Я не перевозил оружие в республику. Я не совершал полетов для Хименеса или кого-то еще, с ним связанного – насколько я знаю.
Он помолчал, разглядывая меня, и опять покачал головой.
– Мы слышали... У нас нет отделения на Ямайке. Хорошо – так и запишем. – Он поднялся и бросил пару банкнот на стол. Потом мы направились к лифту.
– Просто ради интереса, – сказал он, – почему вы хотите встретиться с этими пилотами?
– Как я уже сказал, просто ради дружеской беседы. О том, почему они сегодня днем атаковали меня на своих "вампирах". Кстати, откуда они?
– Из Южной Америки.
– Я думал, в Латинской Америке существует своего рода соглашение, ограничивающее торговлю основными видами вооружений. Такими, как реактивные истребители.
– Да, это так. И соглашение действует. До тех пор, пока кто-то не захочет продать, а кто-то еще не захочет купить. Но, если не считать этого, соглашение действует. – Он нажал кнопку лифта и отвернулся, его поджидая. – Вам просто объяснили, что не следует интересоваться тем, что происходит в республике. Если у вас произойдет публичное столкновение с одним из их пилотов, вас могут неправильно понять.
– Другими словами, не трогайте никого в "Шератоне". – Я улыбнулся. – Вы знаете, когда никто не видит, вы довольно приличный агент ФБР.
– Это не мое дело. Драка в казино "Шератона" не относится к федеральным преступлениям.
Лифт остановился позади нас. В свете неоновых лампочек я увидел сетку тонких морщинок у него на лице, седину в короткой прическе. Ему было уже сильно за сорок. Он жил в Пуэрто-Рико в нелегкие годы.
Но возможно, я это уже предполагал.
– Казино? Спасибо, – кивнул я.
– Я заглянул перед тем, как прийти сюда. Удачи – если вы достаточно глупы, чтобы в ней нуждаться.
3
Казино в "Шератоне" представляло собой тихий ярко освещенный зал на первом этаже, где крупье с официальной лицензией время от времени позволяли отдать им ваши деньги в обмен примерно на такое количество удовольствия, которые вы могли получить, купив в супермаркете банку фасоли. И, конечно, возможности съесть фасоль вам не предоставлялось.
Это место выглядело не более завлекательно, чем любое другое в Сан-Хуане. Было время, когда тут было погорячее, это когда крутые парни, которых Кастро вышвырнул из гаванских казино, появились здесь, чтобы показать невежественным туземцам, сколько тузов бывает в колоде. Но они забыли про джокера: отделение ФБР. Некоторые заблаговременно и надежно встали на ноги с тем, чтобы не очутиться за решеткой; другие перебрались в Лас Вегас, прежде чем их успели снять с самолетных трапов.
В любом случае теперь они были здесь лишними. Казино отелей в Сан-Хуане превратились в живой и процветающий памятник решимости туристов потерять достаточное количество денег, чтобы насладиться своей порочностью, и для этого вовсе не было нужды плутовать в игре. Не было нужды даже отчислять какой-то процент в пользу заведения, так как большая часть посетителей приходила сюда в полной решимости потерять десять, двадцать или пятьдесят долларов и оставалась здесь до тех пор, пока этого не происходило – потому что уйти, находясь в выигрыше, выглядело неспортивно и выдавало бы, что они простые туристы, а не заправские игроки.
В один прекрасный день я запатентую идею уволить всех крупье и выбросить за ненадобностью все столы, а вместо этого повесить просто корзину для мусора с надписью: "Строго запрещается бросать сюда ваши деньги". И умру богатым.
В девять тридцать вечера летом, когда еще не начался настоящий сезон, казино было не слишком переполнено. Несколько человек расположились вокруг двух столов с рулеткой, другие играли в блэкджек (азартная карточная игра – прим. пер.) и как всегда шумная группа толпилась возле игроков в крепс (азартная игра в кости – прим. пер.). За вход не нужно было платить, наличные меняли на фишки прямо за столами, так что я просто шатался по залу, как поступил бы на моем месте любой турист, Эдвард Дж. Робинсон или Аль Капоне.
Чувствовал я себя совершенно нормально.
Казалось, здесь не было никого в форме ВВС республики, но ведь всегда можно было положить в кабину "вампира" небольшой чемоданчик, чтобы не выглядеть слишком уж милитаристски. Кстати, для визита доброй воли это было вообще маловероятно. Разглядывание физиономий тоже не принесло бы большой пользы. Любой пилот реактивного самолета в карибских ВВС с одинаковой степенью вероятности мог родиться в Варшаве, Чикаго или Санто-Бартоломео.
Я задумался над тем, скольких людей я успею спросить:"Извините, не вы ли, случайно, пронеслись сегодня днем на реактивном истребителе впритирку ко мне?" – прежде чем вызовут врача, когда чья-то рука неожиданно сунула мне под нос пару костей и голос произнес:
– Кейт, дружище, тебе всегда везло больше, чем ты того заслуживал. Ну-ка, сделай и их счастливыми.
Рука и голос прорвались из небольшой плотной группы людей, толпившихся возле стола, где играли в кости, и в первый момент я не мог разглядеть, кому они принадлежат. Но я знал этот австралийский акцент и знал эту руку: большую крепкую лапу, покрытую темным загаром, заросшую мягкими светлыми волосками и испещренную бесчисленными белыми шрамами, которые оставила на ней жизнь после многолетней работы с рычагами и переключателями в кабинах незнакомых самолетов.
