Мариан Фредрикссон - Книга Каина
И все же ты попался в собственные сети, как и я».
– Он женился на царице из Эриду, большого города на западе, и очень любил ее. Но она была лишь ребенком, падким на развлечения и дорогие подарки. – Голос Нин звучал отстраненно, казалось, она целиком ушла в воспоминания.
«Ты, как и я, обнимал мечту», – подумал Каин, а вслух сказал:
– Оставь меня, пожалуйста, наедине с ним.
Нин кивнула, она слишком сильно была занята собственными мыслями, чтобы почувствовать себя уязвленной.
Каин долго оставался возле статуи, не давая прерваться связи времен. «Он имеет право знать, кто я», – думал он, уверенный, что и без объяснений тот, другой, его поймет.
И все же он попытался: «Всю жизнь я искал свою судьбу, безмолвно блуждал в отчужденности. Но самоочевидных ответов, тех, которые дарят людям чувство единения, я так никогда и не нашел. Трудно быть немым и искать объяснения в тишине. Ты явно знаешь, каково это.
Потом меня захватили такие запутанные и многогранные события, что слова были лишними. Но именно тут они и возникли, все же я сын Евы. Странно, слова, наверное, всегда были во мне, но я смог отыскать их – или они меня? – только когда твой народ принял меня».
Во взгляде статуи Каин прочел недоумение.
– Ты прав, – сказал он, помолчав. – Что-то другое раскрепостило меня.
И тут он вспомнил утро у реки после убийства Сатаны. В те ранние часы трава была зеленее, а река синее, чем всегда, птичье пение обладало необычайной прелестью, все испускало прекрасные запахи, все было чудесным.
– В то утро я увидел новый мир, – обращаясь к статуе, пояснил Каин, и ему показалось, что та кивнула в ответ.
– В то утро я впервые сумел поговорить с матерью и одержать победу при помощи слов, – продолжал Каин, а изваяние терпеливо взирало на него печальными глазами.
– Когда Сатана умер, слова обрели свободу, так это было. Почему? Ты должен знать: я всегда мечтал попасть туда, в Эдем, – помолчав, признался он. – Думаю, ты понимаешь: это была мечта о свободной жизни, в которой никого не отталкивают, где слова вообще не нужны. Я хотел вернуться к жизни без воспоминаний. Без воспоминаний муки быстротечны. Там, в стране детства, существовало только СЕГОДНЯ, только мгновение, полное переживаний.
«Как в то утро», – опять подумал он.
Но тут ему показалось, будто он слышит, как статуя произносит слова, которые Ева часто повторяла в последние годы: «К прошлому возврата нет».
И он покачал головой, показывая, что понимает: для него дорога в прошлое закрылась, еще до того как он вонзил нож в грудь Сатаны.
Значит, убивать его и не стоило.
Злодеяние не имело смысла.
«Может быть, я совершил месть за мать Евы и за шамана», – подумал Каин, не решаясь смотреть на статую, ибо знал: та насмешливо улыбается. В следующий миг он увидел кровь на своих руках, а потом пятна старой, засохшей и почерневшей крови на статуе. И тогда он разорвал связь времен:
– Нет, я жив. В отличие от тебя, я жив и могу еще что-нибудь сделать.
Он подумал об Энки Баре, который совершил убийство вместо него, из чувства любви к нему, Каину, поклонился статуе, повернулся на каблуках и пошел в направлении трапезной, где его ждала Нин со свежим хлебом и горячим вином.
И вновь удивил царицу, попросив, прежде чем сесть за стол, большую миску с водой и полотенце.
«Чистоплотности он научен», – подумала Нин.
С этого дня все трапезы за царским столом начинались с мытья рук.
Час спустя, слушая Каина, который расспрашивал жрецов Сина, Бек Нети дивился собственному беспокойству. Глянув через стол на Энки, он увидел, что и сыном владеет та же мысль: «Мы что, вызвали к жизни привидение?…»
Жрецов призвали в комнату для переговоров перед колонным залом. За круглым столом сидели восемь служителей бога Луны, Нин и Каин, Энки и Бек Нети. Были здесь и слепая жрица Инанны, а также Ан Ле, лишенный могущества жрец верховного бога.
Разговор начал Каин: до него уже доходили слухи, говорил он, что жрецы Луны из башни Нода лишились издревле ниспосланного им святого дара врачевания. Вот он и призвал слуг Сина, дабы узнать, что тому причиной.
Царица, казалось, испытывала мучения. Син Ака сделал попытку взять слово, но Каин, повысив голос, продолжал: поскольку ему кое-что известно о болезнях и врачевании, он прежде всего хотел бы знать, как обстоят дела с лечебными травами. Кто их собирает, как они хранятся, кто и как их использует.
За столом наступила тишина. Каин обвел взглядом череду жрецов. И в то мгновение, когда Син Ака открыл рот, Каин заметил, что лицо старейшего жреца, самого седовласого и самого неприметного среди восьмерых, пошло красными пятнами. Он жестом остановил Син Ака и обратился к седовласому:
– Тебе, кажется, есть что сказать?
Старик начал с трудом подбирать слова, он явно испугался.
– В стране нет уже колоквинта, – промолвил он. – Его горькие зерна хорошо помогали от нарывов, но вот уже много лет мы не получаем их. Это плохо, поскольку нарывы нередки. Касторового масла тоже давно нет: никто больше не выращивает клещевины.
Лоб Каина сморщился.
– А валериана? – спросил он. – Опиум?
Это-то доступно? А кто собирает крапиву, которая помогает от жара, кто сушит ее и пакует? Если нет колоквинта, почему не попробовать толченую кору смоковницы, смешивая ее с грибом? Это средство даже лучше помогает от нарывов, насколько я понимаю.
Старик запутался в словах, еще больше оробел. Наконец собрался с духом:
– Велика вина моя, но я все же пытался поддерживать знания о лечебных травах и пополнял запасы. Но никто больше не считал это важным.
Тогда Каин впился глазами в Син Ака:
– Я возлагаю ответственность за это на тебя. Почему ты пренебрег важнейшими знаниями – ведь речь шла о лечении больных людей?
Син Ака отвел взгляд, но ответил твердым голосом:
– Сами по себе травы не нужны, ведь исцеляет сила божественной крови, а наша царица стара и малокровна.
– Ты упрям, – возразил Каин. – Целебная сила идет от земли, из нее берут силу растения и превращают в благо для людей. Если ты этого не понимаешь, значит, плохо справляешься со своим делом.
Нин почувствовала, как гнев ее набирает силу, она поняла: юноша, пожалуй, прав. Жрец посмел переложить вину на нее, чьи силы иссякают. Сквозь слепящую пелену негодования доносились до нее распоряжения Каина: немедленно привести в порядок земли около башни, отрядить людей на сбор трав, уже в этом году развести их поболее. Каин обещал, что сам проследит за работами, укажет, какие травы сеять и как их выращивать.
– Я хочу, чтобы этого человека казнили, – резким от гнева голосом изрекла Нин, указав на Син Ака.