Алексей Бобровников - Мир приключений 1963
Раздался взрыв, и все провалилось в каскаде цветных искр.
Резкий толчок окончательно разбудил Тэда. Лори растерянно тряс его за плечо:
— Их нет!
— Кого?
— Никого, — сказал Лори, указывая на дверь, ведущую к пилотам. — Там Джо, он пошел их спросить…
Тэд рванулся к открытой двери, пробежал отсек и застыл среди тишины. Шум моторов исчез из его сознания. Это было ничто, ночь, пустота. В пустой кабине медленно двигались штурвалы. Рядом Джо, неестественно бледный, не отрываясь смотрел на светящиеся приборы.
— Автопилот, — с трудом процедил Джо.
Тэд ничего не ответил. Он силился понять, хотя уже знал и не хотел знать правды.
— Они спрыгнули давно, — сказал Джо. — Иначе их не смогли бы подобрать в открытом океане.
— Долго мы сможем так лететь? — спросил Тэд.
— Не знаю.
— Всю ночь, пока…
— …не взорвемся. Они не могли рассчитывать только на это.
За их спиной всхлипнул Лори.
— Не бойся, мальчик, — успокаивал Джо. — Может быть, мы разобьемся сами, они могли просто не долить бензина в баки. Не бойся, я постараюсь сделать все, что смогу. У меня были друзья в воздушных силах, мне не раз приходилось с ними летать. Нужно кружить, если мы достигнем берега, а главное — выравнивать и выравнивать машину. Вода смягчает удар. — Джо выразительно взглянул на Тэда. (Черт возьми, если я сумею это сделать!) — Корабли не раз спасали тонущих в море.
Джо неуверенно сел в пилотское кресло. Штурвалы медленно, как живые, ходили перед ним.
Силясь улыбнуться, Джо сказал:
— Мальчики, мы были и не в таких переделках.
— Мы хотели дать им последний концерт.
— Но мы можем еще сказать последнее слово, — обернулся Джо и встал с кресла. — Подтянись, Лори, посмотри на Тэда и подтянись. Мы мужчины и скажем это слово. Не думаю, чтобы они догадались, что нам следует заткнуть рот.
В ночь на 8 сентября 19… года многие коротковолновые станции и корабли, идущие в океане, приняли радиограмму:
«Земля! Земля!
Мы — марсиане! Мы — марси, марси, марси!..
Команда покинула самолет…
Команда покинула самолет…
Наши имена: Теодор Сойер, Джозеф Финн, Лориан Гарпер.
Наши имена: Теодор Сойер, Джозеф Финн, Лориан Гарпер!
Мы не марсиане, Земля. Мы люди! Люди! Люди! Мы хотели отдать людям все, что у нас было, — талант! Мы хотели отдать людям все, что у нас было, — талант! Мы не хотели делать бомбы, Земля.
В сорока милях от Нового Вифлеема, в пятистах ядрах на юг, от взрыва мнимой ракеты лежит камень почти прямоугольной формы. Лежит камень почти прямоугольной формы.
Под этим камнем мы закопали все, что смогла дать нам страна, в которой мы родились: пистолет, смятый кредитный билет и недопитую бутылку виски.
Ты слышишь, Земля?.. Мы летим в рассвет».
Л. Платов
«ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ» УХОДИТ В ТУМАН
(Главы из романа)
В предыдущих книгах альманаха рассказано о том, как весной 1944 года командир звена торпедных катеров Шубин встретил в шхерах под Ленинградом немецкую подводную лодку, прозванную «Летучим голландцем».
Вскоре после этого он побывал у нее на борту. Подводники принимали его за финского летчика, который был сбит в воздушном бою и на глазах у них упал в море. Спустя сутки Шубин сумеет уйти с подводной лодки. Он был подобран нашим «морским охотником», все лето пробыл в госпитале и лишь осенью 1944 года вернулся на свои катера.
ШУБИН АТАКУЕТ
Он жадно, всей грудью вдохнул воздух.
О! Первоклассный! Упругий, чуть солоноватый и прохладный, каким и положено ему быть!
Ветер, поднявшийся от движения катера, легонько упирается в лоб, будто подразнивая, приглашая поиграть с собой.
А волнишка-то здесь покруче, чем в тесноте шхер! Еще бы! За Таллином открываются ворота в Среднюю Балтику, выход из залива в море. Открытое море!
Ого! «И попируем на просторе!..»
Мысленно Шубин видит весь военно-морской театр. Притихшая Финляндия проплывает по правому борту. Она перестала быть враждебной, вышла из войны. Слева протянулось хмурое эстонское побережье. Там еще копошатся фашисты.
А юго-западнее Таллина материковый берег под прямим углом отклоняется к югу. Дальше лежит Моонзундский архипелаг — острова Хиума, Саарема, Муху, запирающие вход в Рижский залив. Еще дальше, за Вентспилсом и Клайпедой, отгороженная от моря косой Фриш-Неррунг, высится прославленная крепость Пиллау, аванпорт Кенигсберга.
Где-то в этом районе — не в шхерах, а на просторах Средней или Южной Балтики — Шубин сквитается с «Летучим голландцем»!
Он крепче стиснул штурвал.
По старой памяти иногда еще стоял па штурвале, хотя командовал уже не звеном, а отрядом. Б бою предпочитал находиться пока на своем старом катере. Вновь назначенный командир катера лейтенант Павлов «приучался к делу».
Сейчас Павлов с любопытством поглядывает на командира отряда, стараясь по его лицу угадать, о чем он думает.
Нахмурился? Стиснул зубы? Ну, значит, вспомнил о своем «Летучем голландце»!
Пылкому воображению Шубина рисовалось, как ночью он вплотную подходит к «Летучему голландцу». Тот всплыл для зарядки аккумуляторов. Тут-то его и надо подловить! За шумом своих дизелей немцы не услышат моторов шубинских катеров. И тогда Шубин скажет наконец свое веское слово: «Залп!» Всадит торпеду в борт подводной лодки! И так это, знаешь, по-русски всадит, от всей души, чтоб на веки вечные пригвоздить страшилище к морскому дну!
Но встреча («неизбежная встреча», как упрямо повторял Шубин) могла произойти и днем. На этот случаи припасены глубинные бомбы. Теперь на катера берут и бомбы, с полдюжины небольших черных бочоночков, аккуратно размещая их в стеллажах за рубкой.
Не торпедой, так бомбой! Надо же чем-то донять этих несговорчивых «покойников»!
Но пока не встречается Шубину ею «’Летучий голландец…»
2Глубинные бомбы неожиданно для всех Шубин использовал еще более своеобразно — против надводного корабля!
Отряд находился в дневном поиске, сопровождаемый самолетами прикрытия и наведения на цель.
Рев шубинских моторов как бы вторил падающему с неба рокоту. Нервы вибрировали в лад с этим двойным перекатом, с грозной увертюрой боя.
Впереди пусто. Грязно-серое полотнище облаков свисает до самой воды.
Но вот Шубина окликнули сверху. В наушниках раздалось торопливое: «Транспорт, Боря! Транспорт! Слева курсовой двадцать! Здоровенный, тысячи на три[2]!»