Николай Коротеев - Циклон над Сарыджаз
— За полозами охотится. Вон трофеи на плетне висят. Тебе похвастаться хочет.
— Не нравится мне это, — беспокойно пробормотал Федор.
— Парню скоро девять, а по тебе он в бирюльки должен играть, — возразила Марья Ивановна.
Потом она сидела напротив мужа за столом и смотрела, как Федор, соскучившийся по домашним харчам, уписывал парующие кислые щи с молодой черемшой. Окно в холодной было небольшим, и, хотя солнце ещё не зашло, Марья зажгла лампу. Редкая мошкара искрилась в её медовом свете.
И старшего сына Марья Ивановна к отцу не допустила, отложив расспросы и рассказы на завтра. Июнь — время таежного энцефалитного клеща, а жена егеря боялась этой болезни хуже любого зверя. А чтоб мальчонка не шастал зря, послала Сергуньку последить за каменкой в бане.
— Да мяты в кипяток кинь, — крикнула мать вслед сыну.
— Вот спасибо, — отодвигая опустевшую тарелку, сказал Федор. И не ясно было — то ли за ужин он благодарил, то ли за заботу о бане.
— Тут без тебя, Федя, дней десять назад Шаповалов приходил. Костры на Хребтовой он приметил. Волновался, что чужак там и обещал Семену Васильевичу доложить. Что дальше было — не знаю.
— Нет там чужака, — твердо сказал Федор. — Напутал Шаповалов. Костры… Один костер, поди… Так там поблизости Антошка Комолов. Если Семен Васильевич туда ушел, вернуться должен. Мимо кордона-то не прошел бы. Должен инспектор вернуться, коли ходил. По оголовью сопок сейчас по сорок километров за светлое время пройти можно. Особо налегке.
— Слышь, получается у тебя, Феденька… — сказала Мария Ивановна, разглаживая ладонями скатерть на столе. — Хоть кривая правда, да моя… Не заходил к нам Семен Васильевич — говорю тебе.
— Эх, Маняша, прекрасно знаешь — пойду поутру в Горное и всё узнаю…
— Я не про то… — настойчиво продолжала Мария Ивановна.
— Шаповалов у нас без году неделя. Мог он напутать? Мог. Откуда на Хребтовой чужаку взяться? С неба, что ли?
— Бывает…
Федор снова не дослушал жену:
— Маняша, подозрения — не соль, чего их впрок держать. Узнаю всё завтра…
А потом, уже по полуночи, сидел он на кухне у самовара — чистый, точный, бритый и благоухающий, да гонял чаи. Напился до отвала. Затем задул лампу. Задумался: то ли спать идти, то ли выйти покурить при луне?
Вдруг за окном послышался быстро приближающийся конский топот. Смолк поблизости. Пробежал кто-то по двору.
«Кого это носит в столь поздний час? — подумал Федор, отирая полотенцем пот со лба. — Надо выйти… Посмотреть…»
В переплет закрытого от мошки окна, подле которого сидел егерь, заколотили с маху. По крайней мере, ему показалось, будто с маху. Вздрогнув от неожиданности и чертыхнувшись, Федор распахнул створки и увидел жену инспектора Шухова, учительницу.
— Степанида… Кондратьевна? — удивленно, с расстановкой проговорил Федор.
Та только закивала в ответ.
— Случилось что? — высунулся в окно егерь. И тотчас понял всю неуместность вопроса, заданного от растерянности. — В дом, в дом иди! — почти закричал Федор. — Я вот мигом лампу зажгу… — и он по привычке курильщика принялся похлопывать себя по карманам в поисках спичек.
Мария тоже проснулась, поднялась.
— Да вот, на загнетке они… — сказала жена, проходя мимо кухни в сенцы, чтоб встретить негаданную гостью. Федор задел ногой за табурет, опрокинул его. Неловкость ещё больше разволновала егеря. А перед глазами во тьме ещё не померкло осунувшееся лицо Стеши, шалый взгляд, сбившийся на затылок платок… Кивки вместо ответа, когда человек не в состоянии вымолвить ни слова.
В сенях послышались приглушенные голоса, что-то загремело некстати, а Федор всё не мог нашарить коробок.
«Да успокойся ты наконец!» — сказал он сам себе.
И спички будто вскочили в ладонь.
— Давно бы так, — буркнул он и засветил керосиновую лампу.
Женщины уже стояли на кухне, и Мария поддерживала Стешу.
— Ты садись, садись, — придвинув табурет, заторопился Федор.
А Степанида вдруг заплакала, прижала к лицу концы платка. Была она маленькой и хрупкой, а теперь выглядела просто девчонкой рядом со статной Марией.
Справившись с волнением, егерь сел на лавку и неторопливо закурил:
— Ты, Стеша, погоди реветь. Расскажи толком, что случилось.
— Ох, прости, Федор!
— Чего это ты поглупела вдруг? — попытался приободрить гостью егерь.
— Погоди ты чуток, — вступилась Мария. — Дай ей дух перевести. На брусничной водички, полегчает.
У окна показалась голова взмыленной лошади, вязкая пена прикипела к её губам. Лошадь скосила глаза в комнату, выкатив белые новолунья белков.
— Ты Ласку-то не загнала, Степанида Кондратьевна? — поинтересовался Зимогоров, чтоб хоть чуток отвлечь жену Семена Васильевича от непонятной пока ему тревоги.
— Ну чего ты с лошадью пристал? — рассердилась Мария. — Видишь, не в себе человек.
— О деле, Стеша, о деле давай. Не тяни… Я ведь со светом к вам собрался.
— Семен пропал, — и Стеша опять заплакала. — Скоро неделя, как срок ему возвратиться, а нет его.
— Э-э, — успокаивающе протянула Мария. — Мне тогда уж пора свои косы повытаскать. Мой и по три недели пропадал.
— Не бывало такого с Семеном, сами знаете, — Степанида упрямо стукнула кулаком по колену. — Часу меня ждать не заставлял. Раньше уговора случалось ему приходить.
— Точно, — подтвердил Зимогоров. — Про то я знаю. Да и дел у него в тайге нет особых, чтоб пропасть на неделю. Шалить в округе давно перестали. Я про панты говорю. А если бы и поймали кого, то скорее бы вернулся. Чего ему с таким человеком в тайге обретаться?
— И я про то же! — живо воскликнула Стеша.
— Куда пошел Семен?
— Кроки его участка я привезла, с пометками. Он для меня рисовал.
— Чего же молчишь? С этого бы и начинала, — нахмурился Зимогоров
— Может, ничего и не случилось? — немного странным заискивающим тоном спросила Степанида. Измучившись ожиданием и одиночеством, жена инспектора, едва стемнело, села на лошадь и поехала к егерю, закадычному другу Семена, чтобы хоть в разговорах развеять сомнения. Не могла она быть дома одна. Невмоготу стало перебирать в уме множество всяких трагических случаев, могущих произойти в тайге. День ото дня, час от часу напрасного ожидания мысли о возможной беде становилась неотступнее, беспокойство росло. Едва остановила она себя, чтобы не позвонить в район, не поднять тревогу…
— Может, всё-таки не случилось ничего? А? — повторила Стеша. — Как ты думаешь? Зря я себя мучаю? Шаповалов от меня прячется. Надоела я ему расспросами. А он как в рот воды набрал.
