Дмитрий Корбов - Чекисты рассказывают. Книга 6-я
— Ну а мы с Колей, Павел Иванович, — обращаясь к Линову, сказал дядя Саша, — выйдем, пожалуй, на свежий воздух, поразмяться.
Линов, подсев к Тарову и кивком указывая в их сторону, спросил:
— Не надоели наши балагурщики?
— Ничего, дорога, как говорится, все спишет, быстрее время проходит.
— Понимаете, как сойдутся вместе, обязательно заведутся, хоть водой разливай. Начинает всегда дядя Саша, такой заводной, спасу нет. У него и фамилия-то задиристая — Драчунов. Но мужик он хороший, деловой, с большим опытом, начал работать в органах еще при Феликсе Эдмундовиче, и все время с оперативниками. Участвовал во многих операциях, два раза был ранен, награжден орденом Красного Знамени и медалью «За боевые заслуги». В наше подразделение его перевели в прошлом году, здесь все-таки поспокойней, а у него уже сердце пошаливает. Вначале-то ему предложили было перейти на оседлый образ жизни — комендантом автобазы или начальником автоколонны, но он наотрез отказался. «Не по мне, — говорит, — это дело. Я, — говорит, — люблю баранку на оперативке крутить и быть на острие борьбы с контрой, чтобы жизнь чувствовать, а не киснуть в конторке. Эта баранка для меня все равно что любимая, верная женка. Шутка ли, двадцать три года ее обнимаю, до серебряной свадьбы, можно сказать, рукой подать. А вы, — говорит, — хотите лишить меня этого праздника. Нет уж, вот справлю серебряную, тогда и думать о покое будем». Так и остался сидеть за рулем.
— Ну что ж, — заметил Таров, — это, по-моему, хорошо. Чувствуется, что у человека есть характер, твердая линия в жизни. А что касается балагурства, то, мне думается, оно не помеха при его профессии. Даже, скорее, не недостаток, а достоинство. Вряд ли ребятам, да и нам с вами, было бы приятно, если бы вместо него сидел какой-либо бука, из которого и слова не вытянешь.
— Это верно, — согласился Линов. — Ребятам он сразу пришелся по душе и быстро со всеми сдружился. В коллективе его уважают. А с Николаем они просто дурачатся, все хотят Сергея разыграть, да тот не поддается, не обращает на них внимания. Сидит себе, напевает или кроссворды разгадывает.
— А Николай давно у вас работает? — полюбопытствовал Таров.
— Нет, только с начала войны. Но специалист хороший. У него вообще интересно получилось. После семилетки пошел в техникум связи. Окончил его, проработал некоторое время и ушел в армию. Там был радистом. А когда отслужил срочную, решил изменить профессию и поступил в Московский юридический институт. Говорит, что его побудил это сделать знаменитый русский адвокат Федор Плевако, выигрывавший самые невероятные дела. Учась в институте, Николай продолжал увлекаться радиоделом. Институт он окончил перед самой войной и не успел получить назначение. Сразу же его призвали в армию. Но наши кадры опередили военкомат и зачислили его в подразделение.
— А он? — кивнув в сторону Сергея, спросил Таров.
— Сергей-то? Ну, это специалист экстра-класса, высшая категория. Воспитанник армии. Парень одаренный, дисциплинированный, собранный, эфир читает как по нотам. Он и нащупал-то «Шмеля».
Пока Таров с Линовым были заняты разговором, Сергей настроил рацию и вошел в контакт с Центром. Он бойко отстучал подготовленное Линовым сообщение («Находимся близ Козельска. Задержались из-за сильных заносов. Едва пробились. В остальном все нормально») и перешел на прием. Центр ответил только одной фразой. Сергей записал ее, выключил рацию и подошел к Линову.
— Вот, Павел Иванович, — буркнул он и передал Линову блокнот, где была запись.
— Хорошо, Сережа, присаживайся, — весело отозвался Линов, — сейчас посмотрим, чем нас обрадовали. Вот тебе и на... — А затем, обращаясь к Тарову, громко, чтобы мог слышать и Сергей, прочитал: — «Объект розыска «Шмель» сегодня в эфире обнаружен не был».
— Выходит, твой «крестник» почувствовал, что мы едем к нему в гости, или, может, его кто-либо спугнул и он уже сматывает удочки? Как, по-твоему?
— Трудно сказать, Павел Иванович, — ответил Сергей, пожимая плечами, — всякое может быть...
— А не прохлопали ли его наши? — не унимался Линов.
— Да нет, Павел Иванович, это исключено, — возразил Сергей. — Там сегодня дежурит Юра Макаров, так что пропуска быть не могло. Почерк работы «Шмеля» он знает отлично.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Линов и тут же, открыв дверцу автобуса, крикнул: — Эй, спорщики! Хватит резвиться, по коням!
Николай и дядя Саша, возбужденные и запыхавшиеся от разминки, с мальчишеской проворностью ворвались в автобус и уселись на свои места.
Когда автобус тронулся, Линов, обращаясь к водителю, наставительно сказал:
— Давай, дядя Саша, жми на полную железку, надо затемно добраться до места.
— Понятно, товарищ начальник, будет полный вперед, — откликнулся Драчунов и, подавшись вперед, прибавил газа.
Вскоре показался и Козельск. По обеим сторонам шоссе, рассекавшего город пополам, словно прилепившись к нему, тянулись одноэтажные и двухэтажные дома, ряды которых то и дело зияли дырами от выгоревших и разрушенных строений. Над городом пронеслась военная гроза, причинившая ему серьезные разрушения. На улице было довольно много людей, встречались штатские и военные, мужчины и женщины, старики и дети. Чувствовалось, что жизнь в городе возрождается.
Спустя несколько минут, оставив позади утопавшие в снегу последние домики, автобус выехал за городскую черту и взял курс на Сухиничи.
СУХИНИЧИ
В Сухиничи прибыли поздно вечером, когда город уже погрузился в темноту. Около шлагбаума при въезде в город стоял военный патруль. Таров показал документы и расспросил, как найти комендатуру. Она оказалась в центре, на главной площади. Несмотря на поздний час, там толпилось довольно много народу. Таров протиснулся к коменданту, предъявил ему командировочное предписание и попросил помочь с ночлегом. Порывшись в бумагах, комендант наконец назвал адрес домика, который, по его данным, был еще свободным, и выдал Тарову разрешение занять его. Этот домик из двух небольших комнат стоял в узком переулке на южной окраине города меж двух таких же домов, один из которых почти полностью выгорел. На пепелище торчала лишь печь с узкой длинной трубой, устремленной в ночное небо, которое время от времени освещалось вспышками ракет. В нескольких километрах от города проходила линия фронта.
Таров и Линов начали перетаскивать из автобуса все, что нельзя было оставить на улице, а Николай, Сергей и дядя Саша приступили к заготовке дров на развалинах соседского дома, где валялось десятка полтора уцелевших бревен. Спустя час-полтора в печке уже весело потрескивали сухие сосновые поленья, охваченные со всех сторон проворными струйками огня: дохнуло тем особым, свойственным только русской печке теплом, которое таит в себе великую успокоительную силу, радующую душу и сердце человека в суровую зимнюю пору.
