Виктор Точинов - Остров без сокровищ
И все-таки я не смог выстрелить… Сейчас, долгое время спустя, трудно судить о том, что стало тому истинной причиной. Возможно, я не рискнул избавить мир от одного из самых гнусных злодеев лишь потому, что боялся не успеть скрыться в темноте от его сообщников.
Вдали снова раздался тот самый свист, который я слышал, выйдя из трактира на дорогу. На этот раз он прозвучал дважды. Прежде я думал, что этим свистом слепой сзывает своих товарищей на штурм. Но теперь я заметил, что свист раздается со стороны холма, обращенного к деревушке, и догадался, что это сигнал, предупреждающий бандитов об опасности.
– Это Дэрк, – сказал один. – Слышите: он свистит два раза. Надо уходить, ребята.
– Уходить?! – крикнул Пью. – Закончите дело, олухи! Дэрк всегда был дурак и трус. Нечего слушать Дэрка. Поджигайте трактир! Где факелы, дьявол вас раздери?!
Но бандиты уже не слушали своего главаря… С холмов, со стороны деревушки, донесся топот скачущих лошадей. И это, похоже, стало полной неожиданностью для разбойников, они никак не ждали, что опасность приблизится столь быстро.
– Там конные, бежим! – крикнул кто-то.
Злодеи кинулись в разные стороны – одни к морю, по берегу бухты, другие вверх, по откосу холма. Через полминуты на дороге остался один Пью, сообщники позабыли о нем в паническом страхе, озабоченные лишь спасением своей шкуры.
Оставшись один, слепец в бешенстве стучал палкой и, протягивая руки, звал товарищей… Он метался по дороге в нескольких шагах от меня, приговаривая плачущим голосом:
– Джонни, Черный Пес, Дэрк… – Он называл и другие имена. – Ведь вы не кинете старого Пью, дорогие товарищи, ведь вы не оставите старого Пью!
Топот коней между тем приближался. Уже можно было различить пять или шесть всадников, озаренных луной. Они неслись во весь опор вниз по склону холма.
Тут слепой сообразил, что никто ему уже не поможет, а спастись самому нет ни времени, ни возможности.
– Будьте вы прокляты, зловонные псы! – вскричал Пью истошным голосом, который мне едва ли удастся позабыть.
Обезумев от ярости, он изо всех сил швырнул свою палку. На его и мою беду, она полетела прямо в ракитовый куст, служивший мне укрытием, сильно ударив меня по плечу. От неожиданности и боли палец мой дернулся, пистолет выстрелил с грохотом, ошеломившим и напугавшим меня.
Не знаю, попал ли я в старого Пью, скорее всего пуля пролетела мимо, – а содрогнулся слепец лишь от неожиданного выстрела, раздавшегося буквально над ухом. В следующий миг это потеряло всякое значение, потому что грудь коня, скакавшему впереди всех, опрокинула Пью на дорогу.
Верховой хотел спасти его, но было поздно. Отчаянный крик слепого, казалось, разорвал ночную тьму. Четыре копыта лошади смяли и раздавили его. Он упал на бок, медленно перевернулся навзничь и больше не двигался.
Я отшвырнул пистолет, выскочил из-за куста и окликнул верховых.
Комментарий к реконструкции № 3
В том варианте смерти Пью, что Джим Хокинс решился вынести на публику, вот что вызывает большие сомнения: зачем слепой полез под копыта?
У него ведь тонкий, изощренный слух: по его собственным словам, Пью слышит, «как муха пролетит». Слова слепой подтверждает делом – на слух определяет, где сидит Билли Бонс, и даже слышит, как тот пытается встать и как дрожат его пальцы, – а эти движения сопровождаются далеко не самыми громкими звуками…
Факт в общем-то хорошо известный – при потере зрения другие чувства у человека обостряются, чтобы как-то компенсировать утрату. Отчего же Пью не услышал, как лошадь грохочет копытами по дороге? А если услышал, зачем под нее полез?
Нет, понятно, ситуация для Пью стрессовая, но все же… Слух у него главный орган чувств, как зрение у остальных. Зрячий человек в стрессовой ситуации, как бы ни паниковал, лошадь все-таки заметит и под копыта не полезет. А Пью, способный услышать полет мухи, стук копыт не услышал и прямиком под них угодил. Странно…
Вторая странность в этом эпизоде – пистолетный выстрел как сигнал опасности. Как последний предупреждающий сигнал. Но зачем стрелять? Ведь те, кого стрелявший бандит предупреждал, прекрасно услышали до того свист. Более того, он стреляет в тот момент, когда уже всем слышен топот приближающихся лошадей!
Вокруг ночь, темнота… Кто едет, не понять. Может, полиция или таможенники, а может и нет, какие-то случайные всадники. А если даже приближаются стражи порядка, далеко не факт, что они спешат именно в «Адмирал Бенбоу». Может, проедут мимо… Так зачем стрелять, заведомо привлекая внимание? Не лучше ли рассредоточиться, залечь, пользуясь темнотой, – и посмотреть, не проедет ли полиция (если это полиция) мимо? А выстрел почти стопроцентная гарантия, что не проедет. Поинтересуется, кто стрелял и зачем.
Бандитам стрелять было абсолютно незачем, однако же многие слышали в ту ночь пистолетный выстрел, прогремевший у «Адмирала Бенбоу». Хокинс не может промолчать о нем и сообщает нам версию о сигнале тревоги, явно шитую белую нитками…
Третья неясность: куда делся заряженный пистолет, полученный Хокинсом в деревне? Он его взял – и тут же пистолет загадочным образом испарился. Нигде в тексте больше не упоминается. Куда он исчез? Оставить его в трактире или в другом месте Хокинс не мог – опасность столкнуться с бандитами лицом к лицу остается до самого конца, до появления таможенников. Глупо расставаться в такой ситуации с мощным средством самообороны.
Выронил? Так из окон Джим не выпрыгивал, через заборы не лазал… Сами по себе пистолеты из карманов не выпадают. Позже, при захвате «Испаньолы», Хокинс исполнял довольно-таки акробатические трюки, но два пистолета в его карманах остались целы и невредимы.
Про пистолет Джим молчит преднамеренно… Про то, как получил его, написал, – слишком много тому было свидетелей. А потом перестал упоминать оружие, лежавшее в его кармане, – в надежде, что читатели, отвлеченные каскадом приключений, напрочь позабудут про пистолет. Но мы ничего не забыли…
И если свести эти странности вместе, вот что получается:
– в ночи звучит выстрел, сделанный якобы бандитом, который, однако, не имел даже малейших резонов для стрельбы;
– в кармане у Хокинса лежит пистолет, про который он упорно не желает вспоминать в свое мемуаре;
– на дороге лежит труп Пью, якобы попавшего под лошадь, – хотя слепой не мог не слышать своим изощренным слухом грохот копыт.
Самое смешное, что приведенной выше реконструкции нельзя верить… Она реконструирует не события – лишь то, как врал бы о них Хокинс, если бы его прихватили с дымящимся пистолетом в руках не таможенники, а люди, никак не связанные со сквайром Трелони.
