Александр Дюма - Ожерелье королевы
– Спасибо. Дело в том, что я приехал в Париж по личным делам, которые, вероятно, задержат меня здесь на несколько часов.
– Меня также.
– Разрешите мне распрощаться с вами, я же поздравляю себя с честью и счастьем, которые обрел при встрече с вами.
– Разрешите мне вернуть вам ваш комплимент и присовокупить к нему мои самые сердечные пожелания, чтобы дело, по которому вы приехали, закончилось так, как вы того хотите.
И молодые люди раскланялись учтиво, с улыбкой, но под этой учтивостью нетрудно было разглядеть, что во всех фразах, которыми они обменялись, принимали участие только губы.
Расставшись, оба повернулись друг к другу спиной.
Но оба молодых человека снова встретились, выходя на улицу Нев-Сен-Жиль.
Оба остановились я посмотрели друг на друга, но на сей раз нимало не давали себе груда скрыть свою мысль.
На сей раз обоих посетила одна и та же мысль: потребовать объяснений у графа Калиостро – Господин де Шарни! – заговорил Филипп. – Я уступил вам в одном, а вы могли бы уступить мне в другом. Я предоставил вам удары тростью – предоставьте мне удары шпагой.
– Полагаю, – отвечал Шарни, – что вы оказали мне эту любезность, потому что я пришел первым, а не по какой-либо иной причине.
Филипп сделал шаг вперед.
Шарни остановил его.
– Одно слово! – сказал он. – Я думаю, что мы с вами поймем Друг друга.
Филипп мгновенно остановился. В голосе Шарни зазвучала угроза, и это ему понравилось.
– Что ж, я слушаю, – сказал он.
– Если мы с вами, отправляясь требовать удовлетворения у господина Калиостро, пройдем через Булонский лес, то это займет больше времени, я это прекрасно понимаю, но полагаю, что таким образом наш спор будет окончен.
Молодые люди, которые с первого взгляда почувствовали, что они соперники, и которые при первом же подходящем случае сделались врагами, прибавили шагу, чтобы поскорее добраться до Королевской площади. На углу улицы Па-де-ла-Мюль они увидели карету Шарни.
Шарни, не утруждая себя больше ходьбою, сделал знак своему выездному лакею. Карета подъехала к ним. Шарни пригласил Филиппа занять в ней место, и карета покатила по направлению к Елисейским полям.
У де Шарни были великолепные лошади; меньше, чем через четверть часа, они были в Булонском лесу.
Когда кучер нашел в лесу удобное место, Шарни остановил его.
Мало-помалу Филипп и Шарни все углублялись и углублялись в лес.
– Если вы ничего не имеете против, господин де Шарни, – заговорил Филипп, – то вот, по-моему, прекрасное местечко.
Граф поклонился и обнажил шпагу.
– Полагаю, – сказал он, – что мы с вами не должны касаться истинной причины ссоры, Филипп не ответил.
– Что ж, назову вам истинную причину: вы искали ссоры со мной – ведь начали ссору вы, а искали вы ссору из ревности.
Филипп помолчал.
– Граф! – сказал он. – По правде говоря, я опасаюсь, что вы сошли с ума.
– Вы хотели убить господина Калиостро, чтобы понравиться королеве, не так ли? А чтобы понравиться королеве наверняка, вы хотите убить и меня, но убить насмешкой?
– Ах, это вы напрасно! – нахмурив брови, воскликнул Филипп. – Это слово доказывает мне, что сердце у вас не такое благородное, как я думал!
– Что ж, пронзите это сердце! – отвечал Шарни, распахнувшись в ту самую минуту, когда Филипп выставил ногу вперед и сделал быстрый выпад.
Шпага скользнула вдоль ребер и проложила кровавую бороздку под тонкой полотняной рубашкой.
– Наконец-то я ранен! – весело сказал Шарни. Он зашатался, и Филипп не успел подхватить его. Он поднял его на руки так, как поднял бы ребенка, и донес до кареты; Шарни был в полуобморочном состоянии.
Его уложили в карету; он поблагодарил Филиппа кивком головы. – – Поезжай шагом, кучер, – сказал Филипп.
– А вы? – пролепетал раненый.
– О, за меня не беспокойтесь!
Оглянувшись в последний раз и увидев, что карета вместо того, чтобы, как и он, вернуться в Париж, свернула в сторону Версаля и затерялась среди, деревьев, он произнес три слова, вырвавшихся из глубины его сердца после глубокого размышления:
– Она его пожалеет!
Глава 10.
ДОМ НА УЛИЦЕ НЕВ-СЕН-ЖИЛЬ
У дома лесника Филипп увидел наемную карету и вскочил в нее.
– На улицу Нев-Сен-Жиль, да побыстрее! – приказал он кучеру.
Автомедон38 за двадцать четыре су доставил трепещущего Филиппа на улицу Сен-Жиль, к особняку Калиостро.
Особняк, отличавшийся необыкновенной величественностью, в то же время был необыкновенно прост.
Филипп спрыгнул на землю, бросился на крыльцо и обратился к двум слугам одновременно.
– Его сиятельство граф Калиостро у себя? – спросил он.
– Его сиятельство сейчас уходит, – отвечал один из слуг.
– В таком случае это лишний повод, чтобы я поторопился, – сказал Филипп, – мне необходимо поговорить с ним прежде, чем он уйдет. Доложите: шевалье Филипп де Таверне.
Филипп вошел в дом, и им овладело волнение, которое вызвал у него спокойный голос, повторивший его имя вслед за слугой.
– Извините, – сказал шевалье, поклонившись мужчине высокого роста и недюжинной силы, мужчине, который был не кем иным, как тем самым человеком, которого мы уже видели сначала за столом маршала де Ришелье, затем у чана Месмера, затем в комнате мадмуазель Оливы и, наконец, на балу в Опере.
– Я ждал вас.
Филипп нахмурил брови.
– Как – ждали?
– Ну да, я жду вас уже два часа. Ведь не то час, не то два – не так ли? – прошло с тех пор, когда вы решили прийти сюда, но некое происшествие, от вашей воли не зависевшее, заставило вас отложить осуществление этого намерения?
Филипп сжал кулаки; он почувствовал, что этот человек приобретает какую-то странную власть над ним.
Но тот не обратил никакого внимания на нервные движения взволнованного Филиппа.
– Садитесь же, господин де Таверне, прошу вас, – сказал он.
– Полноте, довольно шарлатанства! Если вы вещун – что ж, тем лучше для вас, ибо вам уже известно, что я хочу сказать, и вы можете заблаговременно укрыться в убежище.
– Укрыться… – с какой-то особенной улыбкой подхватил граф, – но от чего я должен укрываться, скажите, пожалуйста.
– Если вы вещун, значит, это вам ведомо.
– Пусть так! Чтобы доставить вам удовольствие, я избавлю вас от труда излагать мне причину вашего визита: вы пришли искать со мной ссоры.
– Стало быть, вы знаете, из-за чего я ищу ее? – воскликнул Филипп.
– Из-за королевы. А теперь ваш черед. Продолжайте, я вас слушаю.
– Появился некий памфлет…
– Памфлетов много.
– Это верно, но я говорю о том памфлете, что направлен против королевы. Калиостро кивнул головой.
– Не отрицаю.
– К величайшему счастью, эта тысяча экземпляров не попала к вам в руки?
– А почему вы так думаете? – спросил Калиостро.
– Потому, что я встретил рассыльного, который нес кипу газет, потому что я заплатил ему за них, потому что я отправил их к себе домой, а там мой слуга, которого я предупредил заранее, должен был принять их.
– Почему же вы самолично не доводите дел до конца?
– Я не довел дела до конца, потому что в то время, как мой слуга избавлял эту тысячу экземпляров от вашей странной библиомании, я уничтожал остальную часть тиража.
– Таким образом, вы уверены, что тысяча экземпляров, предназначавшаяся мне, находится у вас?
– Уверен.
– Вы ошибаетесь.
– Почему? – спросил Таверне, и сердце у него сжалось. – Каким же образом они могут оказаться не у меня?
– Да потому, что они здесь, – спокойно ответил граф, прислонившись к камину.
Филипп сделал угрожающий жест.
– Вы думали, – продолжал граф, – что вам пришла в голову удачная мысль подкупить рассыльного? Но у меня есть управляющий, и моему управляющему тоже пришла в голову некая мысль. За это я ему и плачу; он догадался, что вы придете к газетчику, что вы встретите рассыльного, что вы этого рассыльного подкупите; он проследовал за ним и пригрозил ему, что заставит его вернуть золото, которое вы ему дали; рассыльный испугался и вместо того, чтобы продолжать путь к вашему особняку, проследовал за моим управляющим сюда. Вы не верите?
– Не верю.
– Загляните в этот шкаф и потрогайте брошюры. С этими словами он открыл дубовый шкаф с восхитительной резьбой и указал бледному шевалье на центральное отделение, где лежала тысяча экземпляров брошюры, все еще пропитанных запахом плесени – запахом влажной бумаги.
– Мне представляется, что вы человек храбрый, – заговорил Филипп, – а потому я требую, чтобы вы дали мне удовлетворение со шпагой в руке.
– А за что я должен дать вам удовлетворение?
– За оскорбление, нанесенное королеве, оскорбление, соучастником которого вы становитесь, храня у себя хотя бы один экземпляр этого листка.
– По правде говоря, вы находитесь в заблуждении, и это меня огорчает, – не меняя позы, отвечал Калиостро. – Я любитель новостей, скандальных слухов, разных однодневных штучек. Я коллекционирую их для того, чтобы потом вспомнить о тысяче вещей, о которых забыл бы, если бы не принял этой предосторожности.
![Ветхий Завет - [Книга пророка Варуха]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)