Александр Мартынов - Подкова на счастье
Поэтому у Тимки были самострел и топор (который он неплохо наловчился метать). Олег нёс лук, рогатину, топор. И у обоих, конечно, имелись ножи, по два.
Олег шагал первым. Глядя на него, трудно было поверить, что он тут всего с зимы — полгода, до такой степени плавным и бесшумным, но в то же время быстрым был его шаг. Тим казался себе слоном, настоящим мамонтом как раз. До сих пор он ездил на охоту верхами, но Олег — фанат коней! — как раз и сказал, что это неправильная охота, тоже немного нечестная… Честно, судя по всему, было пробираться через буреломы, рискуя сломать ногу, а то и шею…
Впрочем, Тим нудил про себя и больше по привычке. Он немного завидовал Олегу — его походке, ловким движениям, не подозревая даже, что и сам очень сильно уже отличается от себя почти месячной давности, когда он — в белых джинсах! — обнаружил за родной запертой дверью подозрительного "дядю Уя". Для этого нужно уметь видеть себя со стороны, а Тим этого не умел.
"А ведь середина лета уже, — неожиданно подумал мальчишка и ему стало грустно. — Через пять недель уезжать, всего через пять…"
Но печальные мысли тут же отлетели — Тим едва не наткнулся на протянутое прямо в грудь тупьё рогатины. Олег, напряжённо смотревший куда-то вперёд, повернулся и, чуть улыбнувшись, другой рукой указал перед собой.
Тим сделал ещё пару осторожных шагов — и онемел. На другом берегу речки, к которой они вышли, сидела медведица. Сидела, как статуя какогонибудь восточного божества, а в воде вовсю резвились два медвежонка. Выглядело всё это так уморительно, что Тимка едва не фыркнул, а потом опасливо покосился на Олега: не на них же они сюда пришли охотиться?! Олег покачал головой, улыбаясь. Мальчишки смотрели через кусты, сблизив головы и не шевелясь. Потом Олег вздохнул и подался назад, бесшумно сведя зелёные ветви.
— Перейдём реку подальше, — тихонько сказал он. Тимка кивнул. Не то чтобы он боялся встречи с медведями (странно, подумал Тимка, а я и правда не испугался!). Просто не хотелось стрелять, шуметь и всё такое прочее.
Реку перешли по камням, и Тим узнал место — он видел его в галерее на одной из картин Олеси, там были изображены всадники, переправляющиеся через брод. Холодная вода кипела вокруг ног — Тимка снял сапоги и повесил на шею, а Олег был босиком и не боялся замочить краги.
— Чёрт побери, — сказал Тимка, обуваясь на противоположном берегу. — Вода. Небо. Воздух. Их же в банках продавать можно! Какого пня люди набиваются в города?!
— Халява, сээр, — ответил Олег, проверяя стрелы в колчане. — Да вот и ты. Ты бы стал тут жить?
— Стал бы, — отрезал Тимка, и Олег, кажется, смутился. Сказал:
— Ну и переезжайте. Вон, хоть в Христофоровку.
— Да у меня родители военные, что им там делать-то?! — засмеялся Тимка.
— А там что делать? — спросил Олег. — Защищать страну, где у властей главное занятие — кидалово народа?
— Знаешь, — Тимка взвесил свои слова. — Ты не обижайся. Но такие, как мои предки, защищают не власть. А этот самый народ. Если бы не они — в девяносто девятом чечмеки на Волгу вышли бы не фиг делать. И не власть бы резали, а пацанов вроде нас. Девчонок. И стариков.
— Прости, — искренне сказал Олег, с уважительным удивлением смотревший на Тимку. — Я там мало хорошего видел, вот меня и заносит иногда. Ты осаживай.
— Да ладно, — мотнул Тимка волосами и улыбнулся. — Забыли. Чего там. Фигня… Куда пойдём-то?
— А вот прямо и пойдём, — указал Олег подбородком. — Туда они и приходят.
— Да кто?! — не выдержал Тимка.
— Лоси, — ответил Олег. — За лосем идём.
— Ясно, — озадаченно вякнул Тимка. Он уже тут видел лосей и не мог решить, нравятся они ему, или нет. Лосятина — вкусная, очень. А вот охотиться на лосей ещё не приходилось.
Мальчишки пошли вдоль речки, постепенно скатывавшейся вниз. Становилось сыро и душно. Тимка подумал, что гроза или что там всё никак не соберётся, а от духоты уже обалдеть можно.
— Рысь, — пробормотал Олег, заставив Тимку вздрогнуть:
— Где?!
— Да сейчас нигде, — успокоил Олег, показывая на еле приметный клочок шерсти, серорыжий, застрявший между трещинами коры примерно на уровне головы взрослого человека. — Ушла конкурентка.
— Она тоже охотится на лосей? — удивился Тимка. Олег кивнул:
— Иногда, чаще на оленей… Сейчас лагерем станем, а вечером, когда на водопой пойдут, мы их и постережём…
…"Стать лагерем" тут означало простонапросто раскатать на подстилке из лапника по обе стороны костра из обрубков брёвен свои одеяла. Палатки, навесы и прочее никого особо не интересовали. Мальчишки растянулись на одеялах, лениво гоняя комаров и щурясь на солнце, в этом месте как раз пронзавшее кроны. Речка на недалеком перекате ворчала и плюхала.
— Странно, — признался Тимка. Олег промолчал. — Как будто нет не то что там Москвы например, но даже ближайшего райцентра.
— Может, и нет, — Олег вытянул над головой руки, и Тимка почти против воли всмотрелся наконец-то в медальон у него на груди. Там тоже был свастиковидный знак, но иной
— Это велесовик, — сказал Олег, чуть скосив глаза. — Знак того, что я умею обращаться с животными лучше, чем с людьми.
Этот же знак, как теперь увидел Тимка, повторялся многократно и в татуировке на плече Олега.
— Говорят, что татуировка, — не выдержал Тимка, — это постоянное доказательство временного умопомешательства. Олег засмеялся:
— Точно. Только это если наколоть себе какогонибудь дракона или там чушь негритянскую…А в этом просто есть определённый смысл. Или, если хочешь, постоянное доказательство постоянного умопомешательства.
— Зима, — сказал Тимка, — ты куда после школы поступать собираешься?
— Никуда, — буркнул Олег. — Тут останусь.
— Так и все вроде тут собираются оставаться…
— Я вообще тут останусь, никуда не поеду. Чего я где забыл? Я и в город-то лишний раз не езжу, противно. Всем на всех наплевать, все за деньгами мечутся, ловят их, как будто это синяя птица…
— А при чём тут синяя птица? — удивился Тимка. Олег тоже удивлённо на него посмотрел, привстав на локтях, потом пояснил:
— Есть такой писатель, был, в смысле. Метерлинк. А у него сказка — "Синяя птица". Про то, как дети искали счастье — вот такую птицу. А она не давалась в руки… Это я ещё там… в детском доме читал.
— Они поймали синюю птицу? — спросил Тимка. Олег засмеялся:
— Оказалось, что она жила у них дома и не надо было её ловить… А ещё у Метерлинка есть такая пьеса: «Слепые». Как в глухом страшном лесу сидит много слепых людей. Ночь, птицы какие-то летают… Зрячими у них были проводник и его сын, мальчишка… Оказывается, что проводник умер и куда дальше идти — никто не знает вообще… Ну, они поднимают мальчишку на плечи, чтобы он поглядел дорогу. Он стоит, смотрит в темноту — и вдруг страшно кричит. И всё. Конец пьесы.
