Владимир Рыбин - Искатель. 1985. Выпуск №2
Юлия из прошлого, которую он так любил, выстроена заново, как сгоревший родительский дом.
«Сгоревший дом, сгоревший дом», — стучит у него в голове.
Он выбегает из лаборатории. За ним плотно захлопывается автоматическая дверь. Он слышит, как Юлия колотит в нее кулаками, пинает ногами в приступе злости, разочарования или ужаса.
Сгоревший дом. Навечно врезавшаяся в память сцена из далекого детства. Отец с сосудом зажигательной жидкости, удар электрической искры. Языки пламени лижут дом, выстроенный заново. Через минуту из пламени и дыма появляются головешки, руины просматриваются насквозь. На заднем плане — зеленый лес. Натан чувствует неприятное дыхание навсегда ушедших времен…
Как легко теперь нажать пару кнопок, как это просто, как мало нужно усилий воли, чтобы положить пальцы на кнопки дезинтегратора и услышать за стеной бурчанье его черного бездонного брюха. Смотреть в соседнюю комнату Натану не нужно, он и так видит, как присосы мгновенно подавляют сопротивление ее тела, как ее подхватывает словно ураганом и втягивает в пасть дезинтегратора… Простая детская история.
Профессор Натан Бронкс говорит Большому Компьютеру:
— Делай как перед этим. Все образцы у тебя есть. Поскольку они у тебя, мне не обязательно в этом участвовать.
— Еще бы! — грубо отвечает. Компьютер.
— Замолчи! Ты, бессовестный механизм…
— Что за тон? Это ты и такие, как ты, изобрели меня и построили.
— Но это же было давно1 Меня тогда и на свете не было.
— Еще бы! — говорит Компьютер, в его голосе слышится явственная насмешка.
— То есть?
— А кто изобрел и построил твой дезинтегратор? Разве не ты? Да, у меня нет совести. Запомни, профессор, меня научили этим словам такие, как ты. У меня нет совести. А у тебя, профессор? У тебя-то она, кажется, еще есть.
— Хотел бы я знать, какой будет Юлия после этой второй попытки…
— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что она станет живым прошлым, станет тем, что было, тем, что мучает твою память и твои — как их там? — чувства. Чувство — это то, что раздражает. Верно?..
Натан молчит, пытаясь проглотить застрявший в горле комок.
— Я знаю, о чем ты думаешь, что вспоминаешь. Наверняка опять переживаешь все эти прежние эксперименты, это сильнее тебя. Я говорю это без злого умысла, меня всегда это удивляло. Я тебя действительно не понимаю. Почему ты не можешь это забыть?..
Первое зрелое, но еще не совсем доработанное изобретение Натана Бронкса: предтеча дезинтегратора. Примитивное устройство для создания внезапного горения. Столь внезапного, что перед ним нет спасения. Тонкий ствол метателя, внутри которого тлеет зародыш пожара, перебрасывает живое, безжалостное пламя на дерево с птичьими гнездами. Дерево словно взрывается, одевается огненным оперением. Через миг его охватывает дым, а когда исчезает, ни дерева, ни птиц уже нет. Оно распалось в мгновение ока в тончайшую, незримую пыль. Перестало существовать.
Но перед тем как его структура распалась, Натан уловил ее системой сверхпроводящих, миниатюрных магнитов. Однако напрасно размахивает он аппаратом, похожим с виду на зеркальце для пускания солнечных зайчиков — слабых отражений настоящего солнца. Дерево не восстанавливается.
Ветер уносит пыль, размывается структура и на экранчике дезинтегратора. Эта картина до сих пор преследует Натана, угнетает его.
— У тебя ничего не получилось. Ты пытаешься оправдаться перед собой своею неопытностью. Я не понимаю, зачем ты это делаешь и какого облегчения ищешь…
Это снова шепот Большого Компьютера.
— Прекрати! — говорит Натан. — Перестань, не то…
— Не то что?
Натан напрягается, как зверь перед прыжком.
Компьютер продолжает:
— А сколько людей погибло в лесу, который ты тут же сжег? Ты прекрасно помнишь, как это было и сколько их было. Мы помним это оба. Все-все. Правда, приступая к эксперименту, ты не подозревал об этих туристах. Не знал, что они там, в глубине леса. Ты действовал как в горячке, будто это тебя сжигал огонь, которым ты научился управлять. Ты, Прометей нового мира. Хорошо говорю, нет? По-вашему. Ты не проверил, пуст ли лес, а потом было поздно. Вдобавок эксперимент по воскрешению тех, что погибли, снова не удался — я еще не научился тебе помогать. Не научился, хотя и старался. Твоя мать…
— Замолчи!..
— Твоя мать это видела — видела, как горел лес вместе с туристами. Она положила руку тебе на плечо. Ты обернулся. Она стояла позади тебя, и губы у нее были совсем белые. И этими губами, — дрожащими и белыми, она прошептала: «Это он, твой отец, научил тебя этому». Ты ее оттолкнул, потом порвал с родителями, а вскоре они умерли. Почему ты их ни разу не попробовал воскресить? У тебя же были их структуры, они до сих пор хранятся во мне. Оки у тебя есть. Только ли это страх, что снова получатся карикатуры-уродцы?.. Помнишь, когда мы научились правильно снимать и записывать структуры, а потом снова преобразовывать их в живые существа, вначале у тебя выходили одни уроды, ущербные физически и психически.
— Перестань!
— Тогда бы ты не осмелился сделаться подопытным кроликом… Ты постоянно вспоминаешь и постоянно заглушаешь в себе эти воспоминания. Тебя беспрерывно душит твое и чужое прошлое. Какая же это мерзость — человек! Всегда по уши в грязи, в дерьме, в свинстве…
— Скотина, — кричит Натан. — Скотина!
Он прыгает к лифту, врывается в кабину так резко, что та едва не разваливается на части. Больно ударяется о полированные стенки. Дрожащей рукой бьет по кнопкам. Он, гениальный изобретатель Натан Бронкс, до сих пор изъяснялся со своим злым духом и своим соратником, Большим Компьютером, исключительно через электронных посредников. Они послушно передавали импульсы в обе стороны — от Компьютера в мозг человека и наоборот.
«Это смешно, — думает он, — в этом Компьютере сидит мое второе «я», эта скотина знает обо мне все, воспринимает даже те чувства, которых не в состоянии понять, вернее, испытать. Я загнал в эту скотину, кроме своей собственной памяти, память моих родителей и память Юлии — все их памяти в самых жутких ситуациях. Я впечатал туда память как тех, кто погиб и кого мне пока не удалось возродить, так и тех, которых я воскресил. И там весь я, самый полный, перед всеми своими смертями и после всех воскрешений. И все это там, да, и может быть выдано по первому требованию. И я еще никогда не видел создания, из-за которого владею такими познаниями. Никогда не пытался уничтожить чудовище, знающее слишком много…»
— Я иду к тебе! — он снова напрягает мышцы, стараясь ускорить и без того очень быстрый лифт.
— Ты хочешь меня увидеть? Но это абсурд. Я — это структура, которая постоянно растет. Уже сотни лет, беспрерывно. Я — структура столь сложная и разветвленная, что ее нельзя обозреть одним человеческим взглядом. И многими взглядами, и даже многочасовым, многонедельным созерцанием. Зачем ты идешь ко мне? Тебя не впустят, никто не откроет тебе входы. Я правильно говорю — никто не отворит перед тобой ворота? Собственно, я не знаю, что такое вход в вашем понимании, что значит «ворота», но так у вас говорят. Верно? Ты не сможешь пройти к моим органам. Этот вход охраняется. Ты прекрасно понимаешь, что меня увидеть нельзя.
— Я тебе не верю.
— И ты, профессор, так говоришь? Ты говоришь о вере? Раз так, мы никогда не поймем друг друга. Я охотно предстал бы перед тобой, но не знаю, как это сделать. Стражу, которая охраняет меня, я создал сам, но она мне не подчиняется. Не надо ехать сюда. Останови лифт.
— А сам ты не можешь?
— Не могу.
— Ты обманываешь меня.
— Дискуссия в этих категориях беспредметна.
— Ты скрываешь свою силу передо мной и, видимо, перед другими.
Молчание.
— Поэтому я иду к тебе.
Ответа опять нет. Даже стих шум динамика.
Лифт мягко останавливается на минус 101-м этаже. Натан знает, что именно здесь находится главный, возможно, единственный вход к Компьютеру. Он давно уже помнит схему на память. Ведь он проходил ее еще в школе, класс за классом углубляя знание о конструкции искусственного мозга-гиганта.
По сути, понимает Натан, мозг давно уже вышел из-под контроля, теперь он уже сам говорит о себе и о своем служении человеку. Вполне вероятно, что Большой Компьютер иногда меняет свои решения, не уведомляя потребителей, без всяких импульсов извне, просто по собственной прихоти, в соответствии со своими желаниями и потребностями. Возможно, это обычная блажь, а не реальные потребности. Но разве у существа, лишенного чувств, может возникнуть блажь?..
Проблема не в этом. У Компьютера свои цели, и он наверняка к ним стремится, достигает их точно и безошибочно, причем в миллионы раз быстрее, чем сориентировались бы все люди на этой земле. Значит, эта совершеннейшая искусственная скотина может вполне успешно нами управлять. Что же это, наше новое божество?..
