Майкл Муркок - Английский убийца
Капитан Най нашел библиотеку и открыл дверь.
— Вы здесь, миссис Корнелиус?
— Да, спасибо. Я чувствую себя значительно лучше.
— Нам нужно идти.
— Думаю, что нам действительно нужно идти.
— Это конец переговоров.
— И совсем неплохой конец.
Смеясь, они вышли из библиотеки.
Миссис Корнелиус, профессор Хира и герр Марек были уже на Лэдброук-Гроув.
— Приятно возвращаться назад. — Миссис Корнелиус поискала ключ в сумочке. — К счастью, мой дом находится как раз за углом. — Они даже не подозревали, что произошло на балу.
— Вы чувствуете запах валерьяны? — спросил «Флеш» Гордон у Хелен Свит, которая плача, наткнулась на зеленую изгородь. — Моя дорогая! — Он обнял ее. — Поедем со мной в Голланд Парк.
Она шмыгнула носом.
— Хорошо.
— Что является плохой новостью для одних, для других может обернуться хорошей, — сказал леди Сью, проезжая мимо этой парочки в своей карете. Она потеряла свою диадему, но приобрела епископа Бисли. Правда, в этот момент она еще не знала, что он вовсе не негр.
Согнувшись пополам в дальнем углу четырехместной кареты, епископ стонал от боли. У него было страшное несварение желудка.
Машины и кареты ворвались на Лэдброук-Гроув, некоторые из них в темноте столкнулись (так как газовые фонари тоже погасли). Машина полковника Пьята задавила маленького мальчика.
В третьей спальной комнате во Дворце-Горе, несколько учителей из Оксфорда и самый гнусный и глупый издатель в Америке были прошиты очередью из большого автомата «шмайсер», который был в руках у виолончелиста. Что касается издателя, то он был даже благодарен виолончелисту за то, что тот хоть таким образом избавил его от учителей.
Некоторые люди, которые уже успели добраться до ворот и шли по Уэстбурн-Парк по направлению к Портобелло-роуд, пытаясь найти такси, восприняли все случившее, как своеобразное развлечение. Они шли и болтали, прислушиваясь к раздававшимся вдали автоматным очередям.
— Что ж, — сказала доктор фон Крупп, которой удалось выбраться целой и невредимой. — Я полагаю, все опять будет продолжаться по-прежнему.
— Вы живете в Лондоне? — спросила Уна, обнимая Себастьяна Очинека.
— О, я думаю, что теперь я захочу жить в Лондоне, — ухмыльнулась доктор.
Ландо Спиро Коутрубуссиса было первой машиной, которой удалось выбраться из дворца, в ней сидели капитан Най и Кэтрин Корнелиус, обнявшись, в долгом нежном поцелуе. Они были уже на полпути к графству Суррей, направляясь в Айронмастер-Хаус.
Сам Спиро Коутрубуссис все еще был во дворце, благополучно избежав бойни, которую устроили его коллеги. У него был пистолет, и он разыскал хозяина. На лестнице он столкнулся с Фрэнком, принял его за Джерри и выстрелил в него. Фрэнк, думая, что это Джерри, выстрелил в ответ. Оба тела покатились вниз по лестнице.
Мисс Бруннер и майор Най, отбросив какие-либо мысли о мести, залезли в машину майора. Когда они отъехали, один из скрипачей появился на лестнице, поднял автомат к плечу и выстрелил им вслед, но пули отскочили от бронированной поверхности машины и они благополучно завернули за угол.
Сбавив скорость на Лэдброук-Гроув, майор Най спросил мисс Бруннер:
— Ну, и что вы обо всем этом думаете?
— Оглядываясь назад, — сказала она, — сейчас мне кажется, что это было неизбежно. Но, по-моему, не стоит волноваться.
— Должен сказать, вы умеете мужественно переносить неприятности, — сказал он с восхищением в голосе.
Постепенно в огромном доме наступила тишина, было слышно только мяуканье маленькой черно-белой кошечки, она потянулась, вылизала себя, а затем устроилась поудобнее и опять заснула.
Переговоры о мире
Возвратившись из изгнания по просьбе революционной хунты, Принц Лобкович, выходя из дирижабля, произнес короткую речь. Речь была адресована полковнику Пьяту и восторженно встречавшей его толпе. Он сказал:
— Друзья, у войны нет конца. Самое большее, что мы можем ожидать в своей жизни, так это несколько перерывов в борьбе, несколько мгновений спокойствия. И мы должны ценить эти мгновения.
Пролог
(продолжение)
…призраки не родившихся. И призраки без вести пропавших: умерших во время войны или в концентрационных лагерях. Умиравших анонимно, без свидетелей, они никогда не смогут успокоиться окончательно. Это трудно объяснить. И рождение каждого ребенка — это своего рода акт воскрешения. Каждый вновь рожденный ребенок помогает одному из призраков успокоиться. Но на это уходит слишком много времени. А в наше время это едва ли может быть выходом из создавшейся ситуации. Может, нам просто следует прекратить убивать людей.
Морис Лескок, «Прощание»Выстрел третий
«ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ» ШЕСТИЛЕТНЕЙ ФРЭНСИС
К Папе Римскому обратились с просьбой объявить чудом исцеление шестилетней Фрэнсис Бэрнс. Три года назад она умирала от рака. Врачи, боровшиеся за ее жизнь, говорили, что ей осталось жить всего несколько дней. На сегодняшний день эта девчушка жива и здорова. Консультант, лечивший ее, признает: «Чудо еще недостаточно сильное слово, чтобы описать ее выздоровление». Удивительное выздоровление Фрэнсис Бэрнс началось, когда ее мать, миссис Дедр Бэрнс, забрала измученную болью девочку из Деннинстауна в Глазго и отвезла ее к святым местам римских католиков — в Лурд, на севере Франции. Фрэнсис искупали в водах горной реки, в которой купаются тысячи калек в надежде исцелиться. Она вернулась в Глазго, и два дня спустя находившаяся в детской больнице Фрэнсис села в кровати и попросила есть. Через неделю с лица исчезла опухоль. Так началось ее удивительное выздоровление. Комиссия, в составе которой 31 специалист из медицинского комитета Лурда, обратилась к Папе с просьбой объявить выздоровление Фрэнсис чудом.
«Сан», август 23,1971Театр
Уна Перссон была на сцене. Она играла сложную роль Сью Орф в последней музыкальной комедии Саймона Вейзи «Ясная осень», которая пользовалась большим успехом. Пьеса шла в театре принца Уэльсского. Зал был полон, в зале Уна заметила своего давнего импресарио, Себастьяна Очинека, сидевшего в первых рядах партера. Очинек занялся политикой и писал огромное количество статей и воззваний. Его последним произведением было «Новое отношение к британским евреям».
В пеньюаре из светло-розового шелка Уна стояла, облокотившись на рояль, лицом к Дугласу Крофорду, игравшему главную мужскую роль, когда тот сказал:
