Александр Казанцев - Обычный рейс (Полярные новеллы)
Ваня бессмысленно твердил:
— Это же собаки! Это же наши собачки! Они еще нужны будут.
Пес воспользовался промедлением и вырвался. Он отбежал на несколько шагов, но Гекса кинулась на него и стала яростно кусать. Пес завизжал и отбежал подальше.
Гекса прогнала от людей и остальных собак.
Михаил Иванович должен был рассудить Ваню и Матвея Сергеевича. Съесть или не съесть одну из собак?
— А ведь дойдем до острова, они еще какую нам службу сослужат, сказал Михаил Иванович, просительно глядя на Матвея Сергеевича.
Тот упрямо покачал головой.
— Так и будет, — решительно сказал тогда Михаил Иванович. — Собак не тронем.
Матвей Сергеевич пожал плечами.
Ваня, словно не доверяя товарищу, стал просить у него нож.
— Зачем тебе? — рассердился Матвей Сергеевич. — Что я, дисциплины не знаю?
— Нет, — смутился Ваня. — Я просто так. Ну, дайте нож. Я лед буду сковыривать с проводов.
— Возьми, — с усмешкой сказал Матвей Сергеевич.
Ваня, чтобы оправдать свою просьбу, стал копаться омертвевшими пальцами в рации, скалывая ножом лед с проводов.
Внезапно бросив работу, он посмотрел на Матвея Сергеевича:
— Матвей Сергеевич… а лед… лед проводит электричество?
— Нет, — сердито отозвался механик.
— Вот и я тоже об этом подумал, — обрадованно сказал Ваня. Его глаза оживились. — Вот конденсаторы… Они подмочены и потеряли свои изоляционные свойства. А если их взять и просушить… Нет, не просушить, а как следует проморозить? Ведь это все равно, что просушить? А?
— Должно быть, так, — неуверенно сказал Матвей Сергеевич.
— Так что ж ты, братец, медлишь! — закричал обрадованный Михаил Иванович. — Давай пробуй, пробуй…
— Сейчас, — радостно отозвался Ваня.
— Давай сюда свою рацию. Становись на ветер, промораживай ее как следует!
В обледенелой одежде, стоя на пронизывающем ветру, старались люди проморозить и без того обледеневшую станцию.
Потом Ваня дрожащими руками попробовал настроиться.
В наушниках запищало.
Ваня обнимался с Матвеем Сергеевичем, забыв о недавней ссоре. Михаил Иванович торопил Ваню, требуя передать радиограмму.
И в бухте Рубиновой наконец получили эту радиограмму.
"Находимся в двадцати километрах от острова Ледникового. Связь была утеряна из-за подмокшей рации. Нарты провалились под лед. Стремимся выполнить задание…"
Радиограмма эта была получена на третьи сутки после потери связи. Арктика вздохнула облегченно. Не было ни одного полярника, который с тревогой не следил бы за эфиром, не спрашивал бы товарища за тысячи километров, что слышно о «них».
Никто не знал, чего стоило трем полярникам "выполнить задание".
Они уже не шли, а брели, шатаясь, падая и поднимаясь вновь. Из постромок они сделали веревку, и каждый обвязался ею вокруг пояса. Глаза плохо видели. В ушах стоял шум, как будто море вырвалось из-под льдов и билось о скалы.
Собаки бежали за людьми, но не приближались к ним близко. Верно, Гекса не позволяла.
И люди все-таки дошли.
"Поднимаемся на ледник острова Ледникового", — радировали они.
Люди не поднимались на ледник, а заползали на него, лежа на животах, связанные друг с другом постромками. Они ползли, стиснув зубы, зажмурив глаза от напряжения, кусая губы, в кровь раздирая о шершавый наст обмороженные щеки.
И все-таки добрались до вершины!
Надо было идти дальше. Теперь уже было недалеко.
Три шатающиеся фигуры пошли. Собаки в отдалении бежали за ними. Шерсть на их провалившихся боках торчала во все стороны.
Михаил Иванович по-прежнему шел первым, натягивая веревку. В руках он держал палку и не то опирался на нее, не то щупал дорогу, словно был слеп. И вдруг он… исчез…
Ваня дернулся вперед, упал. Матвей Сергеевич с размаху сел и, расставив свои длинные ноги, уперся ими в снег. Рацию, которая была у него в руках, он бросил и ухватился за нее, как за якорь.
Гекса метнулась вперед и стала лаять на провал в снегу.
— Держись, командир! — крикнул Матвей Сергеевич.
Ваня опомнился. Вместе с Матвеем Сергеевичем они стали тащить постромки. Из снега показалось обросшее, обмороженное лицо Михаила Ивановича. Он судорожно хватался руками за снег. Товарищи помогали ему.
— Трещина, ребятки, трещина… — еле проговорил он.
Ваня бросил снежок в провал. Где-то в глубине булькнуло.
Матвей Сергеевич покачал головой.
Трещину предстояло обойти, сделать крюк километра в полтора.
Еще полтора километра?
У людей не было сил. Этот обход стоил им больше, чем последние двадцать километров. Они уже не могли подняться на ноги, они двигались на четвереньках, заползая на этот последний бугор.
А Михаил Иванович говорил своим бодрым тенорком:
— Последний ведь пригорочек, ребятки, последний… Вот сейчас поднимемся и увидим домики полярной станции. И склад там есть, — переходил он почему-то на шепот. — А в складу том: жирные окороки, ребятки, колбасы копченые… консервы, сардинки, шпроты, маслом залитые… Или мясные консервы… Примус есть там, огонь разожгем и такой суп сварим, жирный, горячий… губы обжигать будем…
От этих слов прибавлялись силы. Люди лезли на бугор.
— Вот заползем, — шептал Михаил Иванович, — заползем и сразу увидим…
Люди все-таки заползли. И увидели…
…Все было пустынно и бело кругом. Словно на краю обрыва, поднималась из снега тонкая, согнувшаяся вверху мачта радиостанции. Домов около нее… не было!
Люди лежали на снегу. Они боялись взглянуть друг на друга. Полярной станции не было. Значит, она обвалилась вместе с берегом.
…Юрий, сидя в бухте Рубиновой у приемника, плакал, не стыдясь даже девушек: он принял радиограмму о положении на Ледниковом. Послать помощь было невозможно: проливы вскрылись. Да и собак в бухте Рубиновой не было.
Через шесть месяцев после всего случившегося "Георгий Седов" подходил к Ледниковому.
Вспоминая все, что рассказывали мне в бухте Рубиновой, я в бинокль рассматривал остров.
Раньше всего я увидел тонкую, чуть загнутую вверх мачту, поднимавшуюся над базальтовыми скалами, похожими на крепостные бастионы.
Потом я увидел ледник, к которому хотел подвести корабль капитан.
На леднике стояли три фигуры: одна — большая и толстая, другая высокая, тонкая и третья — маленькая. Около них на снегу что-то двигалось.
Много позже я разобрал, что это была рыжая собака на трех лапах.
Корабль ткнулся носом в ледник. Люди спрыгнули на лед. Это были полярники, пополнявшие штат полярной станции. Вновь прибывшие тепло приветствовали трех героев, сумевших за полгода до прибытия «Седова» открыть станцию.
