Чернияз Абуталипов - Чекисты рассказывают...
Специальная опергруппа не спускала глаз с бандита — преступника опытного, хитрого, жестокого. Надо было проследить, где он прячет золотой слиток. Малейшая ошибка, неосторожность — и провал. И это опять-таки грозило мне с Аракеловым неприятностью. Мы были безоружны. Встретиться с бандитом невооруженными нам опять посоветовал Цируль. Удивительный человек! Как быстро он освоился в нашем деле. Ведь даже я, опытный криминалист, на всякий случай положил в задний карман брюк никелированный браунинг фон Франка, который, как выяснилось после подавления мятежа, и покушался на Цируля, но во время обстрела сквера из крепости шрапнелью был убит наповал. Железный человек Фриц Янович. На него и в двадцатом году неизвестный совершил покушение, однако Цируль вместо дичи мгновенно превратился в охотника и уложил террориста. Опознать его не удалось: без документов, без особых примет. Наверное, какой-нибудь фанатик из осиповского отребья.
Однако я, кажется, отвлекся. Фриц Янович, превращая меня во «француза», вытащил у меня из кармана браунинг, а у Аракелова отобрал кольт.
— Вы же, господа, — смеется, — мирные спекулянты. Битюгов — бандит отчаянный.
Он глядел как в воду. Бандит, едва пожав руку «французскому ювелиру», бесцеремонно прошелся лапищами по пиджаку, брюкам, затем обыскал «маклера» Аракелова и даже «переводчика».
— На всякий случай, — пояснил он, ухмыляясь.
Итак, мы с Аракеловым и Пюриком сидели в шикарном номере гостиницы и ждали, что же произойдет дальше. Если бандит засек за собой «хвост», он, чего доброго, может ворваться к нам в номер и перестрелять нас, как куропаток. Ему все равно нечего терять!
Однако агенты провели операцию без сучка и задоринки. И было установлено: ночью Битюгов прокрался на кладбище и принялся копать землю возле склепа, в котором с 1916 г. покоился прах известного военного топографа полковника Петра Карловича Залесского.
Вскоре преступник отправился назад со свертком. Сверток не очень большой, но, по-видимому, тяжелый.
Рано утром, как было условлено, он показал «ювелиру» слиток золота высочайшей пробы. Тут мне пришлось разыграть французские восторги, восклицая: «Ой-ля-ля! Мон дье!» и прочие банальности.
Битюгова интересовала валюта: франки, доллары, фунты. Пришлось рассчитаться, как договорились. Тут же «французский ювелир» через «переводчика» предложил:
— Мсье Битюгов, будем откровенны. Вам нужна валюта, мне — золото. Если «переводчик» меня правильно информировал, вы позаимствовали этот слиток из банка. Я — оптовый покупатель и полагаю, что вы, мсье, не ограничились одним-разъединственным слитком. Не так ли? Не сэ па? Уступите мне и остальные. С одним условием: оптовая цена слиткам снижается на десять процентов.
— Ханыга! — прохрипел грабитель, довольно улыбаясь. Семь процентов скидки — и амба.
Короче говоря, сделка состоялась. Битюгов ночью отправился на кладбище, увлекся раскопкой клада. В это время из засады и выскочила оперативная группа. Бандит и ахнуть не успел, как оказался связанным, с кляпом во рту. На допросе он признался, что ограбил в семнадцатом году в Ташкенте Русско-Азиатский банк, во время налета убил кассира Кирсанова. Открыл он и своих сообщников, которые вскоре тоже были арестованы.
Удивительная загадка. Матерый преступник, наводивший ужас на жителей, угодив за решетку, превратился в презренного труса. Он добровольно признался, что еще в шестнадцатом году ограбил также Азово-Донской банк. Сознался во многих других преступлениях, стремясь во что бы то ни стало сохранить себе жизнь. Однако это его не спасло. Суд вынес суровый и справедливый приговор главарю и его банде.
А государственный банк пополнил свои сейфы двенадцатью золотыми слитками по двенадцать фунтов каждый!
Вспоминая эту операцию, всячески расхваливают мои воображаемые заслуги. Но если честно признаться, изображая «французского ювелира», трусил я отчаянно.
Выше я говорил, что работники уголовного розыска помогали чекистам вылавливать активных участников осиповского мятежа. Однако боевое содружество уголовного розыска с ТуркЧК началось значительно раньше, летом 1918 г., когда председателем ЧК стал большевик-ленинец Игнат Порфирьевич Фоменко, установивший тесный контакт с начальником Управления охраны Ташкента, старым большевиком, активным участником революции 1905 г. Фрицем Яновичем Цирулем.
Их тесный контакт помог пресечь подрывные действия американского и английского «дипломатов» Трэдуэлла и Маккартнея, майора британской «Сикрет Интеллидженс Сервис» Бейли и других новоявленных «послов» и «представителей» иностранных государств, проводивших далеко не дипломатическую работу. Хорошо известно, что только посол Афганистана Аслам-хан прибыл в Ташкент без каких-либо тайных замыслов. Посещая ТуркЦИК, Совнарком, исполком Ташсовета, он стремился к установлению дружеских отношений с молодой Туркестанской республикой.
Работники уголовного розыска помогли противодействовать снабжению оружием и боеприпасами Туркестанской военной организации, на которую Маккартней и Бейли возлагали огромные надежды. Розыскники активно участвовали в операции по ликвидации этой контрреволюционной организации, аресте ее членов в Ташкенте и других городах.
Ликвидация кровавой банды Абрека, арест контрреволюционерки и уголовницы Муфельдт, операции по задержанию других преступников и бандитов, в ходе которых было пролито немало крови чекистов и розыскников, навсегда остались примером для работы будущих молодых чекистов.
Прибывший в командировку в Ташкент ленинградский чекист рассказал нам на совместном совещании с ТуркЧК, что еще 22 ноября 1917 г. по предложению товарища Дзержинского Советом Народных Комиссаров был назначен на должность начальника Управления охраны Петрограда Климент Ефремович Ворошилов. Эта должность тогда называлась «Комиссар Петрограда».
Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому нравился этот луганский слесарь своим открытым характером, чистосердечностью, неизменной жизнерадостностью и удалью. Ф. Э. Дзержинский считал, что никто лучше него не справится с задачей по поддержанию спокойствия и порядка в городе. А после создания ВЧК 7(20) декабря 1917 г., когда ее штат не превышал двадцати человек и членам коллегии, в том числе и самому Феликсу Эдмундовичу, приходилось самим ходить на обыски и аресты, а также допрашивать арестованных, жизнь подсказала целесообразность использования сил и возможностей Управления охраны города.
Договорившись с К. Е. Ворошиловым о совместном размещении в доме, занимавшемся ранее петроградским градоначальником, Ф. Э. Дзержинский сказал ему:
