Роберт Хайнлайн - Искатель. 1993. Выпуск №3
Рэнделл вернулся в спальню и продолжил свое двойное наблюдение. Держа прохладную и спокойную руку жены в своей, он в то же время не выпускал ружья, готовый в любой момент выстрелить из него, если не подействует колдовство. Однако удары не возобновились. Потом послышался какой-то странный звук из ванной, словно что-то скребли и одновременно чем-то шуршали.
Рэнделл никак не мог понять, что может означать этот отвратительный звук, а потому ничего не предпринял. Звук продолжался несколько минут, а потом прекратился. Наступила полная тишина.
Хоуг в ужасе отпрянул при виде оружия.
— Мистер Рэнделл!
— Хоуг, вы дьявол? — с места в карьер спросил Рэнделл.
— Не понимаю вас.
— Птица жестока!
Хоуг лица не закрыл, он был очень смущен и еще больше изумлен.
— Отлично, — изрек Рэнделл. — Все в порядке. Если вы и дьявол, то именно тот, который мне сейчас нужен. Идемте. Я запер Потбери в ванной и хочу, чтобы вы предстали перед ним.
— Я? Почему именно я?
— Потому что он дьявол. Сын Птицы. А они боятся вас. Идемте! — Продолжая говорить, он подтолкнул Хоуга к спальне. — Я совершил ошибку, отказываясь верить в случившееся со мной. Это были не сны! — Он ткнул дулом ружья в дверь. — Потбери. Хоуг здесь. Делайте все, что я вам скажу, и тогда выйдете отсюда живым.
— Что вы от него хотите? — с беспокойством поинтересовался Хоуг.
— Ее, конечно.
— О…
Рэнделл снова стукнул по двери, затем повернулся к Хоугу и прошептал:
— Если я открою дверь, вы сможете его удержать?
Хоуг сглотнул и покосился на Синти.
— Конечно, — неуверенно сказал он.
— Тогда давайте.
Ванная оказалась пуста. С поверхности зеркала с помощью лезвия бритвы соскоблили налет эмали.
Они предпочли на семь лет смириться с несчастьем и расколотили все зеркала. Знай Рэнделл раньше рецепт проникновения в Зазеркалье, он бы сам устроил им хороший погром. Теперь же оставалось просто уничтожить лазейки.
Они с Хоугом обсудили ситуацию, не отходя от постели Синти. Но они не были волшебниками. Вскоре Хоуг перешел в гостиную, оставив Рэнделла один на один с его горем. Но Хоуг наотрез отказался уйти домой. Время от времени он заглядывал в спальню и совершенно случайно заметил небольшой черный портфель, лежавший рядом с ножкой кровати. Он сразу понял, что это инструменты, которыми пользуется врач. Хоуг вошел в спальню и взял с пола портфель.
— Эд, — спросил он, — вы видели это?
— Что? — Рэнделл поднял равнодушный взгляд и прочел надпись из выпуклых потертых золотых букв на отвороте портфеля: «Потифар Т. Потбери, доктор медицины».
— А?
— Должно быть, он его забыл.
— У него просто не было возможности его забрать.
Рэнделл взял портфель из рук Хоуга и открыл. Стетоскоп, хирургические щипцы, зажимы, иглы, ассортимент склянок на всякий случай — обычный набор инструментов терапевта. Был еще один пузырек с этикеткой. Рэнделл вытащил его и прочитал надпись.
— Хоуг, посмотрите-ка на это. «Осторожно, яд! Принимать строго по назначению врача. Без подписи врача и даты недействителен».
— Неужели он пытался отравить ее? — предположил Хоуг.
— Не думаю. Это обыкновенное предупреждение, которое пишется на всех наркотических средствах. Но я хочу посмотреть, что там внутри. — Он встряхнул бутылочку. Она казалась пустой. Он стал вскрывать ее.
— Осторожно! — предупредил Хоуг.
— Естественно! — Рэнделл держал пузырек довольно далеко от лица, затем поднес его к носу и осторожно понюхал. Из него распространялся запах, тонкий и на редкость приятный.
— Тедди? — Он обернулся, выронив пузырек. Это была Синти. Ее веки затрепетали. — Не обещай им ничего, Тедди! — Она вздохнула, и глаза ее снова закрылись. — Птица жестока, — прошептала она.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Ваши провалы в памяти — это ключ ко всему, — настаивал Рэнделл. — Если бы мы выяснили, чем вы занимаетесь днем и какова ваша профессия, мы бы узнали, почему сыны Птицы так старательно избегают вас, а следовательно, знали бы, как с ними бороться. Вполне очевидно, что они боятся вас.
Хоуг повернулся к Синти.
— А что думаете вы, миссис Рэнделл? — спросил он.
— Думаю, что Тедди прав. Если бы мы больше знали о гипнозе, то могли бы прибегнуть к нему, но я о нем ничего не знаю, поэтому скополамин — единственное и самое лучшее средство. Хотите попробовать?
— Ну, если вы считаете, что это необходимо, то да.
— Достань сумку, Тедди. — Синти спрыгнула с края стола, на котором сидела. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, но опоздал.
Тебе не стоит так напрягаться, детка, — укоризненно произнес он.
— Ерунда. Со мной уже все в порядке.
После того как Синти проснулась, они перебрались в офис. Короче говоря, они были напуганы до смерти, но мозги у них работали. Поскольку офис казался им намного безопасней квартиры, Рэнделл и Синти решили уехать из города. Но вначале им необходимо обсудить кое-какие детали их дальнейшего плана.
Хоуг не знал, что делать.
— Забудьте, что видели эту сумку, — предупредил Рэнделл, собираясь сделать внутримышечную инъекцию. — Я не врач, мне не положено иметь ничего подобного. Но иногда такого рода вещи просто необходимы. — Ваткой, смоченной в спирте, он потер предплечье Хоута. — Теперь расслабьтесь. Вот так! — Он осторожно ввел иглу.
Они подождали, когда наркотик начнет действовать.
— Как ты полагаешь, что он расскажет? — прошептала Синти.
— Не знаю. Если нам повезет, обе его личности сольются в одну. Тогда нам удастся выяснить множество вещей.
Немного погодя голова Хоуга поникла, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Синти подошла и тронула его за плечо.
— Мистер Хоуг, вы слышите меня?
— Да.
— Как вас зовут?
— Джонатан… Хоуг.
— Где вы живете?
— Номер шесть-ноль-два. Многоквартирный дом.
— Чем вы занимаетесь?
— Я… не знаю.
— Постарайтесь вспомнить. Какая у вас профессия?
Никакого ответа. Она спросила:
— Вы гипнотизер?
— Нет.
— Волшебник?
Ответ последовал не сразу.
— Нет.
— Кто вы, Джонатан Хоуг?
Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но неожиданно выпрямился на стуле. В его осанке и манерах не было даже намека на вялость, присущую состоянию наркотического опьянения.
— Я сожалею, моя дорогая, но на этом придется остановиться… Пока.
Он встал, подошел к окну и выглянул на улицу.
— Плохо, — задумчиво произнес он. — Очень плохо. — Он скорее рассуждал сам с собой, нежели разговаривал с ними.
