Ева Ночь - Вверх тормашками в наоборот
Она идёт вслед за зовом, ступает нежно, не оглядываясь по сторонам. Потом, позже, а сейчас - бело-голубое чудо, что поёт и танцует, изгибаясь лианами, шевеля усиками, кивая солнцу и ей, Офе.
- Уруру-ру-ру-ру-ру, - рассказывает что-то довольный мерцатель.
Ещё бы: разве можно грустить или злиться, когда рядом такая роскошь?
Мимеи позванивают, тянутся стеблями и нежно целуют щёки. Они чувствуют её, она - их.
- Ты тоже слышишь, как они поют? - спрашивает девчонка, что заманила её сюда.
Офа хлопает глазами и смотрит удивлённо, округлив рот. Тоже? Что значит тоже? Чужачка слышит голос тверди?
- Не может быть... - шепчет одними губами, огорчаясь до слёз: кажется, будто кто-то взял и украл что-то очень дорогое, чего нет ни у кого, кроме детей тверди.
- Почему не может? - возражает девчонка и пристраивает толстого мерцателя на своих коленях.
У неё - живые глаза, тёплые, как стволы молодых эхоний. Такого же цвета, с золотыми искрами, когда лучи солнца всматриваются ей в лицо. Нос немного вздёрнут, улыбка до ушей. Распахнутая настежь, как любопытный проклюнувшийся росток.
Сколько бурь и опасностей упадут на эту беззащитность? Сломают или только пригнут к земле, поближе к тверди, которая сможет уберечь и защитить, наделить силой, чтобы бороться и давать отпор?..
В чужачке тоже частица зелёного дара, раз она может слышать дыхание земли, голос растений, ощущать токи, идущие из глубоких-глубоких недр...
Дара гладит мерцателя и подпевает мимеям. Тихонько, под нос, но созвучно; и уже нет сомнений: та, в ком течёт алая кровь, нечто большее, чем человек.
- Здесь запущено. А когда-то, наверное, было очень красиво. Цветы дичают, бурьян стеной, камни какие-то несуразные.
Девчонка сидит на лавочке и болтает ногами. Совсем ещё ребёнок.
- Сорняковые скалы. Растут, где нет руки человека.
Дара отрывает взгляд от сада и смотрит на Офу. Живо, с интересом.
- Растут как сорняки? Очень интересно. И как от них избавляются? Рвут руками, бьют молотками на куски или корчуют лопатой?
Хихикает. Ей кажется это смешным. Офа пожимает плечами:
- Магия. Зачем надрываться, если можно сделать намного проще.
- Ах, да! - девчонка хлопает ладошкой себя по лбу. - Как же я забыла-то! А это не истощает? Бесконечные магические ритуалы и прочие штучки-дрючки?
- Иногда да, но это почти никого не останавливает, динь. Сила расплескана в воздухе. Бери и пользуйся.
- Дара. Не называй меня госпожой.
Офа вздрагивает инстинктивно. Она ослушалась. Удара не последует, но к этому привыкнуть так же тяжело, как и к тому, что человека можно называть по имени.
Молча подходит к сорняковому камню, рисует в воздухе знак Прощения и сжимает пальцы в кулак. Дрожь и скрежет - негромкий, далёкий. Камень идёт трещинами, лопается на множество частей, но всё ещё хранит форму. Два резких движения раскрытой ладонью - маленький камнепад из падающих обломков. Три растирающих движения, словно мнёшь что-то в кулаке - и там, где торчал острый каменный клык, нет ничего, кроме бурьяна, земли да каменных крошек...
- Здорово... - восхищенно тянет девчонка и кружит вокруг, как любопытный щенок.
Офа рыхлит землю вокруг мимей, рвёт сорняки, расчищая место для куста, которому вскоре станет тесно на небольшой грядке.
Небесный груз сидит на земле и плетёт венок из разноцветных нивяников. Затем подходит и одевает венок ей на голову. Отходит в сторону и любуется. Офа смущается, зеленеет сочно, до жарких слёз.
- Я буду звать тебя Офелия, - серьёзно говорит девчонка.
Офа неуверенно кивает. Свежие стебли нивяников плотнее прижимаются к волосам и зарываются поглубже, пуская корни-нити. Венок сливается с головой и становится частью причёски. Теперь месяца два ходить ей такой яркой, пока не закончится недолговечная сила срезанных цветов или не ударит мороз.
Дара, кажется, заметила. Тянется рукой к венку недоверчиво. Офе хочется уклониться, но она не смеет. Лучше вытерпеть боль, если девчонка захочет вырвать с корнем цветы. Но она не захотела. Лишь прикоснулась и провела рукой.
- Они... стали живыми?
- Нет. - качает головой Офа. - Ненадолго стали частью меня. Месяца два-три...
- Ты суперваза! - смеется Дара и хлопает в ладоши. - Сорванные цветы не стоят так долго!
Для неё это открытие, откровение, чудо.
- Как думаешь, можно быстро привести сад в порядок? - спрашивает неожиданно, переходя от бурного восторга к задумчивости. - Сделать его таким, как раньше? Ну, или почти таким...
- Можно. Подожди,... Дара. Сейчас.
Она замирает, сжимая плечи руками, сложенными крест-накрест. Босые ступни ловят вибрацию - послание ушло. Через несколько минут возле садовой калитки замаячили четыре зелёные фигуры.
Они боятся войти в скрипучую дверцу. Переминаются и готовы удрать, но сила тверди сильна: тянут шеи, пытаясь хотя бы рассмотреть, что там, в саду, куда вход запрещён.
Дара срывается с места и берёт на крючок своим небрежным:
- Ну, что встали? Заходите!
И калитку пошире, чтобы обзор получше... Ни один деревун не устоит - Офа знает. Идут, как цветки за солнцем.
- Бируля, Киб, Нуава, Нинн, - называет по именам. Дара кивает каждому, улыбается.
- А я Дара. Просто Дара.
Вряд ли кто сразу сможет звать её так. Но время меняет всё. Постепенно.
- Я хочу... - девчонка обводит руками вокруг, но можно и не говорить: они сюда пришли не только по зову или из любопытства. Это их жизнь, а не работа, хотя люди считают иначе.
Через несколько минут они разбредутся, начертят знаки и начнут ритуал Преображения. Не тяжелый физический труд, а мастерство, когда каждая травинка, растение, веточка ложатся гармонично. Но первым делом - мимеи: тяга, от которой не избавиться и не преодолеть.
- Иранна говорила, что мимеи кочуют, перемещаются, исчезают... Как думаешь, здесь они задержатся? Или однажды мы зайдём и не найдём их в саду?
- Они не уйдут, пока рядом мерцатель. - Офа смотрит внутрь себя, прислушиваясь к песне и почти не завидуя братьям и сёстрам, которые знакомятся с мимеями. Она была первой, поэтому можно не огорчаться.
Одна земля на всех - так учила её мать. Но порой жадность, ревность, собственничество перехлёстывают грань. Утешает одно: эти чувства есть у всех деревунов, и они борются с ними.
- Пора! - взмахивает руками-веточками Нуава - и пять зелёных фигур разбредаются по саду.
Нуава, Офа и Бируля избавляют землю от бурьяна, сорняковых камней, чистят кустарники. Давно пора: почти два года никто не заботился о растениях - одичали, захирели, разрослись как попало. Нинн и Киб обихаживают деревья. Растёт горка засохших веток и лишних побегов.
