Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого
Сюда и пришли обитатели ущелья. Прямо над головой, на высоту в несколько сот метров, скала поднималась отвесно. Но дальше, насколько мог видеть глаз, она имела небольшой наклон и слегка неровную поверхность.
— Начнем? — стараясь скрыть волнение, проговорил Щербаков. — Павел, дайте-ка сюда зубило.
Острым концом он подставил зубило к скале на высоте человеческого роста и равномерно стал ударять по нему. Мелкий щебень посыпался на землю. Порода оказалась прочной и плохо поддавалась.
Трудно передать, что Михаил испытывал в это время. Ведь сейчас решался вопрос их жизни; в одно мгновение мог рухнуть весь план освобождения. Александр Иванович стоял несколько в стороне, строгий и как-будто безучастный. Тот, кто взглянул бы в эту минуту на его лицо, не тронутое старческими морщинами, подумал бы, что все происходящее его не касается. За многие годы, проведенные в ущелье, он пережил не одно разочарование.
Зато совершенно не скрывал своего волнения Павел, в его темных больших глазах застыла тревога. Несколько раз он порывался к Щербакову, намереваясь взять у него молоток, но Михаил не замечал этого, продолжая работать. Рука устала, но он увлеченно продолжал трудиться. Наконец в пробитое отверстие Щербаков вогнал деревянную пробку.
Когда скрылось острие крюка в пробке, Михаил с трудом сдержал вздох облегчения. Дерево не сломалось. Эвкалипт оправдал ожидания, оказался достаточно крепким.
Теперь дело пошло быстрее, и через некоторое время Михаилу удалось вогнать в выдолбленное гнездо еще один крюк.
— Ну, вот и все, — весело проговорил он.
Затем, взявшись обеими руками за крюк, повис на нем. Крюк выдержал его тяжесть.
Испытания, как написали бы в официальном отчете, прошли успешно.
Домой возвращались ободренными. Будущее уже не казалось безнадежно печальным.
— Михаил Георгиевич, — сказал Полынов, — все это очень хорошо. Но нужно подумать и о вашей безопасности.
— Моей? — переспросил Щербаков, — а что мне угрожает?
— Мало ли что может случится, когда вы окажетесь на высоте... случайно оступитесь, не выдержит крюк и тогда...
Он не договорил, но Михаил понял его мысль.
— Не беспокойтесь, Александр Иванович, я уже думал об этом... Слететь и сломать голову у меня нет никакого желания, да и, кроме того, в нашем альпинистском спорте существуют строгие правила безопасности, которые мне, мастеру этого спорта, нарушать никак нельзя.
— А что такое мастер? — опросил молодой Полынов.
Щербаков рассмеялся. Настроение у него было отличное.
— Дорогой Павел, — ответил он весело, — мне придется о многом рассказать тебе, прежде чем мы выйдем из ущелья. Мы еще займемся этим.
— Раньше вы ничего не хотели мне рассказывать.
— На то были причины, не от меня зависящие.
Щербаков весело посмотрел на старого врача и продолжал:
— Но теперь, я думаю, запрет снимается? Не так ли, Александр Иванович?
— Вы будете заниматься с нами обоими. Или меня вы хотите оставить здесь? — пошутил Полынов.
— Что вы, Александр Иванович, мне бы этого не простили... Я надеюсь, конечно, не без вашей помощи, еще попасть на заседание Академии медицинских наук, где будет обсуждаться ваш доклад... Ну так вот, — вернулся Щербаков к прерванной теме, — поговорим о безопасности. По мере того как наше сооружение станет уходить вверх, нужна будет надежная бечевка, веревка или шнур, как хотите, так и называйте.
— Это можно сделать, — вставил молодой Полынов. — Мы плетем веревку из растений, она крепкая, архары не в силах ее порвать...
— Да, я видел... Значит, придется наладить ее изготовление в более широких масштабах... Но это еще не все. Помните, я говорил о своем парашюте... Подняться на нем, к сожалению, нельзя, но он как раз предназначен для людей, совершающих трудные восхождения. Если такой человек сорвется, парашют поможет ему. Амортизатор у него цел. Если удастся найти эластичный и достаточно крепкий материал, то сделаем стропы, взамен порванных при неудачном падении на ваши страшенные кактусы. И тогда у того, кто будет подниматься, окажется двойная страховка... Павел, ты, конечно, опять не знаешь, что означает это слово, я скажу проще, защита. Вот так, Александр Иванович, — закончил Щербаков. — Сделаем все возможное, чтобы тому, кто будет работать на высоте, опасность не угрожала.
С этого дня время пошло незаметно. Все трое трудились с утра до позднего вечера. Они мало говорили о будущем, но мысли их были заняты только им.
Работа продвигалась не так быстро, как этого хотелось. Одно дело выдалбливать гнезда и вбивать крюки, стоя на земле, другое — когда находишься в воздухе и крюк приходится держать над головой. Расстояние между ними пришлось уменьшить с полуметра до сорока сантиметров, но и тогда тратилось немало усилий.
После первого месяца напряженной работы выяснилось, что они изготовили и вбили всего сто пятьдесят два крюка. Цифра эта привела Щербакова в уныние. По его самым оптимистическим подсчетам выходило, что до вершины они сумеют добраться ее раньше, чем через шесть лет.
«Шесть лет! Прощай, Лена», — думал теперь Михаил. Если б ему убедиться, что она его не любит, ему, вероятно, сейчас было бы легче. Он бы переборол свои чувства, смирился с тем, что она будет с другим. Павел заметил перемену в настроении Щербакова и. попытался заговорить с ним, узнать, в чем дело. Но Михаил в ответ лишь грустно улыбнулся:.
— Ничего... Все пройдет... Будем работать...
И он работал. Больших усилий ему стоило привести свой парашют в порядок. В этом Михаилу помог Александр Иванович, изготовивший в конце концов тонкую и прочную материю. Теперь Щербаков и молодой Полынов, поочередно отправляясь вбивать крюки, имели за плечами надежное средство защиты.
Подошло время весны. И хотя в ущелье всегда было достаточно тепло, все же и здесь природа меняла свои краски.
Огромными, прекрасными цветами, похожими на бахрому знамени, зацвели эвкалипты, появились крохотные, величиной с вишню, но только желтоватого цвета плоды на финиковых пальмах, кактусы поражали многообразием и яркостью своих цветов.
Теперь строители лестницы поднимались еще раньше, так как много забот появилось по хозяйству, работать приходилось и на участке за домом, и в саду, и на плантациях.
КАТАСТРОФА
Однажды Михаила разбудил отдаленный шум, похожий на грохотанье грома.
«Гроза», — подумал он, соскочив с постели, но когда выглянул наружу, то увидел спокойное звездное небо.
Постоял несколько минут, прислушиваясь. «Это в горах» — решил Михаил, привыкший к тому, что время от времени в горах что-то грохочет.
И наутро об этом даже не было разговора. Однако, когда в полдень он с молодым Полыновым пришел к месту, где сооружалась лестница, впадина оказалась наполовину затопленной водой.
