Густав Эмар - Масорка
— Не люди!
— Нет, не люди, это псы смердящие или лютые звери, и я без малейшего содрогания готова по колена стоять в их крови!
Нервная дрожь мгновенно пробежала по всем членам девушки, но она сдержалась.
— Так вы согласны с тем, что из их ран течет кровь? — продолжала донья Мария-Хосефа.
— Да, сеньора, с этим я, конечно, согласна.
— Что они марают кровью свои перевязки и простыни и те полотенца, о которые вытирает руки хирург?
— Да, вероятно, но признаюсь, я совсем не понимаю того, что вы мне говорите.
Действительно, донья Аврора, несмотря на свое живое соображение, не могла угадать той мысли, которая таилась за всеми этими словами.
— Прекрасно! Скажите, в какой день обычно отдают прачкам грязное белье?
— Обычно в первый день недели.
— Часов в восемь—девять утра, а часов в десять отправляются на реку, теперь поняли вы меня?
— Да! — отозвалась донья Аврора, не помня себя от ужаса, который внушала ей эта женщина.
— Будь эта прачка унитарка или федералистка, все одно — стирать белье приходится при всех, а я уже приняла необходимые меры!
— План ваш прекрасен! — воскликнула молодая девушка, делая над собой невероятное усилие, чтобы казаться беспечной и довольной.
— Прекрасный, это несомненно, и я убеждена, что он и за целый год не возник бы в мозгу Викторики!
— И я так думаю! — подтвердила донья Аврора.
— А тем более не придет бы подобная мысль кому-нибудь из этих безмозглых унитариев, которые воображают, что все знают и на все пригодны!
— О, в этом нет ни малейшего сомнения! — радостно воскликнула донья Аврора.
Всякая другая на месте доньи Марии-Хосефы поняла бы истинный смысл этой фразы — молодая девушка воздала должное унитариям, людям высшего общества, к которому по рождению и воспитанию принадлежала и она.
— Ах, милая моя Аврора, никогда не выходите замуж за унитария! Они не только поганые и омерзительные, но и дураки еще и самый глупый федералист всегда проведет их!
Ах, кстати, мы заговорили о браках? Как здоровье сеньора дона Мигеля, его теперь нигде не видно?
— Он совершенно здоров, сеньора.
— Я очень рада, хочу дать вам добрый совет — берегитесь, смотрите в оба.
— Мне смотреть в оба, чтобы не проглядеть чего? — осведомилась донья Аврора, женское любопытство которой невольно было затронуто.
— О, да вы, верно, догадываетесь сами, влюбленные всегда так проницательны.
— Но что же вы хотите, чтобы я угадала!
— Прекрасно. Вы не любите дель Кампо?
— Сеньора!
— Не старайтесь скрыть то, что я знаю.
— Ну, если вы знаете…
— Да, я знаю и должна предупредить вас, что на берегу есть мавры25 , не обманитесь, ведь я люблю вас как свою дочь.
— Обмануться? Я вас не понимаю, сеньора! — сказала донья Аврора в смущении, пытаясь скрыть свое волнение, чтобы узнать секрет.
— О ком могу я говорить, как не о доне Мигеле?
— О, Мигель! Нет, это невозможно, сеньора, он никогда меня не обманет!
— И я желала бы так думать, но у меня есть некоторые сведения.
— Сведения?
— Да, даже доказательства. Неужели вы не догадываетесь сами? Скажите правду, ведь от меня ничто не утаится.
— Нет, я все-таки не понимаю, в чем дело!
— Росаса это, положим, касается только косвенно, зато к дону Мигелю имеет прямое отношение!
— Вы полагаете?
— Известная Эрмоса, двоюродная сестра известного Мигеля, знакомая даже более известной Авроре, в этом вполне убеждена. Поняли вы меня теперь, моя безгрешная голубка? — с улыбкой сказала старая женщина, лаская своей грязной костлявой рукой обнаженное плечико девушки.
— Я почти понимаю, что вы подразумеваете, но думаю, что во всем этом есть ошибка! — гордо ответила донья Аврора, хотя сердечко ее обливалось кровью.
— Я никогда не ошибаюсь, сеньорита! Скажите, кто посещает эту донью Эрмосу, красавицу вдову, одиноко живущую в своей кинте26? Дон Мигель! А как вы полагаете, что делает у своей кузины, красавицы и молодой вдовы, очаровательный дон Мигель? И почему живет так одиноко донья Эрмоса, про то, конечно, знает дон Мигель. Зачем этот красавец ездит изо дня в день к свой кузине, а каждый вечер к вам? Такова мода у наших молодых людей: все они делят свое время на всех. Но что с вами? Вы побледнели!
— Нет, ничего! — ответила донья Аврора, бледная как жемчужина.
— Ба! — воскликнула старая женщина, громко рассмеявшись. — Я еще не все сказала вам.
— Не все?
— Я не желаю никого огорчать! — сказала она и снова громко рассмеялась, довольная, что причинила страдание донье Авроре.
— Я ухожу, сеньора! — сказала девушка, вставая со своего места.
— Бедняжка! Смотрите, нарвите ему хорошенько уши и не поддавайтесь обману, — повторила старуха, смеясь все громче.
— Я ухожу, сеньора, — сказала Аврора, едва держась на ногах.
— Ну хорошо, дитя мое, прощайте. Поклоны вашей матушке, пусть она поправляется скорей для того, чтобы я имела удовольствие видеть и ее у себя. Прощайте, да смотрите в оба!
И, продолжая смеяться, она проводила донью Аврору до дверей, идущих на улицу. Бедная девушка вскочила в экипаж с такой поспешностью, как будто за ней гнались фурии; еще минута в обществе этой женщины, — и она лишилась бы чувств. Свежий воздух и движение экипажа помогли ей очнуться. Тогда она принялась размышлять.
— Действительно, — подумала она, — Мигель часто катается верхом и никогда не говорит мне, где он проводит послеобеденное время. Вчера он вышел из дома в девять часов утра, а где он был? Почему он никогда не предлагал мне познакомить меня со своей кузиной? А эта женщина, которая все знает и которая придумывает такие дьявольские способы, чтобы все разузнать и выведать, эта женщина говорила с такой уверенностью, что трудно сомневаться, мало того, она упоминала о доказательствах, ведь у нее нет причины делать мне зло, обманывать меня. Ах, это правда! Правда! Боже мой! — И она залилась слезами.
Ревность возродила в ее мозгу тысячи разных воспоминаний, соображений и сомнений. Бледная и взволнованная, с глазами, полными слез, думая только о том, что говорил дон Мигель о своей кузине, восхваляя ее таланты, красоту и ум, донья Аврора вернулась домой, решившись поделиться своим горем с матерью. В ее жизни не было ни другой любви, помимо любви к дону Мигелю, ни другой дружбы, помимо дружбы со своей матерью.
Но госпожи Барроль не было дома. Аврора осталась одна в гостиной в ожидании визита дона Мигеля, который должен был явиться с минуты на минуту.
ГЛАВА XIV. Бурное объяснение
Было около двух часов пополудни на больших башенных часах Собора, когда дон Мигель дель Кампо, выйдя из дома министра иностранных дел, дона Фелипе Араны, на улице представителей, направился по Венесуэльской улице в сторону набережной, а затем свернул на улицу Завоевателей.
