Александр Бруссуев - In vinas veritas
Появился неторопливый хозяин с двумя чашечками кофе:
— Извините, господа, придется минут десять подождать, пока подготовят номера для Вас. Пейте кофе. А, может, пива?
— Нет, нет, — в один голос заволновались мы сухими наждачными голосами.
— Ладно, меня зовут Джефф, если я Вам понадоблюсь по каким-то вопросам — не стесняйтесь обращаться в любое время. Надеюсь, Вам понравится пребывание в нашем гостеприимном отеле.
— Большое спасибо, Джефф. Все будет просто великолепно, — пообещали мы и принялись за кофе. Заварен он был отменно. Такой в «Большой медведице» стоил бы, наверно, миллион денег.
— Название у этого заведения стремненькое: «Рощица». Вот у старого плута Лари вывеска, так вывеска! — сказал Саша, потягивая кофеек.
— А я даже и не помню, как там называлась его халупа, — удивился я.
— Да ты что! «Блюз Лари», но после нашего отъезда правильней будет читать «Печаль Лари»!
(Игра слов: разный перевод одинакового слова.)
— Ну а здесь, может быть, просто одну букву перепутали? Написал неграмотный художник вместо «эй» — «оу».
— Мда, фантазия у Вас просто необузданна. Отель «Могила». Впечатляет!
Я даже кофе подавился, рассмеявшись. («Grove» — означает «роща», а «grave» — уже «могила».)
Мимо нас прошмыгнули со скоростью охотящихся черепах две пышноволосые, затянутые в джинсу тети. Они волокли по полу небольшие тюки с вероятным использованным постельным бельем. Помахали нам руками, улыбнувшись широко и искренне. Мы помахали в ответ кофейными чашечками.
— Видал, Саша, какие мартышки? — спросил я.
— Да, умеют бабульки себя в форме держать, если надо. Но мне показалось, что сквозь их мешки явственно проступают какие-то бурые пятна.
— Нам действительно пора на пароход. Кроме пива у нас еще есть масса неоконченных дел, — вздохнул я.
— Каких это дел? — не понял старпом.
— Смотреть в воду, чтоб избавиться от галлюцинаций.
Подошел Джефф:
— Ваши комнаты готовы, господа. У Вас на втором этаже, — он подал ключ Саше, — у Вас — на третьем, — обратился он ко мне.
Мы встали, покрутили головами в поисках зеркала по привычке, но, не обнаружив такого, похватали чемоданы и пошли занимать апартаменты, которые должны стать нашим пристанищем, по крайней мере, на два ближайших месяца.
28
Поднимаясь на судно, я крикнул «привет» баклану и помахал ему рукой. Он сдержанно каркнул мне в ответ. Сегодня гонять его мне не хотелось — пусть себе гадит и растворяет наш пароход. Вопреки знакомому дождю, настроение нисколько не ухудшалось. Разве что домой хотелось очень, но к этому ощущению я привык за годы морских скитаний. Ностальгия также привычна, как и плохое питание на контракте. С этим бороться невозможно, приходится смириться и жить. Главное — твердо знать, что течение времени не остановить, как бы тоскливо и худо не приходилось. Все пройдет — и дембель, неизбежный, как приход весны, постучится в дверь твоей каюты официальной бумажкой под названием «детали полета», которую можно канселировать на неделю — другую, но отменить полностью нельзя.
Так нам благодушно казалось, когда мы потягивали холодное пиво в капитанской каюте. И мы были правы. По сообщениям лысого агента к середине недели должны начаться телодвижения по поводу откачки с затопленного машинного отделения излишков воды, затем придут страховщики, потом потянутся покупатели. Словом, придется поработать. А пока можно было расслабиться.
— Предлагаю завтра достойно отметить день рождения Вовы Ленина, чтоб потом торжественно завязать с алкоголем на время горячих трудовых будней, — сказал я.
— Ты что — коммунист? — поинтересовался Саша.
— Да, вроде бы — нет. А что? — не понял я.
— Тогда при чем здесь сто тридцать вторая годовщина со дня появления на свет божий вождя всего прогрессивного человечества?
— Просто дата подошла, — пожал плечами я, — сегодня пить не хочется, а завтра можно попробовать по чуть-чуть.
— Ага, — саркастически кивнул головой старпом, — сейчас набегут твои знакомые боевые пловцы, священники, Стюарт сотоварищи, еще какие-нибудь люди, жаждущие полакать дармовое бухалово.
— Тогда предлагаю на сегодня закончить рабочий день торжественным покиданием парохода, набрать легкой пивной закуси и отправиться на побережье слушать, как волны накатываются на песок.
— Идея хорошая, но после десяти минут приобщения к морской романтике будем мокрыми, как суслики — дождь-то никто не выключал! — одобрил мою идею Саша.
Я только поднял брови домиком, не в силах возразить, но старпом махнул рукой:
— Пошли, в самом деле. Не сидеть же здесь сиднями все время! Зайдем в магазин, возьмем доброй еды. Найдем у моря беседку с крышей. Они просто обязаны здесь быть. Это же не Китай!
Я подозревал, что на самом деле Сашу привлекал поход в магазин, где можно слегка позвенеть нашим кошельком.
В итоге, спустя два часа, когда в животе у меня уже свирепствовала революционная деятельность, а плечо ощутимо начала оттягивать сумка с «Варштайнером», мы дошли-таки до крытой беседки над камнями побережья. И неважно, что за местом, где мы расположились, сразу начиналась оживленная проезжая часть, отделенная от нас хиленьким тротуаром. Чуть поодаль начинались пляжи, пустынные по каким-то причинам. Лишь два сильных духом туриста резвились в воде, температура которой едва ли превышала десять градусов. Конечно, будь на мне такой же гидрокостюм, я бы тоже отважно боролся с волнами.
Саша достал из пакетов копченые куриные грудинки, банку соленых орешков, пакеты ультрахимических чипсов, шоколадку и галеты. Запах еды смутил меня окончательно — я едва не рычал, вгрызаясь в сочную куру. Вокруг моросил дождь, под стенками беседки валялись обязательные шприцы, машины, шурша колесами по асфальту, пролетали мимо, море шумело, чайки дико орали, как филиппинские моряки под караоке. Но возникало некое подобие комфорта. Это, наверно, оттого, что чувство голода внезапно отступило. Мы чокнулись бутылочками с пивом, ухмыльнулись английским моржам, глотнули «за наше светлое будущее» и потянулись за закуской. Саша — за любимой едой зубастого футболиста Рональдиньо, я — за горьким шоколадом. Хорошо, черт побери.
— Ты, Саша, неправильный штурман, — внезапно говорю я ему.
Тот похихикал в пивное горлышко и запросил объяснений.
— Да потому, что в наше лихое время все больше штурманов считают нас, механиков, слугами. А ты, вроде, являясь форменным начальником, не проявил себя пока в должной мере заносчивости и пренебрежения в отношении к своему беззащитному коллеге.
— Это вызов? — спросил старпом, запихивая в пасть очередную порцию хрустящей химии. Мимо прошли три ярко одетых старушки, говорящих на французском языке. Нам они помахали руками, улыбаясь и картаво приветствуя.
