Владимир Понизовский - Посты сменяются на рассвете
Тем временем Божидар, обежав вокруг котельной, оказался за его спиной. Откуда только взялась кошачья сноровка в этом огромном теле? Бесшумными прыжками он преодолел немалое расстояние от котельной и обрушился на часового. Солдат рухнул без звука, только лязгнул приклад карабина о камень. Лаптев и остальные бойцы наблюдали за движениями темных фигур, как за кадрами немого кинофильма.
— Скорей! — Он ухватился за холодную ручку тележки.
Подкатили ее к самым воротам. Божидар уже стоял около них с карабином в руках, расставив ноги. Успел напялить шапку франкиста и опоясаться его ремнем с подсумками поверх брезентовой куртки.
Отключена сигнализация. Отперт замок. Осторожно, придерживая тяжелую створку ворот, бойцы открыли вход в склад. Подхватили рюкзаки с тележки и побежали вниз вслед за командиром.
Теперь — вырыть минные колодцы, установить взрыватели, очень осторожно снять предохранители. Малейшее неверное движение — и боек ударит в капсюль. Подсоединить часовой механизм и дублирующий провод, соединенный с батареей, — эта батарея самопроизвольно замкнет сеть и пошлет импульс взрывателю через минуту после истечения времени, установленного на часах. И наконец, в нескольких метрах на пути возможного подхода саперов противника поставить обычные противопехотные мины...
Андрей работал, отрешенный от всего, что было далеко и близко за каменной кладкой этих стен. Руки превратились в рычаги автомата: движение ни на сантиметр длиннее, ни на сантиметр короче, ни на мгновение быстрее, ни медленнее, усилие ни на йоту больше, ни меньше. Суше и жестче стала кожа ладоней и пальцев. Взбухли от прилившей крови вены. Взмок лоб, горячие струйки потекли по щекам, по ложбинкам морщин. Взмокла спина, рубаха прилипла к лопаткам. Но он ничего этого не чувствовал. Только вторым каким-то слухом ловил звуки, доносившиеся оттуда, от входа в подземелье: не обнаружили ли наверху исчезновение часового, не наступило ли время смены караулов? Не выдала ли себя неосторожными действиями группа Росарио?.. Но к этому подсознательному чувству постоянной и многоликой тревоги примешивалось, усмиряя его и остужая разгоряченный лоб, чувство удовлетворения: что бы там ни случилось дальше, а дело уже сделано, задание выполнено, через час, в 4.45, — минута в минуту — завод взлетит на воздух, и предотвратить это уже не в силах ни бог, ни дьявол... Ни даже он сам, «коронель Артуро».
Последнее: на определенном расстоянии от минных колодцев уложить взрывчатку. Она первой примет удар взрывной волны, сдетонирует, удесятерит силу взрыва и передаст ее дальше, этим бесконечным, тянущимся далеко вглубь бетонных штолен штабелям оцинкованных ящиков с пистолетными, винтовочными и крупнокалиберными патронами.
Все!
Он поднялся и, не стряхивая с рук землю, тяжело вытер лоб. Оглядел помещение, смутно освещенное пыльными лампами в сетках. Его бойцы тоже разогнулись, начали отряхивать одежду.
— Скорее наверх!
Парни подхватили пустые рюкзаки, оружие и поспешили к выходу. У дверей все так же величественно стоял Божидар.
— Весело погуляли? — осклабился он и хохотнул, будто действительно они пировали на вечеринке.
Налегке, без груза и тележки, они вдоль стен строений подкрались к люку колодца.
Но предстояло еще решить, как быть с Лусьяно. Рабочие и юноша подошли к группе. Андрей увидел: дель Рохос едва держится на ногах, хоть и крепится. Гнев Лаптева поослаб. Вернувшись на тот берег, он строго накажет студента: анархист совершил тяжкий проступок. Но что же делать с ним сейчас? Обратный путь по трубе он не выдержит, даже если бы товарищи смогли нести его, а это исключено — они едва протиснутся сами. Рабочие, еще оставшиеся на заводе, предупреждены. Они уйдут вместе с диверсантами. Что же делать? Все же взять с собой? Он задохнется в подземелье отравленными газами. Если и выдержит, то все равно затормозит продвижение всего отряда. А теперь каждая минута — против них. Оставить здесь?.. Нет. Он не в силах вынести смертный приговор этому парню...
Лусьяно молча и выжидающе огромными глазами смотрел на него, будто читая его мрачные мысли.
— Они предлагают, — сказал Божидар, — провести этого щенка через заводскую проходную. В проходной каждого обыскивают и проверяют жетон. На жетоне лишь номер. Один из рабочих, которые уйдут в преисподнюю с нами, отдаст ему свой жетон. А эти двое решили идти с ним. — Серб сплюнул. — Решили рисковать собственными головами из-за этого... так его растак!
Что ж, это был единственный выход.
— Ждите нас в излучине реки, у лодок, — сказал Андрей. — Спасибо, камарадос!
Они спустились в колодец. Рабочий, остававшийся все время внизу, у лестницы, сказал, что вторая группа еще не возвращалась. Что ж, им пришлось пробираться дальше.
Они миновали пещеру со сталактитами, втянулись в головную трубу, когда сзади, наверху, послышался истошный вой сирены, затарахтели выстрелы, разорвалась граната в подземелье — и тугая взрывная волна ударила в спину, бросила в жижу Феликса Обрагона, шедшего последним. Забыли опустить крышку люка? Охранники обнаружили убитых часовых? Или худшее — накрыли группу пикадора?.. Скорей к лодкам!
Обратный путь по трубе они проделали вдвое быстрей. Вот и смутно светлеющий круг впереди. Стрелки показывают: 4.10. У них еще тридцать пять минут.
Но, еще не выбравшись из трубы, Лаптев понял: на берегу что-то происходит. Слышалась стрельба. Отверстие трубы озарялось вспышками. Что? Сообщили с завода на передовую о появлении диверсантов или фалангисты обнаружили оставшуюся в засаде группу комиссара?..
Звуки выстрелов подсказали Андрею, что схватка происходит в стороне от того места, где они укрыли под навесом ветвей свои лодки, — там, где должна была залечь группа Гонсалеса. Она будет сдерживать франкистов, пока все участники диверсии не покинут правый берег и он не подаст условный сигнал.
Вот и лодки.
Андрей приказал своей группе:
— Отплывайте! Остаемся только я и Божидар.
Лодки вспороли носами воду. Течение подхватило и понесло их вниз. Бойцы налегли на весла — и вот уже одна за другой черные их тени растворились в предрассветном тумане.
Совсем недалеко, за бугром, сыпал очередями пулемет, мгновениями замолкая, будто захлебываясь от ярости. Частили винтовочные выстрелы.
«Черт подери, где же Росарио и его группа? Где Лусьяно и рабочие?..»
Он ждал. Пытался растянуть секунды и минуты, как пружины эспандера, все ясней понимая: что бы там ни произошло с группой пикадора и с Лусьяно, ждать дольше бессмысленно. Каждая секунда промедления может стоить жизни бойцам группы Гонсалеса. Но Андрей знал и другое: если отойдут они, никому из бойцов лейтенанта уже не добраться до левого берега... Может быть, он думал еще и о том, что в эти мгновения решается его спор с комиссаром? Может, думал о Лене?.. Нет. Только о парнях, которые ушли вслед за Росарио и должны вернуться. Он действовал по неписаному параграфу незыблемого закона: товарищей не бросают в беде. Почему же нет группы? Ему почудилось, что сама труба, как удав, стиснула его товарищей извивающимися стальными кольцами...
