Роберт Хайнлайн - Искатель. 1993. Выпуск №3
— Они взяли портативный телевизор и кое-что еще. Возможно, кто-нибудь видел, как они выносили вещи?
— К сожалению, нет. Эти трое ребят, должно быть, болтались возле магазина и видели, как мама и Кэрол вышли без покупок. Они поняли, что товары им должны были доставить на дом. Вероятно, эти трое пошли за ними до дома. Вы же знаете, что этот ваш привратник здоровается со всеми, называя фамилию? Поэтому им нетрудно было узнать фамилию мамы, привратник прочирикал ей: «Здравствуйте, миссис Бенджамин», а список жильцов прямо перед входной дверью, напротив кнопки звонка. Так что они узнали ее фамилию и номер квартиры, а затем, как думает лейтенант Бригс, отправились на Семьдесят первую улицу к тому дурацкому многоквартирному зданию на полпути к тупику. Попасть в это здание не представляет никакой трудности, а через подвал — в большой двор позади вашего дома. Преступникам оставалось только пробраться в ваш подвал. Похоже, не первые грабители пользуются этим путем. Я бы обязательно поговорил с управляющим: нужно забить окна в подвале.
— Это все равно, что запереть конюшню после того, как лошадь украли.
— Наверняка не в последний раз преступники проникли в этот дом, папа. В нашем городе это самое обычное явление.
Пол безразлично кивнул.
— Трудно поверить. Я никак не могу постичь это бессмысленное убийство…
— Я сомневаюсь, чтобы оно было продумано, папа. Мне кажется, никто не убивает голыми руками, если только не озверел до такой степени. Так не бывает.
Пол почувствовал, что его охватывает приступ ослепляющего гнева.
— Именно так ты и защищал бы их?
— Что?
— Твои аргументы в их защиту. Они не отвечали за свои действия, — в голосе его появились нотки злобного подражания, — ваша честь, они не знали, что они…
— Погодите, папа.
— …делали. Ну, черт побери, мне наплевать, как ты это называешь, но это преднамеренное хладнокровное убийство, и если ты думаешь…
— Я не думаю, — холодно возразил Джек, — я знаю. Конечно, это убийство.
— Не смейся надо мной. Я видел, как ты в суде пытался представить своих грязных преступных клиентиков невиновными и даже жертвами. Я не…
— Папа, выслушайте меня. Кто бы ни поступил так с мамой и Кэрол, он виновен в совершении неоправданного убийства. Это закон — закон, предусматривающий наказание за убийство при совершении преступления. Любая смерть в результате совершения преступления является неоправданным убийством, даже если смерть явилась случайностью, что, как известно Богу, в мамином случае совершенно не так. Они совершили преступление — нападение с целью ограбления — и виновны в убийстве. Боже мой, вы думаете, я возражаю против этого? Вы действительно думаете, что я бы…
— Да, думаю! — Пол прокричал эти слова в бешенстве. — Ты полагаешь, что все ваши расчудесные закорюки юридической бюрократии смогут это объяснить? Ты действительно думаешь, что эти дикари заслуживают всей это заумщины?
— Ну и что же вы предлагаете? — Джек был спокоен, мягок, рассудителен. — Поймать их и повесить на ближайшей перекладине?
— Для них этого слишком мало. За ними нужно охотиться, как за бешеными собаками, и пристреливать на месте, их нужно…
— Папа, вы просто взвинчиваете себя. Это никому не принесет никакой пользы. Я чувствую себя так же, как и вы, и прекрасно понимаю, что вы переживаете. Но этих ублюдков еще не поймали, а вы уже приходите к поспешному выводу, что какой-нибудь хитроумный адвокат собирается добиться их освобождения. Какая польза изводить себя бесполезными размышлениями? Этих ребят еще не поймали и скорее всего никогда не поймают. Зачем расстраиваться из-за ошибок правосудия, которые еще и не произошли?
— Потому что я видел, как все это бывает. Даже если полиция схватит их, они тут же выйдут через вращающуюся дверь — обратно на улицу. И главным образом, из-за таких желающих добра ублюдкам, как ты! Неужели все происшедшее не заставило тебя подумать о том, что ты делаешь?
— Заставило, — сказал Джек. — Но давайте не будем говорить об этом сейчас, хорошо?
— Что у вас, у детей, за характер? На твоем месте я подал бы заявление об увольнении два дня назад и попросил работу в конторе районного прокурора. Как ты можешь думать о том, чтобы вернуться к себе в бюро и снова взяться за защиту этих чудовищ?
— Все не так просто, и вы знаете это.
— Неужели?! — взорвался Пол. — Клянусь Богом, может быть, это как раз очень просто, а мы не имеем мужества признаться в этом!
— Поэтому вам хотелось бы нацепить пару ковбойских шестизарядных револьверов и отправиться расстреливать их, да?
— Сейчас, — согласился Пол, — это именно то, что мне хотелось бы сделать. И я не уверен, что это плохая мысль.
— У меня довольно хороший слух, не надо кричать.
— Прости, — огрызнулся Пол.
Джек сидел в мятом черном костюме, волосы растрепаны, в глазах горечь.
Пол слишком долго не отводил взгляда от лица Джека — и Джек не выдержал — поднялся и пошел к стенному бару.
— Выпить хотите?
— Не отказался бы от глотка.
— Держу пари, вы думали, что я так и не предложу. — Джек улыбнулся. Он открыл дверцу бара и налил до половины в два стакана шотландского виски. Без льда и содовой. Протянул один стакан Полу и вернулся на свое место. — Прошу прощения, если показался утешителем. Дело в том, что мне самому нужны были слова утешения. Это логично?
— Конечно. Прости, что я так вскипел.
— Всю неделю я вспоминал один случай, который произошел три года назад, — начал Джек. — Я был в городе по какому-то поручению, что-то связанное с одним из клиентов. Вечер был хороший, и я возвращался домой пешком. Возле Брайант-парка наткнулся на девчушку. Она была вся растрепана. Оказалось, ее изнасиловали прямо в парке. Я дал ей на такси и посоветовал заявить в полицию. Полагаю, она этого не сделала.
— Почему же?
— Она была какая-то безвольная. Вероятно, групповое изнасилование для нее не было потрясением. Она очень расстроилась, но не была взбешена. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не совсем.
— Вот в чем суть: многое теперь не принимается всерьез. Или принимается как само собой разумеющееся. Вы знаете, что эта девица сказала мне? Она сказала, что ей не следовало ходить в Брайант-парк в такой час. Она думала, что это ее собственная вина. Ее бы не изнасиловали, если бы она туда не пошла. В странное время мы живем…
— Не пытаешься ли ты сказать, — выдохнул Пол, — что мать Кэрол сама виновата в том, что произошло?
— Ни в коем случае. Не порите горячку. Я полагаю, что если бы вы оба жили так, будто находитесь в осажденной крепости: постоянно бы пользовались смотровым глазком, никогда не впускали в квартиру посторонних лиц, вставили бы дополнительные замки на двери, никогда не выходили бы из квартиры без злой собаки на поводке — если бы вы предпочли жить так, го с ней наверняка ничего не случилось. Но кто может так жить?!
