Луи Буссенар - Подвиги санитарки
Так продолжалось около месяца, день за днем, без передышки, без выходных, и работы не становилось меньше. Число больных все время увеличивалось по мере продвижения колонны в глубь острова.
Однажды утром начальник госпиталя, военный врач первой категории, вызвал к себе Фрикет. С невеселым видом он приступил прямо к делу:
— Мадемуазель, вы должны нас покинуть.
Фрикет побледнела и проговорила:
— О сударь, а как же мои бедные больные?.. Чем я могла заслужить подобное отношение?..
Доктор не дослушал:
— Успокойтесь, у вас будет еще больше больных, и все они, увы, в самом тяжелом состоянии.
— Но я не понимаю…
— В двадцати пяти лье от нас, в Меватанана, находятся наши войска. Мы недавно захватили там линию укреплений противника.
— Теперь понятно, есть раненые… убитые…
— Эту линию мы заняли без боя и без потерь…
— Как прекрасно! Ни одного раненого!.. Ни одного убитого!
— Тем не менее дела наши плохи, у нас тысяча двести больных! Как вам известно, в Двухсотом линейном убит командир, а от самого полка мало что осталось. Мы разместили в Амбато, на полдороге от Меватанана, полевой госпиталь. Там нужны люди. У меня есть информация от моего коллеги, что им требуется помощь, положение тяжелое. Так вот, хотя мне очень не хочется с вами расставаться, я подумал, что вас следует направить туда. Трудностей и опасностей будет более чем достаточно.
— Вы правильно сделали! — воскликнула Фрикет, сияя от восторга.
— Я знаю, что вы стойко переносите физические лишения и обладаете твердым характером, вам могут позавидовать многие мужчины. Следовательно, я могу говорить с вами как с мужчиной и солдатом…
— Спасибо!
— Вы отправитесь в Амбато сегодня же, либо по суше, либо по воде. По прибытии на место вам окажут достойный прием.
У Фрикет не хватило духу попрощаться со своими больными. Она попросила доктора передать всем, что должна подчиниться приказу командира. В госпиталь девушка не вернулась. Ей было так грустно, что хотелось плакать.
Она решила ехать по суше, хотя этот путь был длиннее и утомительнее, но и интереснее для настоящего путешественника, который жаждет увидеть иные края, стремится получить побольше впечатлений.
Барка страшно обрадовался их неожиданной поездке. Он уложил вещи, оседлал Мейса, уже окончательно поправившегося и повеселевшего.
Их хозяйка теперь добилась всего, о чем мечтала: ее официально признали военной медсестрой, и она с полным правом могла посвятить себя раненым, число которых день ото дня умножалось. Начальник госпиталя написал ей рекомендацию, где восхвалял ее усердие, способности и профессиональные качества. В ее распоряжение были предоставлены повозка Лефебвра с мулом и погонщиком, а также небольшой эскорт из шести пехотинцев с капралом во главе. После санатория в Носси-Комба эти солдаты возвращались в свой полк, куда они стремились, чтобы помочь товарищам, оказавшимся в беде.
Выехали ранним утром. Начало было хорошим: успешная переправа через реку Маровуэй на пароме. Потом стало хуже: путь их лежал по равнине Амбохибани, которую местные жители превратили в огромное рисовое поле. Во время сезона дождей здесь невозможно ни проехать, ни пройти, потому что земляные насыпи, разделяющие плантации, едва видны и наполовину размыты водой. Тем, кто сюда попадает, приходится брести, погрузившись в скользкую вязкую грязь и проваливаясь иногда чуть ли не по пояс.
К счастью, сезон дождей уже миновал, и можно было не думать об этих неприятностях. Вместо них путников ожидало нечто иное. Повсюду еще стояли огромные лужи, которые приходилось обходить стороной. Солнце высушило землю, она покрылась широкими трещинами, изрезавшими почву по всем направлениям. Это тоже мешало движению, потому что трещины были глубокие, с отвесными краями, которые к тому же постоянно осыпались. Если люди и животные выбирались из них благополучно, то злосчастная повозка без конца застревала, и ее приходилось толкать, вытаскивать, переносить!.. Барка, оптимист по натуре, утверждал, что дальше дорога будет лучше и все пойдет «как по рельсам». В других условиях Фрикет просто бросила бы повозку, но теперь в ней лежали вещевые мешки солдат, и ей вовсе не хотелось заставлять их тащить эту тяжесть на себе. Они радовались, как дети на каникулах, пели, смеялись и шутили, глядя на неповоротливую повозку. А славный капрал, плотный, с хитрыми глазами, в котором по произношению чувствовался за версту парижанин, сочинил забавные куплеты, очень развеселившие Фрикет. Он пел, немного фальшивя, такую песенку:
Мама, у корабликов,
Которые ходят по воде,
Есть ли ноги?
У них колеса,
Чтобы плавать по дну ям.
Раздался всеобщий хохот, и капрал продолжил:
А чтоб они пошли по воде,
Колеса снимают.
— Ой, не могу! — закричала Фрикет и вся затряслась от смеха.
И даже без колес они,
Сидят в ямах.
И импровизатор[97] с самым серьезным видом закончил:
Ни лодка, ни телега не годятся
Ни на суше, ни на воде.
Разумеется, рифма была плоховата, ритма никакого, а стихи так себе; но не забудьте: дело происходило на Мадагаскаре, и притом в военное время! Все смеялись до слез, так хорошо было ненадолго отвлечься от печальной действительности.
Девушка похвалила стихи веселого поэта, который слегка смутился, усмотрев в ее словах скрытую иронию:
— Вы так добры, мадемуазель Фрикет. Я, конечно, постарался…
— Вы что, меня знаете?
— Точнее, теперь я вас узнал.
— Как это?
— Ваше имя есть на багаже… Оказывается, мы с вами земляки, родились в одном и том же предместье, в двух шагах друг от друга…
— Не может быть!
— Правда, клянусь честью, это так и есть. Сейчас я вам это докажу. У отца была часовая мастерская, рядом с земляной насыпью, знаете, напротив больницы Антуана… Папаша Пепен, прозванный Рифларом…
— Да, я его прекрасно знаю, передайте ему от меня… Но как же мы встретились… вот странно… Вы, конечно, пошли добровольцем?
— Как же иначе, ведь я — парижанин… Меня отправили в Двухсотый линейный полк, а я попросился сюда, для приятной прогулки, если угодно.
Тут разговор их прервался из-за очередной неожиданности, которую преподнесла им повозка. Она застряла из-за того, что мул совсем выдохся. Пришлось распрягать, снимать тяжелый ящик, возиться добрых полчаса.
Наконец началась хорошая дорога, которую обещал Барка, и часам к одиннадцати они оказались в Андруци. Этот небольшой поселок состоял примерно из дюжины полуразвалившихся и в основном покинутых жителями хижин: здесь был укрепленный пункт французов. Жили они по-военному, охраняя позицию и дорогу от маловероятного возвращения хозяев.
