Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля
Казим-бек, тихо ругаясь, снова поднимал карабин, но оружие не понадобилось — улица была пуста, лишь мелкие снежинки кружились там, где только что стоял неизвестный.
— Что это было? — Казим-бек удивленно поглядел на Арцеулова, а затем на профессора. — Господа, объясните…
— Я уже видел его, — неохотно ответил Ростислав. — В первый раз я подумал, что это какой-то дрессировщик…
— Эраре гуманум эст, — Семирадский покачал головой, а затем решительно добавил. — Полагаю, однако, что путь свободен. Научный анализ отложим на утро…
Никто не спорил.
5. ГОЛУБЫЕ СВАСТИКИ
Отряд Степы Косухина отбил за день четыре атаки, но под вечер все же не выдержал и откатился за станцию. Взбешенный Степа лично уложил двоих паникеров, дал измученным дружинникам полчаса отдыха и вновь атаковал Иннокентьевскую. Каппелевцы, не ожидавшие контратаки, дрогнули и отошли за сопки. Ночью подошла подмога — несколько десятков эсеровских боевиков, присланных из штаба Политцентра, и Косухин, передав команду своему заместителю, с которым в горячке боя даже не успел познакомиться, лег спать, велев будить себя лишь в случае атаки белых гадов.
Очевидно, каппелевцы тоже выдохлись, поскольку Степе удалось поспать до утра. Его разбудил прибывший на позиции Федорович. Глава Политцентра был как всегда мрачен, и сообщил, что станцию придется все же оставить — чехи требуют создания здесь нейтральной зоны. Косухин высказался по адресу проклятых легионеров, после чего они раскурили с Федоровичем свежую пачку папирос «Атаман».
— Ваш Чудов, похоже, подрастерялся, — неодобрительно заметил Федорович, затягиваясь крепким табаком.
— Но-но, — сразу же встрепенулся Степа, почувствовав кровную обиду за товарища по партии. — Вы не очень-то…
— Завтра чехи передают нам адмирала, — продолжал Федорович, не отреагировав на Степину реплику. — Я думал, что по крайней мере порядок в городе ваша организация способна обеспечить…
— А то! — согласился Косухин. — И правильно думали…
— Ваш товарищ Чудов уже несколько дней ловит каких-то Лебедева и Арцеулова. Вчера этот Арцеулов устроил налет на городскую тюрьму. В охране есть потери, один заключенный сбежал… Интересно, куда прикажете помещать Колчака?
— Во гады! — только и мог прокомментировать пораженный Степа.
Его ненависть к беляку Арцеулову выросла по крайней мере вдвое.
— Я говорил с вашим товарищем… как его… Венцлавом, — продолжал Федорович, очевидно, всерьез обеспокоенный положением в городе. — Он обещал усилить охрану. К нему прибыл отряд из солдат его полка…
— Из полка Бессмертных Героев! — обрадовался Косухин. — Ну, теперь точно все будет в порядке!
— Надеюсь, — с сомнением заметил Федорович. — Вначале я не придавал поискам этих двух офицеров особого значения, но теперь, когда в город привозят Колчака… По-моему, это становится опасным. Товарищ Косухин, у меня нет к вам претензий, как к командиру, но может, вам стоит вернуться в город?
«Ишь ты, — хмуро подумал Степа. — Нет у него, понимаешь, претензий, эсер проклятый!»
Впрочем, он поймал себя на том, что похвала Федоровича пришлась все же по душе.
— Прикажете вернуться в город? — нелюбезно осведомился он. Федорович был, похоже, прав, но Степа никак не мог привыкнуть подчиняться какому-то эсеру.
— Да, возвращайтесь, — кивнул Федорович, не заметивший всей сложности косухинских переживаний. — Вы, кажется, уже успели накрыть несколько офицерских явок? Надеюсь, до завтра вы разберетесь с этими Лебедевым и… как его?
— Арцеуловым, — подсказал Степа. — Ниче, товарищ Федорович, я этого гада лично к стенке поставлю…
К полудню Степа был уже в городе. Пров Самсонович после вчерашнего казуса был несколько не в себе. Очередная травма и несколько глотков газа, которые довелось вдохнуть ночью, стоили ему потери голоса. Пров Самсонович теперь не гудел басом, а больше шипел, иногда сбиваясь на сип:
— Обнаглели, белые гады, товарищ Косухин, — сообщил он Степе и надолго замолчал. Было заметно, что мысли его двигаются медленнее обычного. Наконец, надумав что-то, решительно просипел:
— Ты… эта… поймай их, товарищ Косухин! Всенепременно поймай!
Степа с сожалением поглядел на раненого льва революции, козырнул и отправился в соседний кабинет. Но там было пусто — товарищ Венцлав отсутствовал.
Командира 305-го полка Косухин нашел во дворе. Венцлав стоял перед строем каких-то незнакомых солдат в таких же, как у него, серых шинелях. На рукавах краснели треугольные нашивки, на головах — высокие суконные шлемы со странным знаком — голубым крестом с изогнутыми краями. Степа, привыкший к своей красной звезде с плугом и молотом, поневоле удивился, заодно прикинув, что в таких шинелях бойцам будет на здешнем морозе холодновато. Незнакомые солдаты стояли ровно, как на смотру; красноватые как у товарища Венцлава лица, были спокойны и равнодушны.
— Здравствуйте, товарищ Косухин, — Венцлав, козырнув Степе, кивнул на строй в серых шинелях. — Прошу знакомиться: бойцы моего полка. Пришли сегодня утром. Прорвались через тайгу.
«Ого!» — подумал Степа, по своему опыту знавший, что такое переход через зимнюю тайгу. Он подошел ближе к строю и, чувствуя неизбежное волнение — ведь перед ним были бойцы 305-го! — произнес:
— Здравствуйте, товарищи!
— Здра! — дружно и слаженно ответили бойцы, причем, как Степа успел заметить, даже не покосившись в его сторону. Косухину стало не по себе — бойцы отвечали непривычно, да и держались они в строю слишком ровно для отвыкших от дисциплины красноармейцев.
«Ишь, гвардия!» — подумал Косухин и доложил Венцлаву о разговоре с Федоровичем.
— Знаю, Степан Иванович, — кивнул Венцлав. — К тому времени, когда сюда привезут адмирала, с Арцеуловым мы покончим. Но Лебедева нужно взять живым… Запомните — только живым.
— Хоть бы знать, как он выглядит, — неуверенно заметил Степа. — И фамилию-то настоящую… Может, его и нет вообще, этого Лебедева?
— Думаете, Ирман соврал? — мрачно усмехнулся Венцлав, и Косухин вздрогнул, вспомнив страшную ночь у могилы генерала. — Нет, Степан Иванович, мертвые не лгут. Я приказал перерыть архивы военного министерства. Там многое пропало, но вдруг все же повезет… По городу идут сплошные обыски, но своих бойцов я держу в резерве. Они еще понадобятся…
Косухин не удержался и спросил о странном знаке на шлемах у бойцов 305-го.
— Свастика, — чуть улыбнулся Венцлав. — Знак бегущего огня… Введена приказом Реввоенсовета в некоторых частях. Она мне нравится. Это очень древний знак, товарищ Косухин…
