Десмонд Бэгли - Ураган Уайетта
Офицер встал перед строем и снова стал разглагольствовать. Потом он, видимо, что-то спросил, и несколько человек подняли руки с винтовками. Костон сделал то же самое. Раздалась команда, и они вышли из колонны и построились отдельно. Костон вместе с ними. Появился сержант. Он подошел к ним и стал раздавать патроны из большого ящика, который тащили за ним двое. Предварительно он каждого спрашивал о чем-то. Когда он приблизился к Костону и спросил его, Костон молча отвел затвор винтовки и показал ему, что магазин пуст. Сержант сунул ему в руки две обоймы и проследовал дальше.
Костон опять посмотрел на грузовики. С одного из них сгружали винтовки и тут же раздавали солдатам. На всех не хватало, и Костон понял, что Серрюрье испытывает недостаток в вооружении и, судя по действиям солдат у грузовиков, в горючем. То есть, наверное, у него всего этого было предостаточно, но он не мог им воспользоваться. По-видимому, Фавелю своим неожиданным прорывом удалось парализовать систему технического обеспечения армии Серрюрье.
Костон зарядил винтовку, другую обойму положил в карман. Трудности, которые испытывает Серрюрье, думал он, могут обернуться гибелью одного хорошего иностранного журналиста. Здесь ему явно не место. Он посмотрел кругом, прикидывая шансы на то, чтобы незаметно удрать, и с горечью убедился, что они равны нулю. Но кто знает, что может принести постоянно меняющаяся на войне обстановка.
Вновь последовали команды, и колонна зашагала на этот раз в сторону от предыдущего направления, параллельно, как выяснил Костон, линии огня. Они вошли в один из беднейших пригородов Сен-Пьера, трущобный город, в котором хижины были сделаны из расплющенных керосиновых бидонов и ржавого железа. Жителей не было видно. Они либо прятались по своим лачугам, либо поспешно бежали.
Направление движения опять изменилось. Теперь их погнали в сторону линии фронта. На открытом пространстве, представлявшем собой вклинившуюся в город часть поля, их остановили и приказали образовать длинную цепь. «Заняли позицию», — подумал Костон. Все стали окапываться, используя вместо лопат штыки, и Костону пришлось делать то же самое.
Выяснилось, что место, где ему предстояло умереть, было дурно пахнущей свалкой. Штык его винтовки неожиданно наткнулся на вздувшийся труп собаки, присыпанный золой. Газы с мягким шипением вырвались из него, и Костон почувствовал такую мерзкую вонь, что его чуть не вывернуло наизнанку. Он отполз в сторону и вновь принялся ковырять землю, на этот раз более успешно. Земля на свалке была мягкой, и это имело свои преимущества, вырыть небольшой окопчик оказалось не так уж трудно.
Покончив с этим, Костон осмотрелся, в первую очередь оглянувшись назад, чтобы приискать себе лазейку к отходу. Но сразу же обнаружил сзади себя сержанта, крепкого и неумолимого с виду парня, который держал винтовку дулом вперед, направив ее, может, даже и умышленно, прямо на Костона.
Он посмотрел вперед. Перед ним расстилалось поле шириной, наверное, с четверть мили, а может, ярдов с четыреста. На другой его стороне были видны дома, принадлежавшие более зажиточной части населения Сен-Пьера. Полоса ничейной земли как бы предохраняла их от контакта с жителями трущоб.
Именно там шел бой. Снаряды и мины взрывались с пугающей регулярностью, взметая вверх обломки домов. Винтовочная и автоматная стрельба была непрерывной, и один раз шальная пуля почти достала Костона, осыпав его голову землей и пылью.
Он определил, что там и была линия фронта и что правительственные войска терпят поражение. Иначе зачем бы понадобилось поспешно организовывать вторую цепь обороны, составленную из плохо вооруженных дезертиров. Вместе с тем позиция эта была выбрана неплохо. Если бойцы Фавеля опрокинут переднюю линию обороны, им придется пересечь четыреста ярдов совершенно открытого пространства. Но тут же Костон вспомнил, что в его распоряжении имеются всего две обоймы, так что, в конце концов, фавелевскому авангарду удастся справиться с этой задачей без особых трудностей. Многое еще будет зависеть от того, организованно или нет будут отступать правительственные войска.
В течение долгого времени ничего не происходило, и Костон, лежа на припеке, почувствовал сонливость. Знакомые ему военнослужащие говаривали, что война — это время, когда скука лишь изредка прерывается моментами страха, и сейчас он был готов поверить этому. Во всяком случае, его небольшой солдатский опыт свидетельствовал именно об этом.
Время от времени он оборачивался, чтобы посмотреть, не улучшились ли его шансы на побег, но ничего не менялось. Сержант смотрел на него с каменным лицом, и залегшие сзади солдаты тоже были на месте. Капитан то курил сигареты, делая быстрые нервные затяжки, то смотрел в сторону линии фронта в бинокль.
Чтобы как-то наладить отношения с сержантом и в надежде на его снисхождение в будущем, Костон предложил ему сигарету. Сержант протянул руку, взял ее, с удивлением на нее посмотрел, улыбнулся и закурил. Костон улыбнулся в ответ, опять лег на живот, надеясь, что его инициатива принесла кое-какие плоды.
В это время крики впереди резко усилились, и там началось какое-то движение. Несколько плохо различимых фигур, пригнувшись, бежали вдоль стен дальних домов. Костон напряг зрение и пожалел, что у него не было бинокля. Сзади раздался голос офицера и, вторя ему, дикий вопль сержанта. Но Костон не обратил на них никакого внимания. Он уже разглядел, что фигуры вдали были солдатами правительственной армии и они неслись сломя голову, — передняя линия обороны была прорвана.
Ближайший к нему солдат выставил винтовку вперед. По цепи раздалось металлическое щелканье затворов. Костон во все глаза смотрел вперед. Один из бежавших был уже посередине поля и вдруг он, словно споткнувшись обо что-то, взмахнул руками и упал навзничь. Тело его несколько раз конвульсивно дернулось и замерло.
Поле теперь кишело беспорядочно отступавшими солдатами. Некоторые, более опытные, бежали, делая неожиданные зигзаги, спасаясь от прицельных выстрелов. Другие, неопытные и менее сообразительные, просто неслись, подгоняемые страхом, напрямик. Их и настигали пули винтовок и автоматов.
Костон вдруг с некоторым изумлением понял, что он находится под обстрелом. В воздухе с разных сторон что-то посвистывало, и он сначала не знал, что это такое. Но когда собака сбоку от него внезапно задрыгала ногами, словно преследуя во сне зайца, а впереди брызнули фонтанчики земли, он, словно черепаха в панцирь, втиснулся в свой окопчик и замер. Однако его журналистское любопытство заставило его еще раз поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит.
