Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая
Сыщик самодовольно похлопал Георгия по плечу. Тот еще раз насмешливо фыркнул:
— Рентгеновский кабинет, Вася, соединяется проходной дверью с амбулаторной комнатой, — сказал он. — А оттуда выход свободный. Об этом ты не подумал?
— Да? Я и не знал… — кисло ответил Волков-Сухоруков.
— В любом случае, надо сходить и посмотреть, — предложил я.
Как мы и предполагали, ни в рентгеновском кабинете, ни в амбулаторной (дверь в которую была отворена) никого не было. Зато в коридоре нам встретился Бижуцкий в пижаме, лунатически проследовавший мимо. На нас он не обратил никакого внимания, занятый своими мыслями.
— Это не он, — тихо произнес сыщик. — Тот был выше ростом и голый.
— Если Бижуцкого раздеть, он тоже станет голым, — отозвался Георгий. — А пойдет на цыпочках — так и выше ростом.
— Нет, тот был черный и скользкий, — уперто заявил Волков-Сухоруков, а потом вцепился в мое плечо и прошипел: — Тихо! Замрите! Вот он.
С нижней лестницы, где находились спортзал, бильярдная и бассейн, поднималась, шлепая купальными тапочками, действительно голая (правда, в плавках) и дочерна загорелая фигура с махровым полотенцем на шее.
— Стоять! — заорал истошным голосом сыщик, выхватив из наплечной кобуры пистолет: — Лежать! Молчать! Не двигаться!
— Ба! Да ведь это же наш полковник, — спокойно произнес Левонидзе. — Не стреляй.
Алексей Топорков продолжал стоять с поднятыми руками.
— Какой еще полковник? — чуть ли не обиженно вопросил следователь, явно горя желанием продырявить «дичь».
— Мы тебе говорили о них — два брата, наши пациенты. — Левонидзе пришлось силой затолкать пистолет обратно в кобуру.
На лестницу выскочили некоторые из моих «гостей» со второго этажа: Стоячий, Каллистрат, Гамаюнов.
— Кто кричал? Пожар? Наводнение? — посыпались вопросы.
Алексей Топорков опустил руки, озадаченно глядя на всех нас
— Все в порядке, — сказал я. — Расходитесь по своим комнатам. Спите.
— Ну-ну! — откликнулся сверху Антон Андронович. — Уснешь тут. То гроза с молниями, то… Каллистрат, пойдем сыграем на бильярде?
— Легко, — ответствовал бомж.
— И я с вами, — сказал Гамаюнов. — Впервые у меня бессонница.
Спустя пару минут после того как они ушли вниз, я промолвил:
— Попрошу вас больше не орать в моей клинике. А тем более не размахивать пистолетом.
— Да он не заряжен, патроны еще летом кончились, — ответил Волков-Сухоруков. — А вот что ваш полковник делает тут в таком виде?
— Объясняю, — четко, по-военному произнес Топорков. — В самые тяжелые минуты моей жизни, когда в голову лезут всякие сумбурные мысли, меня спасает только спорт, активные физические упражнения до полного изнеможения. Вот и сегодня, после того как я узнал, благодаря вам, всю правду про брата, мне захотелось покончить с ним раз и навсегда. Но потом я взял себя в руки. Это что же получится? Еще одно братоубийство? Достаточно того, что случилось. И я начал отжиматься до седьмого пота. Затем решил искупаться в бассейне. Но по дороге какой-то болван втолкнул меня в темную комнату и запер дверь. Хорошо, что я нашел выход через соседний кабинет. Вы не знаете, кто бы это мог быть?
— Тут по ночам разные идиоты бродят, — безразличным тоном сообщил Левонидзе, а Волков-Сухоруков стал усиленно пыхтеть трубкой.
— Это хорошо, что вы встали на мирный путь развития ваших взаимоотношений с братом, — сказал я. — Идите теперь, отдыхайте. Прошлого не воротишь. Утром поговорим.
В это время у меня зазвонил сотовый.
— Она очухалась, — сообщил охранник. — Ругается матом, как ломовой извозчик. Что делать? Еще раз оглушить?
— Ни в коем случае. Уже иду.
Я кивнул Левонидзе и Волкову-Сухорукову:
— За мной. Кажется, нам в сети попался еще один Бафомет. На сей раз в обличье женщины.
Сергей встретил нас у ворот, возле будки.
— Это не «она», а «оно» какое-то, — произнес охранник.
— Разберемся! — хмыкнул Левонидзе, толкнув дверь в сторожку.
На полулежало связанное существо в надвинутом на лицо женском платке. Юбка задралась, обнажив армейские брюки. Бафомет поприветствовал нас отборным матом. Волков-Сухоруков вновь вытащил свой дурацкий пистолет и стал им размахивать, едва не угодив мне в глаз.
— Все ясно, — сказал я, склоняясь над пленником и поправляя платок на его голове. — Где вы взяли женское платье?
— Как Керенский, ей-богу! — усмехнулся Левонидзе.
— В какой-то комнате. Там никого не было, — глухо отозвался Владимир Топорков.
— А зачем?
— Я боялся, что он убьет меня. Что караулит где-нибудь под окнами. Что мне оставалось делать? — подполковник тяжело вздохнул. — Алексей ведь бешеный. Пришлось переодеться, сменить облик. Ничего лучшего я просто не мог придумать.
— Теперь уже не убьет, — сказал я. — Ваш брат, кажется, простил вас.
— Я бы этого делать не стал! — хмуро промолвил Левонидзе.
— Значит, опять мимо? — произнес Волков-Сухоруков, пряча пистолет в кобуру. — А где же Бафомет?
Было уже три часа ночи. Владимир Топорков наотрез отказался покидать сторожевую будку, вцепившись в походную койку. Как мы ни уговаривали его вернуться в свой номер, он не соглашался, мотая головой и твердя, что Алексей «размажет его за брата и за все прошлые грехи». Судил о нем по себе. Даже не захотел переодеться в мужскую одежду.
— Ладно, — сказал я. — Утро вечера мудренее, пока же пришлю вам сюда добрую бутыль водки, чтобы успокоились. Но плащ и юбку надо вернуть Ползунковой. У нее и так постоянно крадут эти проклятые часики.
— В клинике орудует очень опытный вор-фокусник, — согласился со мной Левонидзе. — Мастер высочайшего класса.
— Неладно что-то в вашем «Датском королевстве», — заметил Волков-Сухоруков, когда мы уже шли через парк к клинике. — Россия, конечно же, страна воров, дураков и предателей, но ваша милая обитель — как наглядный слепок со всего нашего многострадального государства. Будь моя воля, навел бы тут порядок. Вмиг бы все поздоровели и выбросили из головы всякую дурь! Одних тихо расстрелять, других заставить танцевать железное болеро с рельсами на плечах. Только так, жестко и твердо. А то мы скоро окончательно превратимся в каких-то «эрефиан» из Эрефии.
— Завел свою любимую песню! — усмехнулся Георгий.
— Да, завел, потому что душа болит! — с надрывом ответил сыщик — Я же вижу, кто мешает нам жить по-человечески.
— Кто же? — спросил я.
— А то не знаете! Хорошо, перечислю: чиновники-бюрократы, недобитые и перекрасившиеся коммуняки, подлые либералы-демократы, религиозные фанатики, международные террористы, тайные масоны, олигархи-инородцы, дегенераты и извращенцы всех мастей и уровней.
