Луис Бетанкур - Здесь песок чище
Это произошло именно в тот период, когда владельцы судов начали побаиваться, что ЦРУ оставит их без работы. Уже многие катера стояли без дела, и никто не знал, что их ждет в будущем. С них сняли пушки, пулеметы, и они снова превратились в обыкновенные лодки. А что на них делать? И они отправились за лангустами. Я знаю случаи, когда даже ЦРУ предлагало свои катера начинающим рыбакам с такими словами: "Вот вам хорошее судно, зарабатывайте на жизнь. Вы хорошо знаете, где ловить — на Багамских отмелях. Это пиратство менее рискованное. Если обнаружат, то вам есть на чем уйти, причем легко. Ну, а если во время ваших переходов к местам лова увидите что-то интересное для нас, не забывайте сообщить нам об этом".
И с тех пор они там рыбачат. Одни ловят лангустов в специальные корзины, изготовленные из сетки. Судно может взять от шестисот до семисот таких корзинок. Другие занимаются подводной охотой, но вместо акваланга пользуются шлангом длиной примерно сто пятьдесят футов. В этих зонах глубины небольшие, они не превышают шести-семи саженей. Дно белое, песчаное, с большим количеством подводных возвышенностей, где размножаются лангусты, так что их там можно собирать, как созревшие томаты. Дела там процветают, особенно у людей отчаянных. Некоторые используют гидросамолеты, чтобы быстрее перевезти продукты, другие нанимают для этих целей современные суда-рефрижераторы. Отдельные богачи на полученные от ловли лангустов средства построили дома и даже отели. Для них это было нелегким делом, я тебе об этом говорю прямо, поскольку между ними шла борьба за наиболее богатые зоны лова. В этой борьбе, как и в любой другой, были жертвы. И кажется, что не все пулеметы были сняты с судов. Этим занимались не только кубинцы, скорее наоборот, больше в этом были замешаны американцы, особенно когда увидели результаты. Иногда какой-нибудь неосторожный рыбак попадался властям Багамских островов, и в этом случае на него налагался огромный штраф. У меня все в порядке. Так что я работаю и в море и на суше. Но одно мне не нравится — подолгу нахожусь в море далеко от полуострова. Когда же я возвращаюсь и вхожу в реку, то мне кажется, что я как бы все начинаю сначала.
Вот так, Лауделина. Думаю, что ты уже устала читать. Все это, пожалуй, неинтересно для тебя. Главная цель, которую я преследую, написав тебе это письмо, состоит в том, чтобы ты знала, где я сейчас живу и что я не забыл о нашей дружбе. Я снова напишу тебе, когда у меня будет что-то новенькое. Пришли мне ответ, чтобы я знал, как вы там. Обнимаю всех твоих.
ОТ КАРИБЕ ДЛЯ МОНГО
ОСТАВЬ МОРЕ ТЧК ТЫ СЛИШКОМ ОТДАЛЯЕШЬСЯ ТЧК ОБЕСПЕЧЬ ПОЛУЧШЕ КАНАЛЫ СВЯЗИ ТЧК БЕРИ КУРС НА АЛЬФУ ТЧК В ЦЕЛЯХ СБЛИЖЕНИЯ ИСПОЛЬЗУЙ НЕГРИНА ТЧК КОНЕЦ ТЧК
КАРИБЕКУРС НА "АЛЬФУ"
Красный спортивный "опель" остановился перед зданием, занимаемым "Альфой-66" на углу 36-й улицы и 27-й авеню. На скромном фасаде здания нет ничего, указывающего на то, что здесь размещается руководство контрреволюционной организации. Красно-зеленый флаг больше похож на рекламу, предлагающую купить зубную пасту, чем на штандарт воюющей стороны. Стены здания грязные, как будто их никогда не мыли. Стекла в окнах тусклые, а мусор из урны вывалился на тротуар. Из "опеля" вышли двое и направились к двери. Один из них постучал условным стуком. Это Гусман. Из-за темного пятна на лице его еще зовут Негрин. Он работает шофером у "Ричардса". Вместе с ним его помощник Хосе Сантос.
— Насарио здесь?
В ответ человечек, который дежурит у входа в помещение, уступает дорогу, приятно улыбаясь при этом. Заметно, что Гусману не по душе эта дежурная улыбка.
Вдвоем они прошли в глубину помещения и здесь увидели Андреса Насарио Сархена, заправилу "Альфы-66", сидящим в кресле напротив старой пишущей машинки "Ундервуд". На нем сорочка с грязным воротником и вышедшие из моды брюки. Похоже, что он вообще привык одеваться так просто и небрежно или делал это специально, чтобы продемонстрировать свои финансовые трудности. Взглянув на вошедших поверх очков и улыбаясь, он протянул правую руку:
— А, входите!
— Как дела, Насарио?
— Привет, старик!
— Что, много работы?
— Как видишь, готовлю несколько писем. Пытаюсь пробраться к черствым сердцам демократов. Вот и сейчас ищу слова, которые смогли бы тронуть чувства этого скупца Прио. Я прошу его о самом малом, но он мне даст намного меньше. Ах эти беженцы! Их прибыло более двухсот тысяч, ничего подобного еще не было в практике миграции, и всего лишь по доллару в месяц на человека. Только по одному доллару. Нам бы не требовалась посторонняя помощь, чтобы снова вернуться на Кубу, если бы мы были экономически мощной державой. Но мы обречены жить на милостыню, главным образом на пожертвования американцев.
— Дело в том, что беженцы чувствуют себя не изгнанниками, а эмигрантами.
— Да, это действительно так, Гусман. Но что значит один доллар для равнодушного человека?
Чино, стоявший рядом, взял бон "Альфы-66". У него был всего один доллар.
— Пользуясь предоставленной мне возможностью, я передаю вам… Вы меня об этом не просили, но кто-то оставил здесь свой бон.
Еще одно крепкое рукопожатие.
— Вы меня, надеюсь, понимаете? Каждый должен заниматься своим делом. Таким людям, как Прио, необходимо постоянно напоминать, что́ по их вине осталось на Кубе. Что же касается меня, то я буду неустанно искать путь к сердцам кубинцев.
Насарио принял величественную позу, став похожим на изображение святого на иконе, и уставился в потолок, где виднелось желтое ржавое пятно.
— Тем не менее вы с присущим вам спокойствием, — сказал Негрин, стараясь подчеркнуть авторитет своего шефа, — ежедневно стучитесь в двери этих забывчивых людей, чтобы напомнить им об их долге.
— Кто-то же должен это делать. Миссия довольно неприятная, неблагодарная.
— Но вы уже сказали, — напомнил Чино, — что она необходима.
— Хотя находятся еще люди, которые обзывают нас мошенниками, чтобы оправдать свою скупость. Ну, ничего не поделаешь, такова жизнь. Христа тоже заставили страдать и надели на него колючий венок.
Через очки смотрели усталые глаза Насарио. Он переводил взгляд с одного гостя на другого, пытаясь определить, какое впечатление произвели на них его слова.
Гусман утвердительно кивнул головой, а Чино смотрел понимающим взглядом. Гусман наконец представил его:
— Насарио, это наш друг, Чино.
— Очень рад, а вас не нужно представлять. Кто вас не знает? Меня зовут Хосе Сантос, ваш покорный слуга.
