Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого
— Пока не затопит деревья, у нас будет чем их кормить. А потом мы будем иметь мясо, и это значительно увеличит наши запасы.
Внезапно он спохватился:
— А соль?
Запас ее, имевшийся всегда дома, впопыхах оказался забытым.
— Я поплыву за ней, — сказал молодой Полынов.
И без дальнейших слов начал раздеваться.
— Подождите, — остановил его Щербаков. — Попробуем пробраться к дому на ишаке.
Они выбрали наиболее рослого, и Павел, усевшись верхом, с трудом заставил животное войти в воду. К счастью, она доходила им только до коленей, так что путешествие закончилось благополучно.
Прошло еще несколько дней, во всем ущелье остался лишь маленький участок земли, не залитый водой. Пора было перебираться на плот, который Щербаков предусмотрительно выстроил широким и вместительным, устроив на нем даже специальное отделение для животных.
Прежде чем окончательно перейти на плот, Александр Иванович срывающимся голосом сказал:
— Павел, пойдем простимся...
— С кем? — не понял тот.
— С твоей матерью, Павел, — чуть слышно ответил Полынов.
Он подошел к сооружению. Павел и Михаил последовали за ним. Вблизи, за каменной оградой, они увидели могильный холм, весь усеянный разноцветными головками цветов. А над ним, в два человеческих роста, возвышался обелиск, любовно выложенный из камня.
— Здесь моя мама?
Молодой Полынов проговорил это таким голосом, что у Щербакова дрогнуло сердце.
Они прошли за ограду. Александр Иванович опустился на колени и поцеловал могилу. Сын сделал то же самое, а Михаил стоял, склонив голову.
— Прощай, Мария, ты была настоящим другом, а я перед тобой так виноват, — тихо произнес старый врач.
Потом в молчании они вышли, и, уже ступая по воде, добрались до плота, возле которого лежала Эмма.
— Возьмем ее с собой, — сказал молодой Полынов.
— Нет, — твердо ответил Щербаков, — этого сделать нельзя, нам самим, возможно, предстоит голодная смерть.
Ящерица взобралась передними лапами на плот и, подняв свою безобразную морду, несколько раз жалостно, но отчетливо издала звук, который уже слышал Щербаков: «Ма-ма»
...Щербаков вздрогнул, вспомнив, что именно этот звук дважды заставлял его думать о присутствии вблизи дома какого-то таинственного существа.
Первым не выдержал Павел. Он соскочил на землю и помог Эмме взобраться на бревна.
— Пускай, — проговорил Полынов.
Щербаков молча согласился.
Ночь они провели на плоту, а наутро увидели, что он уже всплыл...
ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ГОР
Высокогорная геологическая экспедиция Василия Яковлевича Бархатова сначала расположилась на месте прошлогодней стоянки, но затем перебазировалась выше, к подножию безымянной вершины. В двух палатках жили и трудились ее участники, среди них и Рашид. Он узнал о предстоящей экспедиции от Гали, с которой дружба крепла с каждым днем, правда, пока в письмах. Когда начались каникулы, он добрался до экспедиции и был зачислен Бархатовым в ее состав.
Лене все здесь напоминало о любимом человеке. Прошел почти год со дня исчезновения Щербакова, но девушка не могла забыть его.
Трудиться всем приходилось много, начальник экспедиции торопился закончить изыскательские работы: уже было решение правительства в этом году начать разработку титана.
А за решением следовало дело. Внизу расположился лагерь строителей, началась прокладка асфальтированной дороги, к месту будущего рудника. День и ночь не умолкал шум тракторов и бульдозеров, электрические экскаваторы стальными челюстями ковшей вгрызались в твердый грунт, ровняли профиль будущей дороги.
Начальник строительства, мускулистый, средних лет мужчина, Сергей Андрианович Круглов, имеющий за плечами уже немалый опыт работы в горах (он был начальником участка на строительстве знаменитого памирского тракта), время от времени появлялся в высокогорном лагере и подолгу беседовал с Бархатовым.
Тщательные изыскания убедили Василия Яковлевича в том, что основные залежи руды спрятаны в глубине безымянной горы. Но многовековая обледенелость ее, неприступная крутизна скал, не дававшая возможность даже самым опытным альпинистам подняться на вершину, чрезвычайно усложняли задачу добычи металла.
Это и было главной темой разговора Круглова с Бархатовым. Они обсуждали десятки вариантов, но все отклоняли по той причине, что для осуществления их требовалось больше двух лет. А родине нужен был металл именно в этом году. И металл уже найден, дело оставалось за организацией добычи.
Во время одной из таких бесед родилась смелая идея. Однако осуществить ее можно было только с согласия центральных организаций.
Через несколько дней Круглов на машине добрался до Ферганы, а оттуда на самолете вылетел в Москву.
В ожидании его, Бархатов усилил изыскательские работы, торопясь как можно точнее определить границы залегания металлической руды.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС
Высокогорная страна, образно названная «крышей мира», необычайно богата.
Известный советский исследователь и литератор П. Лукницкий писал:
«Горы Памира со времени глубокой древности славились своими полезными ископаемыми — золотом, лалом (розово-красной шпинелью — так называемые «рубиновые копи» Горана), синим полудрагоценным камнем ляджуаром (ляпис-лазурью) — в Шахдаринском хребте, горным хрусталем, гранатом, асбестом, железной рудой (добывавшейся кустарным способом на Ванче). Многие месторождения были известны по всему Востоку еще десять веков назад, но в XIX веке и к началу XX века были либо заброшены, либо разрабатывались в столь ничтожных размерах, что практического значения не имели.
Контакты осадочных пород с изверженными — те места, где магма, прорываясь сквозь толщу осадочных пород, обжигала их, всегда подвергались при остывании усиленной кристаллизации и, значит, особенно богаты различными минералами. Поэтому советские экспедиции искали и обнаружили на Памире множество новых месторождений цветных и редких металлов, пьезокварца, слюды.
Обнаружены на Памире также запасы поваренной соли, бурого угля, торфа, серы, селитры, графита...
Площадь Горно-Бадахшанской автономной области велика — 61 140 квадратных километров, но лишь одну сороковую часть ее составляют долины, все остальное — горы. Суровая природа позволяет осваивать только ту часть этой площади, которая доступна для развития дорог и народнохозяйственного строительства.
Это прежде всего долины и ущелья Западного Памира... Весь труднодоступный, охваченный ледниками, неприветливый из-за своего жесточайшего климата, Северо-Западный Памир по-прежнему необитаем. Здесь, в исполинских высях, живет только несколько самоотверженных и мужественных метеорологических станций и гидрогляциометеорологическая обсерватория на леднике Федченко».
