Андрей Бондаренко - Гвардейская кавалерия
— Командир? — из-за слегка приоткрывшейся тёмно-коричневой двери показалась растрёпанная голова Сизого. — Мы это…. Сейчас. Подожди совсем немного…
Вскоре они, действительно, появились — смущённые, но донельзя довольные и счастливые.
«А ещё, братец, супруги Сизых-Толедо (узнаю строгого и принципиального капитана Куликова), облачены в морскую форму», — дисциплинированно доложил внутренний голос. — «То бишь, в классические полосатые тельняшки, светло-бежевые брезентовые штаны и грубые чёрные ботинки. Причём, шнурки на этих ботинках завязаны откровенно небрежно. Вернее, наспех. Оно и понятно, учитывая некоторые недавние обстоятельства…. Айне, впрочем, это ни капли не вредит. Даже, наоборот, все её женские прелести-достоинства ненавязчиво подчёркиваются. Я имею в виду длинные ноги и высокую грудь, тельняшка-то короткая и тесная — в отличие от дочкиной.… А как у Айны сейчас глаза блестят! Офигеть и не встать. Женщина, одним словом, причём, с «большой» буквы и до мозга костей.… У Сизого же, между прочим, на жилистой шее пламенеет свежий нехилый засос. Картина маслом, короче говоря. Под ёмким и лаконичным названием: — «Жаркая любовь-морковь в классическом мексиканском интерьере…». А ты, дурачок, так и живи — без горячей женской ласки. И поделом, между нами говоря. Не фиг с парашютом прыгать — в неурочный час…. Ну, не нравится кому-то Всемогущему, восседающему на Небесах бескрайних, что некоторые гости из Будущего так и норовят размножиться, путая — тем самым — все карты Общему Миропорядку. Один раз (в плане эксклюзивного исключения, надо понимать), тебе разрешили, и достаточно. Мол, совесть поимей, оглоед белобрысый…».
— Приветствую вас, соратники, — вежливо поздоровался Ник. — Иди-ка сюда, отважная и умелая охотница на кровожадных латиноамериканских аллигаторов, в щёчку чмокну…. А ты, консервативный и упрямый гватемальский кабальеро, лапу давай, пожму…. Отлично смотритесь, ребята. Здоровы, симпатичны, счастливы. Словно бы вторую молодость переживаете. Искренне рад за вас. Так держать…. А что у нас, кстати, происходит, а?
— Да, ничего особенного, дон Андрес, — слегка засмущалась Айна. — Детки, понимаешь, выросли. Афоньо, как гениального математика и шахматиста, московское Руководство отправило на обучение в далёкую Англию. Какая-то там новомодная кибернетика. Или же что-то насквозь аналогичное. Им, понятное дело, видней…. А Мартиночка-то наша замуж собралась — за капитана Куэльо…
— Ещё не факт, — нахмурился Сизый. — Вот, когда свадьба отгремит-отшумит, тогда. А пока — одни только разговоры…
— И ни какие, Лёша, не разговоры. Поверь. В меня дочка пошла. Раз выбрала себе суженого, значит, уже не отпустит. Не отпустит и никому не отдаст. Точка. Ну, как я тебя когда-то — много-много лет тому назад, в дикой чукотской тундре. Высмотрела, приворожила и забрала — навсегда.… Вот, я, командир, и говорю, мол, детишки повзрослели, встали на крыло и разлетаются в разные стороны. Поэтому мы с Лёшей и решили — завести ещё одного ребёночка, чтобы не скучать на старости лет. Ну, и занимаемся — по мере сил — этим самым. То есть, «созданием» чада.
— Понятное дело, — улыбнулся Ник. — А ещё приятное и полезное во всех отношениях. Кто бы спорил. Я, впрочем, совсем про другое спрашивал…. Для чего нас всех здесь собрали? И что тут делает «Кошка»? А ещё эта площадка. Маяк — явно заброшенный. А дверь, ведущая в каморку смотрителя, почти новая. Как такое может быть?
— У Куликова на «Кошке» имеется коротковолновая рация, — приступил к пояснениям Лёха. — С месяц назад он получил строгий приказ от московского Руководства, мол: — «Проконтролировать и обеспечить безопасность отхода «Гранмы» из порта Туспан…». Мы этим самым, собственно, и занимаемся. То бишь, обеспечиваем безопасность отхода. В частности, взяв в краткосрочную неформальную аренду этот высоченный маяк…. У кого — взяв? А у местной криминальной полиции. Они, коршуны прибрежные, давно уже на верхней «маячной» площадке оборудовали полноценный пункт наблюдения (со столом, стульями и кроватью), в плане активной борьбы с обнаглевшими в корягу контрабандистами. Мы и заслали, долго не раздумывая, здешнему полицмейстеру немного американских денежных знаков. Потом я сюда притаранил и закрепил — для пущей маскировки — прямоугольный фанерный щит с заранее вырезанными отверстиями, а также мощную оптику на треноге. Старательно наблюдаем — с краткими перерывами на отдых — за участниками и участницами будущей экспедиции на Кубу.
— И что интересного высмотрели?
— Больно уж они шумные и беспокойные, эти революционно-настроенные деятели, — неодобрительно покачала головой Айна. — Постоянно суетятся, руками беспричинно размахивают, отчаянно (вплоть до пошлых драк), спорят, что-то горячо обсуждают. Никакого понятия о конспирации. Ни малейшего…. Впрочем, может, так оно и надо? Мол, только такие бесшабашно-дерзкие ребята и способны на успешные революционные перевороты? Из знаменитой и нетленной серии: — «Наглость — города берёт…», а? Не знаю, честное слово. Да ты, командир, сам взгляни на это бесхитростное действо, имеющее ярко-выраженный цирковой привкус…
Ник подошёл к треноге, нагнулся и, сориентировав подзорную трубу относительно нужного отверстия в фанерном щите, приступил к наблюдениям.
«И кто, спрашивается, назвал эту «Гранму» — яхтой?», — тут же принялся возмущаться правдолюбивый внутренний голос. — «У данной неуклюжей посудины даже мачт нет. Ну, ни единой. Яхта — без мачты? Нонсенс голимый, и не более того. Обыкновенный катер для лёгких морских прогулок с двумя дизельными двигателями, размещёнными под палубой, короче говоря…. Да, невелико «корыто». Трудно на нём будет разместить восемь десятков бойцов. Причём, с довеском, оружием, боеприпасами и продовольствием…. Ага, вот и дополнительные баки для питьевой воды, установленные прямо на палубе. Неплохо. Пегая лошадка, как раз, прикатила повозку с пузатой цистерной. Рауль Кастро, ловко забравшись на повозку, опускает в горловину цистерны конец длинного чёрного шланга. Сейчас, понятное дело, будут перекачивать пресную водичку в судовые ёмкости…. А народу прилично набралось, человек, наверное, сто двадцать-тридцать. Одни беспрестанно бегают туда-сюда, перетаскивая на «Гранму» какие-то деревянные ящики, брезентовые вещмешки и уродливые кули из рогожи. Другие же скучковались вокруг Фиделя и зачарованно внимают его знаменитым речам. Типа — мудрый удав Каа и доверчивые бандерлоги…. Сорок пять «лишних»? Это, наверное, провожающие. Впрочем, есть и «отверженные», то бишь, те, кого отчислили из списочного состава экспедиции — по самым разным причинам — в самый последний момент. Вон, к примеру, упитанный Эль Пахото, отойдя от «Гранмы» в сторонку, нервно дымит папироской. А на краешке бетонного мола, разочарованно сплёвывая в злые серо-зеленоватые волны, скучает Ванегас, на левой руке которого белеет гипсовая «накладка». Да, бывает…. Ага, старенький обшарпанный «Форд» подъехал и остановился рядом с лошадиной повозкой. Из автомобиля вылезли Каликсто Гарсия, Эрнесто Че Гевара, Хуан Мануэль Маркес и ещё три незнакомых мне парня. По-братски обнимаются с Раулем, приветливо машут руками Фиделю. Вся честная компания в сборе, короче говоря…. А как несчастный катерок мотает-то на прибрежных волнах. О-хо-хо, несладко придётся ребяткам. Да и девчонкам. Которых, впрочем, совсем и немного. И как бы брезентовый тент, под которым сложены продовольственные припасы, штормовым ветром не сорвало бы. Промочит ещё, не дай Бог, конечно…».
