Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4
Минуя приподнятый шлагбаум, въехали на кладбище. По сторонам замелькали памятники в белых снежных шапках, черныши-кресты, пятиконечные звезды, угольчатые мраморные глыбки.
«Вот здесь лежит и отец, — защемило в груди Комлева. — Уже четыре года, как его нет, а все не могу найти времени проведать его. То — комсомол, то — милиция. Засосали неотложные дела». Чуть было не скомандовал водителю: «Притормози».
Проехали в самый конец кладбища и остановились у зарывшейся капотом в снег салатной «Волги». Здесь было холоднее, чем в городе.
— Она! — выкрикнул Вороненков, судорожно дергая дверную ручку.
— Не спешите! Там же следы! — предупредил Комлев.
— Понимаю. Понимаю, — Владлен Иванович осторожненько опустил на снег свои худенькие ножовки.
— Подвинься, генацвали, — сказал эксперт, отодвигая его со своего пути. — Стой здесь пока. Следов нам не путай, — посмотрел в сторону украденной машины, на заднем стекле которой выделялась прочерченная пальцем надпись «НЛО». — Поздравляю! С пришельцами дело имеем. Для науки, наверно, интересно.
— Особенно для атеизма, — поддел Афанасий, доставая из портфеля бланк протокола.
— Вы на пришельцев это дело не спихивайте. Я в них не верю, — сказал Вороненков, потряхивая мокрым ботинком.
— Кацо, так она без колес! Ты как ездил на ней? — спросил криминалист, присев.
— Как без колес! — ойкнув, шумнул Вороненков, и, несмотря на запрет, кинулся к «Волге».
— Изрядно подраздели, — констатировал следователь.
— На чурках стоит, — сказал эксперт.
От машины доносились писклявые выкрики Вороненкова;
— Колесо! Стекло! Аккумулятор!..
— Что вы делаете? — закричал Комлев. — Ведь отпечатки пальцев!
— Магнитофон! Запаска!.. — продолжало лететь от «Волги».
— Тебе что, этот начальник-немолчальник большой друг? Да? — тихо спросил Сова, обернувшись к следователю. — Пускай человек переживает. Пускай с имуществом прощается. Не мешай.
— Так ведь надо же следы снимать. Вон решетка протектора. Вон там, там, там кто-то… — Комлев показал на примятый снег.
Эксперт удрученно посмотрел на свои ноги и сказал:
— Слушай, дарагой! У тебя галенища хромовые, а у меня палуботинки хреновые. Я туда не полезу. Сам обойдешь, нарисуешь. Я подпишу. У меня в отделе тьма дел. На части разрываюсь. Ну, согласен? Шашлык за мной!
Афанасий посмотрел на него, потом на Вороненкова, который продолжал по-обезьяньи прыгать вокруг машины, взмахивая короткими, загребучими ручками, плюнул и сказал:
— Что с тобой поделаешь. Но чтоб шашлык был!
— Слово грузина, — сказал Сова.
— Понятых бы надо, — спохватился старший лейтенант.
— Где я тебе их сейчас возьму. Из мертвецов, разве.
— Ну, ладно. Потом пришлешь.
— Так что мне? — спросил водитель.
— Подкинешь его в отдел, а сам с понятыми назад, — проговорил Комлев.
— Товарищ следователь! Что ж это такое! — вопил, подбегая, потерпевший, — Это же не машина! А рожки да ножки!
— Не волнуйтесь! Сейчас привезут понятый. Пока они съездят, я на отцову могилу схожу. А вы тут постерегите, Владлен Иванович.
— Да, да, конечно. Но вы не долго.
— Это совсем рядом.
Комлев пошел по колее, оставленной колесами только что уехавшей машины. Нашел невысокий памятник. С фотографии добрыми глазами смотрел на живой мир широкоплечий полковник.
Протер стекло. Поскреб ногтем ржавчину с металлической окантовки. Вздохнул и подумал: весной надо порядок здесь навести. Смахнул снег со скамеечки: «На черта мне вся моя дурацкая суета! Мельтешня! Ловля. Гонка. Все это уйдет. Останется только вот такой надгробный камень. Березы. Воронье. Снег. Да тем ли я занимаюсь вообще?»
Достал из кармана фото Людмилы Ивановны. «Ну, конечно, мы не пара. Потому она и смолчала тогда вечером». Вдруг стало обидно до подступивших слез. Рванул карточку за углы. Долго еще держал в каждой руке по половинке. Потом бросил за оградку.
Огляделся по сторонам. За могильными решетками и частым кустарником увидел серый забор, на котором масляной краской было выведено: «Автосервис». Подумал: «Везет атеисту. И обслуга, под боком. Есть, где произвести ремонт. На кладбище разобрали, а за ручьем собрали. Стоп. А может, в этом свой резон? Своеобразный конвейер? Надо будет посоветоваться с ребятами в отделе».
Вернулся к Вороненкову. Стал писать протокол осмотра. Владлен Иванович, хлюпая промокшими ботинками и противно чихая в кулак, топтался рядом. Заглядывал следователю через плечо, занудливо подсказывал:
— Так и пишите. Украден магнитофон.
— Не мешайте. Вы сейчас не атеизмом занимаетесь. А я свое дело знаю. Вот видите, написано: «…магнитофон отсутствует…». А то, что у вас украли его, укажите в заявлении.
— Но вы же должны подтвердить?
— Да что вы тут раскудахтались!
Владлен Иванович сглотнул слюну, обиженно посмотрел сквозь молотовское пенсне на старшего лейтенанта и отошел в сторону.
Послышалось урчание уазика, и он, виляя между могилами, въехал на пустой пятачок. Из распахнутой дверцы вывалились два мужика в черном и рыжем полушубках.
— Принимай понятых! — крикнул водитель.
— Кто вы? — спросил Комлев.
— Да вон, из автосервиса, — тот, что был в черном полушубке, показал на забор.
— Вам повезло, Владлен Иванович. Ремонтники рядом.
— Это можно организовать. Только, — мужик в рыжем полушубке красноречиво потер в воздухе пальцами.
— Само собой, — заспешил Вороненков. — Только бы побыстрее. Чтобы не оставлять машину дальше без присмотра. А то вообще ничего не останется.
— Будь спок! У нас и кран, и тележка есть, — один из приехавших хлопнул по спине Владлена Ивановича.
— Не суетитесь, граждане, — сказал Комлев. — Я сейчас зачитаю протокол осмотра. И с чем не согласны, скажите.
— Давай, старшой, шпарь!
Комлев прочитал протокол.
— Ну, какие замечания, начальник. Чего нету, того нету. Где тут подписаться?
В кабинете дробно стучала пишущая машинка. Афанасий, с ожесточением ударив указательным пальцем по пуговичке кнопки с изображением точки, стал вслух перечитывать текст:
— Исходя из того, что с машины… похищен левый бампер… поручить отеделению уголовного розыска отработать на причастность к совершению данного преступления владельцев автомашин с аналогичными марками, которые в дорожно-транспортных происшествиях повредили…
В кабинете замаячила физиономия Дубняша:
— Все горбишься!
— На ловца и зверь бежит. На, читай!
Опер пробежал глазами поручение.
