Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4
— Да, да, у меня есть уже предложения, — поспешно закивал головой полковник.
— Что-то товарищ Саранчин, — первый, морщась, глянул на подполковника. — У вас слабо и с профессиональной выучкой сотрудников. Вы что, забыли про их подготовку? Вот и Порфирий Петрович подтвердит вам, что это задача номер один.
— Да. Сначала человека научить надо, — засуетился подполковник, — а потом требовать с него.
«Все они тут вроде правильно говорят, — подумал Комлев. — А сами делают с точностью до наоборот. Вот и меня кинули в поезд, идущий полным ходом. Как котенка, взяли за загривок и швырнули».
— И вот что я вам еще скажу, — говорил тем временем Жимин. — Новогодний праздник приближается. Подумайте и о выпивке, — зал удивленно оживился. — Вы меня неправильно поняли. Знаете, как относится к спиртному наш генерал. Так вот, учтите это. Даже пива ни-ни!
Сотрудники сдержанно заурчали. Можно было понять, что изжитие спиртного в отделе идет болезненно.
— И еще об одном, — говорил Порфирий Петрович. — Ваш внешний вид. Где подтянутость? Выправка? У одного милиционера брюшко, у другого — уже брюхо! А зады их — в соответствии с выслугой. И рад был бы погнаться за преступником, да одышка не дает. А возьмите Затвеева. Он уголовные дела не в суд отправлял, а прятал за батарею. Так сказать, выдерживал.
— Как самогон, — кто-то шепнул в зале.
— Это он про тебя, — Тормошилов толкнул Афанасия.
— Чего ты этим хочешь сказать? — насупился тот.
— Как чего? — заговорщицки прошептал. — А за батареей ты смотрел?
— Нет.
— А еще следователь…
Комлева охватило неясное волнение. До окончания совещания он уже не соображал ничего. Услышав, наконец, «Товарищи офицеры!» и проводив взглядом начальство, со всех ног кинулся к себе:
«Неужто за батареей? Еще сочтут, что это я их спрятал…»
Оказавшись в кабинете, опустился на колени и, изгибаясь, стал косить глазом в узкое пространство между батареей и стеной. Для верности поводил ладонью в щели, а потом надтреснутой ученической линейкой. Ничего не нашел. Лишь из-под сейфа выгреб несколько заплесневелых сухарей, пробки от бутылок и заржавелую мышеловку.
— Еще и покалечиться мог! — отдернул руку. Не успел разогнуться, как ворвался Шкандыба.
— За батареей смотрел?
— Ничего.
— А здесь? Здесь? — Кучерявый ткнул в шкаф, в сейф.
— Там тоже нет, — замотал головой.
— Ну, Афанасий Герасимыч! Считай, что я этого не знаю. Но ты мне вынь да положь!
После его ухода следователь схватился за голову: «Вот тебе, Афанасий, и еще задачка. Может, Затвеев их в туалете на гвоздик приспособил. Или на растопку пустил. Откуда я могу знать. И зачем только сюда сунулся. Видимо, придется теперь с кабинетом этим распрощаться…»
За окошком пролетали мимо, густо роились, прилипали к стеклам нахальные белые мухи. В кабинет вошел Дубняш и опустил перед Комлевым листок:
— На, важный документ! Справчоночку районный архитектор дал. Что бы ты без меня делал…
Следователь прочитал:
«СПРАВКА
Граница между Заводским и Железнодорожным районами в районе улицы Чапаева проходит по тротуару между проезжей частью и нечетной стороной домов. Проезжая часть относится к Железнодорожному району…»
— Допер? Машину-то Вороненков оставил на дороге, — опер чуть ли не сиял от счастья.
— Вон оно что! Так значит, угон совершен не с нашей территории, — обрадовался в свою очередь Комлев. — Яснее ясного: отправляем дело соседям. Пусть муздыкаются.
В беспрерывных хлопотах, суете и бестолковщине прошло почти две недели. Но вот перед лицом Комлева замаячил бухгалтерский нарукавник Кучерявого. Он протянул тонкую папку и спросил:
— Как же это получается? Мы им. А они нам.
— О чем вы?
— Да чертяки соседи дело нам вернули со справочкой городского архитектора.
Как и несколько дней назад, Афанасий пробежал потускневшими глазами по тексту документа. Тот гласил:
«Граница между Заводским и Железнодорожным районами в районе улицы Чапаева на самом деле проходит по тротуару между проезжей частью и нечетной стороной домов. Но с седьмого октября текущего года в связи с ремонтными работами движение транспорта осуществляется в объезд по территории: Заводского района».
— Елки-моталки! Вот тебе и фокус-мокус. А я уже думал, что кранты. Что с Вороненковым и его машиной и без нас разберутся.
— Ты мне сроки, сроки выдерживай! — Кучерявый показал на висячий сбоку отрывной календарь, где на верхнем листке чернела цифра 26.
Комлев сморщился:
— А Дубняш, он что, не знал, что там объезд? Хотел под дурачка сыграть, — посмотрел дело. — Даже оценки ущерба не сделали. Лентяи!
Напечатал запрос и направился в автомагазин для выяснения стоимости похищенного. У киоска для продажи проездных билетов увидел вдруг бегущего навстречу и беззаботно насвистывающего Дубняша. Окликнул:
— Ну ты, садовая твоя голова! Хватит галопировать.
— Что надо?
— А будто не знаешь.
— Возвернули дело?
— А ты что думал, они глупее? Нам с тобой не до елки теперь. Не найдешь угонщиков, хана.
— Мы это мигом. А пока давай пивка хватаем! А-то без него ничего на ум не идет.
— Боюсь, что после мы с тобой всю жизнь пеной плеваться будем.
— Да, ладно. Я же тебя не при генерале приглашаю, — потянул следователя к пивной, находящейся в полуподвале жилого дома.
Когда Дубняш налил в автомате две кружки пива и повернулся, отыскивая глазами свободный столик, Комлев услышал из-под низкого свода возглас:
— Кого я вижу! Родной вы наш, Афанасий Герасимович! Прошу к нашему шалашу!
В темной глубине забегаловки над высокой круглой стойкой обозначилась реликтовая борода лаборанта.
Комлев поморщился и хотел было потянуть Дубняша за рукав в другую сторону, как тот, бросив через плечо «Твой знакомый?», уже устремился к стойке:
— А я гляжу — знакомый парус на горизонте, — продолжал Иван Карлович (так звали лаборанта). — А вы, вроде, по пивной части не спец были. Или жизнь заела?
— А я и сейчас не пью, — мрачно произнес Комлев, вынужденный подойти вслед Дубняшу к непрошенному собеседнику. — Это ведь ты по этому делу профессор.
Дубняш, пододвигая кружку к Афанасию, среагировал только на последнее слово:
— Профессор?
— Да уж. По кислым щам, — раздалось из чахлой бороденки вместе с хрустом сушки недельной давности.
— Я совершенно серьезно, — Комлев демонстративно отодвинул кружку от себя.
— Да что ты в самом деле, — заволновался опер, — как кисейная барышня! Это ж против водки так, газировка.
