Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе
Стакан рома или растительного масла, кусок сала или сахара содержат в большом количестве углерод, точнее углеводы.
Этот углерод переваривается в твоих кишках и попадает в кровь, которая несет его к легким. В легких он соединяется с кислородом, то есть сгорает.
Огонь при этом не появляется, но возникает тепло, достаточное для поддержания нормальной температуры тела, 36,7 °C. Теперь понял?
— Понял, господин Желен, вы так хорошо объясняете, что только тупица или полный невежда не поймет.
Доктор, польщенный такой похвалой, продолжал:
— Итак, твоей машине надо больше угля у полюса, а твоему организму — больше углеводов, иначе…
— Машина перестанет работать.
— Правильно! В холодном климате потребность в пище возрастает. Особенно пище, богатой углеводами! Видел, сколько ест наш Угиук?
— Но я не могу есть то, что ест Угиук!
— Э, мой мальчик! Все зависит от обстоятельств. С голоду и не то съешь. А черная редька и аскорбиновая кислота, которые вам дают, предупреждают цингу. Но об этом мы еще поговорим. Кстати, когда мы ездили на санях, я заметил, что вы утоляете жажду снегом. Вот этого делать нельзя. На морозе можно пить только очень горячее! Лучше всего чай, вам его дают вволю. От снега во рту появляются язвы, не говоря уже о зубной боли и поносе. Кроме того, снег лишь усиливает жажду, при температуре минус тридцать пять — сорок градусов он обжигает слизистую, как раскаленным металлом, во рту все горит. Эскимосы это хорошо знают по собственному опыту и, как бы их ни мучила жажда, не станут утолять ее снегом. Надеюсь, вы тоже поостережетесь. Слушайтесь меня и будете здоровы!
Морозы пока стояли терпимые, и матросы подолгу работали на воздухе, обустраивая корабль, а то просто выходили на лед прогуляться. Поэтому особой нужды в гимнастике не было. Люди и так сохраняли бодрость. Этому очень способствовала устраиваемая не раз охота на медведя, в которой принимали участие и собаки.
Двадцать третьего сентября экипаж приветствовал появление первой звезды. Она зажглась в небе в 12 часов 30 минут, когда над самым горизонтом, так, где еще не совсем замерзла вода, дрожала узенькая полоса солнца.
Полярники с интересом наблюдали, как образуется молодой лед.
Сначала на воде появлялись ледяные чешуйки, чешуйки смерзались в корочки. Корочки, как бы обволакивая морскую зыбь, принимали ее форму и тоже смерзались, их поверхность выравнивалась, и уже на следующий день море лежало, скованное гладким как зеркало льдом.
Дни становились все короче. В октябре холода усилились и задули буйные ветры, направление которых все время менялось. На небе стали появляться огромные ложные солнца — предвестники бурь. В отдельные дни барометр резко падал. Ждали ураганов, обычных здесь в это время года.
Вдруг ураган взломает лед и «Галлия» сможет плыть к северу? А там во́ды не скованы льдом? Трудно, конечно, на это рассчитывать. Впрочем, чего не случается в Заполярье!
Во время двух зимовок капитана Нэрса океан лежал подо льдом неподвижно, словно окаменелый.
Капитан Грили тоже провел две зимовки на Севере, и оба года океан бушевал, по нему плыли взломанные льды.
Кто мог сказать, что будет зимой 1887 года?
Эти мысли не покидали капитана д’Амбрие, и он приказал поставить на место винт и руль на случай, если появится свободная вода и можно будет плыть. Чтобы выполнить этот приказ, требовалось разбить образовавшийся вокруг судна лед и очистить ото льда и снега палубу.
Работа предстояла тяжелая, но никто ни словом, ни жестом не выразил недовольства. Так же беспрекословно матросы, подчиняясь приказу, разожгли топки и привели в готовность паровой двигатель.
Ветер усилился, разогнал туман, и открылось синее бархатное небо, усеянное звездами.
Ледяной барьер содрогнулся, где-то в самой его глубине послышался глухой треск, лед стал вздуваться. Огромная ледяная пустыня пришла в движение. Льдины сталкивались, громоздясь одна на другую, и падали в трещины, наполненные клокочущей водой. Все вокруг наполнилось грохотом, и чудились в нем то раскаты грома, то залпы тысячи орудий, то вой диких зверей. Настоящее светопреставление! Громадные льдины со страшным ревом неслись по ледяному полю, подпрыгивая на ухабах.
Одна из них остановилась прямо перед «Галлией», грозя обрушиться на нее всей тысячетонной массой. Несмотря на прочность конструкции, «Галлия» трещала, как говорится, по всем швам. Еще немного — и судно могло развалиться на части!
К тому же машина была под парами, топки пылали. В любую минуту мог вспыхнуть пожар и следом взорваться пороховой трюм.
Что делать? Спустить на лед запасы провизии, оружие, лодки, астрономические инструменты, лагерное оборудование?
Но если корабль погибнет, где найти надежное укрытие для всех этих ценных вещей, без которых невозможно прожить? Лед сейчас ненадежен. В любом месте может образоваться трещина, даже там, где только что была возвышенность.
Целые сутки, пока бушевала стихия, предпринимать что-либо было бесполезно. Оставалось лишь мужественно ждать смерти или надеяться на чудесное спасение. Недаром Хейс назвал эти места «Землей отчаянья»!
ГЛАВА 4
После бури. — Чудо. — Лед поплыл. — Констан Гиньяр теряет деньги. — Тревога. — Как развлечь зимовщиков. — Немного астрономии. — Северное сияние — ложное солнце — лунное сияние. — О радуге. — Погоня за зверем. — Ежедневные прогулки. — Парижанин подражает собакам. — Патруль. — Ученые собаки.
Буря наконец утихла. Прямая опасность как будто миновала. Но успокаиваться было рано.
В последующие восемь дней ледяной барьер все еще содрогался под влиянием каких-то неведомых сил и словно стонал.
В море творилось что-то непонятное.
Но страх и тревогу вскоре приглушили заботы, связанные с зимовкой. В конце концов, чему быть, того не миновать. И матросы занялись повседневными делами.
Совершенно неожиданно внимание матросов, равнодушных ко всему, что не касалось корабля, привлекло довольно любопытное явление. Некоторые из них заметили, что солнце теперь восходит не там, где обычно, и путь его по небосклону все больше сдвигается к востоку. С наступлением зимы солнце уходит за горизонт все раньше и раньше. Это ясно. Но почему оно садится восточнее берегов пролива? Солнце — не комета и не может менять свой путь. Оптическим обманом это явление тоже не объяснишь. В чем же дело? Кто-то догадался:
— Не солнце — мы переместились!
А ведь объяснить случившееся можно было очень просто: «Лед поплыл!» Ураган ли оторвал ледяной барьер от берега, или от него самого откололась огромная льдина, пленившая «Галлию»? Трудно сказать.
