Владимир Максаков - Глубокий рейд. Записки танкиста
Почти борт о борт с моей машиной остановился танк Кобцева. Лейтенант выскочил из люка, перепрыгнул на моторное отделение нашего танка и, свесившись ко мне в башню, крикнул:
— Разреши, старшой, обойти этих трех куцерылых!
— Действуй! — разрешил я ему.
Кобцев скрылся в люке башни, и его водитель Широков погнал танк по обратному склону высоты в сторону леса. Заходя трем фашистским танкам во фланг, машина Кобцева скрылась за поворотом, но вот снова выскочила уже в поле и, оставляя за собой облако снежной пыли, понеслась наперерез фашистам, продолжавшим двигаться в гору. Приблизившись к ним метров на триста, Кобцев остановился. Медленно развернулась башня его танка и взвился дымок. Правофланговый танк врага вспыхнул. Вторым снарядом Кобцев попал в башню другого фашистского танка и перебил хобот орудия. Поврежденная машина круто развернулась и понеслась с горы наутек. Следующим снарядом Кобцев взорвал и этот танк.
Третья машина остановилась, развернула башню и выпустила два снаряда в упор летевшему на нее танку Кобцева. Болванка попала в танк, Кобцев и башнер погибли.
Танк был обезглавлен, а пушка выведена из. строя. В машине оставались еще радист и механик-водитель Широков. Танк настолько сблизился с машиной противника, что нам с высоты нельзя было стрелять из-за опасения попасть в своих.
Оба танка неслись вниз на максимальной скорости. Наш танк, в башню которого попали еще две болванки, с каждой секундой сокращал дистанцию, нагоняя гитлеровский танк. Теперь он был уже в двух метрах позади гитлеровской машины. Развязка приближалась. Сделав последний рывок, Широков врезался лобовой трубой в ведущее колесо фашистской машины, и танки, сцепившись друг с другом, застыли на месте.
Из люка башни нашего танка показалась голова водителя. Прячась за откинутую крышку люка, он наблюдал за фашистами. Их машина стояла некоторое время с задраенными люками. Но вот люк башни медленно приоткрылся. Широков ждал. Фашист открыл люк шире и, быстро откинув его до отказа, собирался было выскочить из машины. Широков три раза подряд выстрелил в упор. Гитлеровец качнулся и мешком рухнул обратно в танк. Широков не спеша швырнул две гранаты в открытый люк фашистской машины, откуда вырвался вверх столб огня и дыма.
Нырнув в свой танк, Широков отогнал машину задним ходом от поверженного танка врага, развернулся и, оставляя за собой облачко снежной пыли, понесся на большой скорости к нам на высоту.
В этом бою я потерял друга и земляка Гришу Кобцева. Славно прожил он свои двадцать три года. Жил честно и умер красиво.
Уцелевшие немецкие танки ушли за дальний пригорок. Позади нас километрах в трех показалась новая, заходившая нам в тыл, колонна вражеских танков. Мы оказались в тисках. Единственным выходом из создавшегося положения было добраться до леса и там уже встретить врага лицом к лицу.
Танки на предельной скорости понеслись сперва навстречу стоявшим на пригорке немецким машинам, но дойдя до середины поля, я круто свернул влево, к лесу. Через несколько минут мы уже рассредоточились по опушке.
Вот на тот бугор, где только что занимали оборону мы, выскочили вновь подошедшие немецкие танки. Они постояли минут двадцать на месте, совещаясь по рации со стоявшими на противоположном склоне машинами, и почти одновременно с обеих флангов пошли к лесу, на наш отряд.
Атака их была отбита нашим огнем. Оставив на поле шесть подбитых машин, враги откатились за бугор.
Десять автоматчиков с лейтенантом Найденовым были посланы мною искать дорогу через лес.
К огню фашистских танков присоединился теперь огонь двух крупнокалиберных батарей. Еще четыре раза наши позиции были атакованы, но каждый раз противник отходил, оставляя на поле развороченные и пылающие машины.
Короткий зимний день близился к концу. Уже стемнело, когда вернувшиеся разведчики доложили, что в километре отсюда начиналась далеко уходившая в лес просека. Найденов прошел по ней около трех километров, но она, не прерываясь, шла дальше. На карте здесь не было обозначено ни одной дороги. Считая, очевидно, что мы рано или поздно окажемся в их руках, враги не возобновляли атак.
Наступила ночь. Отряд снялся с места, и танки стали углубляться в лес по узкой, едва различимой лесной тропинке, переходившей скоро в довольно широкую просеку.
Войдя в лес, машины прибавили скорость. Позади нас одна за другой взлетали осветительные ракеты. Фашисты боялись, что мы пойдем на прорыв.
Фары у всех наших танков давно были разбиты, и дорогу приходилось освещать переносной лампочкой перед головной машиной. Остальные шли в абсолютной темноте, следуя друг за другом. Спидометр показывал пройденные пять километров, а выхода из леса все еще не было. Мы могли оказаться в трудном положении, и лес, где просека в любом месте могла прерваться, преградил бы нам дальнейший путь сплошной стеной. Но тревога оказалась напрасной. Проехав еще два километра, танки вышли из леса в поле. Минут сорок машины шли без дороги, по целине, но затем неожиданно выскочили на широкий грейдер, шедший на Прохоровку.
Деревню обошли стороной и, не сбавляя хода, поехали дальше. За ночь нужно было пройти шестьдесят километров очень трудного пути, а затем выйти к передовой.
Шли без остановок. Несмотря на холод, моторы перегревались. Крупные населенные пункты оставляли в стороне. Подойдя ближе к переднему краю, мы уже не сворачивали с дороги, шли напрямую, там, где было необходимо, с хода открывали ураганный огонь по живой силе и технике противника.
Фронт приближался. Уже отчетливо была видна полоса подвешенных на переднем крае ракет. Мы выходили к передовой километров на двадцать северо-западнее первоначального места прорыва.
На пути оставался последний крупный населенный пункт — большое село Медведевка. Можно было, конечно, обойти его стороной, но нам хотелось на прощание, как говорится, «расписаться» об убытии.
Близилось утро, хотя было еще довольно темно. Я разбил свой отряд на две части. Танки входили в село по двум параллельным улицам.
Набрав скорость, машины ворвались в Медведевку. На окраинах стояли зенитные батареи, опоясав деревню сплошным кольцом, но фашисты были застигнуты нами врасплох.
Танки, устремившись на зенитные пушки, ломали их, вдавливая стволы и лафеты в мерзлую землю. Наши орудия, не умолкая ни на минуту, били по метавшимся по деревне гитлеровцам, по автомашинам. Из окон домов противник вел огонь из автоматов, под гусеницы танков летели гранаты.
Огнем танковых пулеметов мы сметали на своем пути все живое.
При выходе из села сбоку по нашим машинам ударили две батареи врага. Мой танк, шедший в голове атакующих, выскочил уже на полевую дорогу, но тут его потряс огромной силы удар и взрыв.
