Олег Воронин - Искатель. 1983. Выпуск №2
— Живут, что им станется. Ждут не дождутся, пока уеду. Им, видишь ли, не нравятся мои откровения. Ну и плевать! Каждый живет как может. Я не исключение…
— Ты за собой, случаем, «хвоста» не приволок?
— Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие «университеты» заканчивал…
— Ну ладно, ладно. Береженого бог бережет…
— И то правда… Ну что, пошли?
— Не торопись. Всему свое время. Придется еще часок-другой обождать.
— Это еще зачем?
— Узнаешь… Можешь пока отдохнуть на диване.
— Ну как знаешь…
Высокий плечистый ночной гость налил себе рюмку водки, одним махом опрокинул ее в рот и, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.
— Вздремнуть успею?
— Успеешь, успеешь… Надеюсь, ты не храпишь?
— Отучили… Не беспокойся.
Хозяин, бесшумно ступая по толстому пушистому ковру, который укрывал полкомнаты-гостиной, прошел на кухню. Часы пробили полночь.
3
Лохматый пес, гремя цепью, метался по двору и тихонько скулил. Затем, усевшись у порога, поднял лобастую голову и завыл. Щелкнул замок, и на крыльцо дома выскочила хозяйка в длинной ночной рубахе.
— Рябко! Пошел вон! Гаспид лохматый! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет…
Пес, виновато повизгивая, отбежал к сараю и прилег у бочки с водой. Предутренняя заря уже успела покрасить в малиновый цвет полнеба. В маленькой рощице, позади дома, рассыпался дробной трелью неутомимый соловей, запели горластые петухи — им тоже захотелось включиться в многоголосый предутренний хор, — где-то заблеяла коза, замычал теленок, которому не терпелось побыстрее выскочить на зеленый луг.
Хозяйка, еще раз цыкнув на присмиревшего пса, снова направилась было домой, как вдруг страшный грохот обрушился на окраину, вмиг разметав сонную вялость, раннего рассвета. Из соседнего дома полыхнул столб пламени, черный дым рваными клочьями повалил из окон.
— Ой, божечки! Ой, люденьки! Конец света! Горим! Спа-си-и-ите!
Улицу быстро заполнили полураздетые люди. Ошалевшая хозяйка вытащила на подворье мужа, который, прыгая на одной ноге, никак не мог попасть другой в штанину.
— Ой, горим! Ой, спасайте, люди добрые! Да что ж ты стоишь, Иван, бери ведра! Да не там, пьянчуга чертов, в сарае! О господи, до чего горилка довела, где ты взялся на мою голову!..
Пожарные успели к шапочному разбору. Дом уже догорал, среди шипящих черных бревен копошились почерневшие от сажи люди с баграми и лопатами.
— Ну, слава богу, прибыли соколики! — Хромой дедок сплюнул в досаде и заковылял вдоль улицы. — Едрена феня.
— Не обращайте внимания, это он у нас завсегда такой, — шагнул к смущенному пожарнику один из мужчин. — Милицию нужно вызывать. Дом взорвался… А почему — ляд его знает. Полыхнул, как спичка…
— Жертвы есть?
Толпа молча расступилась, и пожарники прошли к старому изодранному одеялу, под которым едва угадывались бесформенные останки человеческих тел.
— Двое… Муж и жена. Ковальчуки. Одни кости остались.
Через день комиссия установила причину пожара: из-за небрежности погибших хозяев дома взорвался газ.
Профессор Слипчук умирал долго и тяжело. Разметавшись на больничной койке, глухо стонал, время от времени что-то бессвязно выкрикивая. Сквозь сухие запекшиеся губы слова вылетали с трудом, со скрипом. Три профессора, врачи высочайшей квалификации, двое суток боролись за жизнь своего коллеги — и тщетно. Даже точный диагноз, к вящему стыду медицинских светил, им поставить не удалось. Все сошлись на том, что случай уникальный — внутреннее кровоизлияние. Без видимых причин. Еще два дня назад могучий бас здоровяка-профессора слышно было во всех уголках клиники, и, казалось, ничто не предвещало такой скорой кончины. Тем более что профессор готовился к заграничной командировке и совсем недавно прошел всестороннее медицинское обследование — заключение о состоянии здоровья 58-летнего ученого было вполне удовлетворительным. И вот теперь… У двери палаты рыдали безутешные жена и дочь Слипчука, толпились его ученики и ассистенты. К исходу дня жизнь оставила профессора…
В кабинете начальника УВД полковника Шумко всегда царил полумрак. Тяжелые, давно вышедшие из моды плюшевые шторы, несколько столов, составленных буквой Т, прочные чешские стулья с жесткими сиденьями, большой сейф, покрашенный «под дерево», — вот и вся весьма скромная обстановка, кабинета.
— Василий Кириллович, к вам посетительница… — Секретарша бесшумно проскользнула в приоткрытую дверь кабинета.
— Вера, я же просил всех посетителей направлять к моему заместителю. По крайней мере до завтра…
— Простите, но это жена умершего профессора Слипчука…
— Что? Проси немедленно. Все телефоны переключи на себя — я занят…
Ирина Прокоповна, жена профессора, была односельчанина полковника и даже приходилась ему какой-то дальней родственницей. Правда, встречались они очень редко, но были в хороших, дружеских отношениях уже много лет, по крайней мере с тех пор, как молодой капитан Шумко демобилизовался после разгрома японцев, где он командовал ротой, и начал работать оперативным уполномоченным уголовного розыска города, в котором вскоре поселился и молодой врач Слипчук.
— Заходи, Ира, здравствуй.
— Здравствуй, Вася…
— Садись.
— Спасибо, Вася, я к тебе по делу. Не знаю, что это может значить, но вся эта история настолько невероятна… Я прямо не знаю, что и думать…
— Что за история?
— Понимаешь, после смерти Коли я нечаянно нашла в его бумагах вот эту записку…
И Ирина Прокоповна положила на стол перед полковником измятый листок бумаги с машинописным текстом…
Начальник уголовного розыска майор Клебанов уже было собрался выйти из своего кабинета, как включилось переговорное устройство.
— Григорий Яковлевич, срочно зайди ко мне.
— Иду, товарищ полковник…
Шумко, озабоченный и не в меру серьезный, заложив руки за спину, вышагивал по кабинету.
— Слушаю, товарищ полковник.
— Григорий Яковлевич, тебе известны обстоятельства смерти профессора Слипчука?
— Да, в общих чертах.
— Ну и?..
— Криминала, насколько я знаю, нет. Правда, болезнь какая-то странная… И заключение медэкспертов довольно-таки невнятное. Но медицина ведь не всесильна. И не все тайны человеческого организма ей открыты и понятны.
— То-то и оно… Поторопились, мне кажется, медэксперты. Придется теперь нам в этих тайнах разбираться. На-ка прочти…
Ничем не примечательный измятый листок бумаги и несколько машинописных строчек: «Слипчук! Я выполнил свое обещание. Ты умрешь страшной смертью 10 июня. Я долго ждал. Час мести пробил. До встречи на том свете.
