Наталия Полянская - Нормандская лазурь
– Угу, – буркнул мрачный Антон, – понятно.
– Грузимся, ребята, – велел Ник.
– Пока, русский товарищ, – сказал Женька, посмеиваясь. – Съезди к морю, искупайся. Удачи тебе.
Когда все сели в машину и пристегнулись, Никита чуть сдал назад, развернулся, и «Пассат» бодро покатил по дороге обратно к скоростному шоссе.
– А знаете, мальчики... мне его даже жалко, – сказала Ольга, глядя в зеркальце заднего вида на понурую фигуру рядом с зеленым «Рено».
– Бабы – они жалостливые, – произнес Никита. – Пожалей меня, достань из бардачка новую пачку и распечатай, ладно? Я сдохну, если не покурю.
– Ты сдохнешь, если столько курить будешь. – Тем не менее в бардачок Ольга полезла. – Тут налево поворачивай, а на перекрестке прямо.
– Ты зря его жалеешь, Оль, – вступил в разговор Женька. – Он ворюга и мошенник. Таскает чемоданы из машин, на пляжах ворует, сумочки на курортах отнимает, не брезгует... Потом сбывает. Вот она, великая и могучая русская мафия. А мы на французов грешили.
– А на клад купился, – задумчиво изрек Малиновский. – У него на заднем сиденье лопата лежала.
– Тоже заметил?..
– Ага.
– Бедный жулик, – Ольга протянула Никите открытую пачку, – как ему не повезло.
– Ну его... на хрен. – Никита прикурил, затянулся и с наслаждением выдохнул дым. – Все это очень забавно, и хорошо, что разобрались. Никакие криминальные личности за чемоданчиком не охотятся, так что на обратном пути мы сдадим находку где-нибудь в Кане и забудем об этом. А сейчас остановимся в Сент-Мер-Эглиз.
– Ты обещал забавную историю.
– А, да. – Никита улыбнулся. – Забавная она, конечно, относительно... Сюда сбрасывали парашютный десант. Представьте: ночь, бой, бомбардировки, пожарища, часть парашютистов попадала в болота, в небе снуют транспортно-десантные планеры, немцы ни черта не понимают и палят во все стороны, сверху сыплются союзники... Неразбериха полнейшая. Ну и не видно, куда приземляться. А в Сент-Мер-Эглиз есть старая церковь, кому посвящена, не помню. Так вот, на ее крышу опустились аж три парашютиста. Один, по фамилии Пелокин, погиб сразу от удара. Второй, Рассел, выжил, выпутался и спустился на землю, где присоединился к своим. А вот третий, некий Джон Стил, зацепился куполом парашюта за башенку на крыше церкви и висел там два часа, не имея возможности выбраться. Немцы по нему стреляли и ранили в ногу, а через два часа сняли и взяли в плен. Правда, бравый Джон сбежал от них спустя три дня, вернулся к своим и продолжил воевать. Прошел всю войну, умер только в шестьдесят девятом. – Никита выбросил окурок в окно и ловко вытянул из пачки следующую сигарету. – Зато теперь на церкви постоянно висит парашют. А Рассел, второй выживший после падения на нее парашютист, пожертвовал местному музею «Эйрборн» свои десантные ботинки...
– Никит, – сказала Ольга, обмирая, – из чего делают мечи?
– Да брось ты уже эту игру!
– Из стали, – продолжила она. – А сталь по-английски...
– Steel. – Никита посмотрел на Ольгу. – Стил. Джон Стил. Мать вашу!
– Мы во Франции, – напомнил Женька, – надо говорить – oh la vache!
– Ты что, серьезно думаешь, в письме Левассёра речь шла об этом?
– Случай, я так понимаю, известный?
– Весьма.
– Тогда есть шанс. В Сент-Мер-Эглиз есть американское кладбище?
– Там сначала захоронили погибших парашютистов, но затем перенесли большую часть захоронений в Коллевиль. Однако не все. – Никита стукнул ладонью по рулю; с недокуренной сигареты полетел пепел. – Черт возьми, а! Я-то думал, мы с этим покончили...
Сент-Мер-Эглиз был небольшим, но очень симпатичным городком; центром его являлась площадь со старой церковью, на которой действительно виднелся белый парашют, а под ним – фигура парашютиста. Не настоящего, разумеется.
– Там внутри прекрасные витражи, – поведал Никита. – Я фото видел. Святая Мария и вокруг нее – парашютисты.
– Только не говори, что такое сваяли в Средние века.
– После войны в нормандских церквях вообще почти витражей не осталось, повыбивало взрывами. Кое-где потом восстановили в прежнем варианте, а тут – с дополнениями.
Церквушка называлась Eglise Notre-Dame de la Paix, то есть Церковь Богородицы и мира; Женька спросил у местного, где находится кладбище, и оказалось, что совсем недалеко – только пройти чуть дальше по улице. Местный не соврал. Кладбище лежало за стеной, высовываясь оттуда крестами и надгробиями, и казалось совершенно безлюдным в предвечернем свете. Только неподалеку от ворот, у каменного домика (видимо, сторожки), возился пожилой мужчина. У стены стояла тачка, полная чернозема, и аккуратными рядками лежали цветы, корни которых были замотаны в полиэтилен.
Сторож выпрямился, увидав посетителей, и что-то сказал им, Женька ответил. Мужчина махнул рукой направо и снова занялся цветами.
– Он удивился, что мы сюда пришли. Обычно посещают церковь. А оставшиеся американские могилы – там.
– Значит, идем. – Никита двинулся вдоль ряда надгробий. Под ногами хрустела мелкая галька, которой было усыпано все вокруг – никаких зеленых холмиков, никакого мха и плюща. Камень, только камень. – Что советует нам кудесник Левассёр?
– «В том месте, куда придешь, найди француза, что рядом с американцем, любившим покушать, и француз расскажет тебе о замке».
– Если мы не ошиблись, нужно искать две могилы рядом – французскую и американскую. – Ольга останавливалась, читала имена. – Нет, это еще французы... «Американец, любивший покушать». Что мы ищем? Забавную эпитафию?
– А если это очередная лингвистическая загадка?..
– Может быть.
Камень окружал со всех сторон – плиты, стелы, кресты, могильные камни с медальонами, откуда смотрели печальные лица... Небольшой ангелочек с отбитым крылышком склонился над могилой ребенка. На обелиске, окруженном цепью на толстых столбиках, были выбиты слова благодарности павшим в Первой мировой. Кое-где на плитах лежали свежие цветы, потом Ольга увидела рядом с надгробием розовый куст, росший в горшке.
– А вот и американцы, – тихо произнес Никита; на кладбище никто не хотел повышать голос. – Смотрим.
Они прошлись вдоль американских могил раз, другой и третий; Ольга уже запуталась, в глазах рябило от букв и цифр, и она боялась пропустить подсказку, если таковая наличествует. Но по всему выходило, что они ошиблись... Ольга расстроилась. Во-первых, кладбище настраивало на сентиментальный лад, а во-вторых, казалось, что разгадка уже так близка – и победа снова уплывает из рук. Никита прав, предположения слишком неточные.
– Эй, ребята, – негромко сказал Малиновский; на спокойном кладбище голос был слышен издалека. – Идите сюда. Я, кажется, нашел.
