Сборник - Приключения-78
Полковник поднял глаза на Швецова:
— В каком документе идет речь о вашем рождении?
Агент сглотнул слюну:
— Во втором.
— Тут не обозначен отец!
Швецов помолчал, сухими губами промолвил:
— Я незаконнорожденный...
Полковник, искушенный в тонкостях государственного делопроизводства, понимал это сам, но ему надо было сейчас подчеркнуть неполноценность агента, уязвить его самолюбие. И он этого достиг.
— Не расстраивайтесь. У отца Леонардо да Винчи было десять сыновей и две дочери от четырех жен, а Леонардо был незаконнорожденным. Что же получилось? Все незаконнорожденные остались безвестными, лишь Леонардо стал знаменитым! Кстати, вы знаете, кто был Леонардо да Винчи?
— Тайный агент!
— Э-э, нет! А мог бы быть! Вы совсем молоды, у вас все впереди.
Уранов походил по кабинету, возвратился к столу, сел в кресло.
— Знаете, Швецов, ваш дружок Павел Волнухин полнее предоставил нам информацию.
Узкое лицо агента вытянулось, в глазах мелькнули злобные искры, глаза сузились. Швецов проглотил слюну, острый кадык его метнулся к подбородку и снова вернулся на место.
Уранов сквозь кольца сизого дыма внимательно наблюдал за филером.
— Я должен вам сообщить, — Уранов пускал в игру главные козыри, — тревожную новость.
Швецов еще сильнее насторожился, его тонкая лядащая фигура выдвинулась вперед.
— В преступный кружок, за которым вы наблюдаете, просочились сведения о вашей тайной агентурной работе.
Швецов вздрогнул. Он, подготовленный умелой игрой Уранова, готов был выслушать любую страшную весть, но не эту. Агент, словно после шока, сразу сник. Нижняя губа его отвисла, рот полуоткрылся, глаза расширились. Что-то хотел сказать, но не смог. Животный страх вгрызался в его сердце.
— Да что, братец, с вами! Вы белы, как пасхальная риза! Выпейте, — полковник налил из графина в стакан воды, подал Швецову. Тот взял трясущейся рукой стакан, поднес его ко рту, и слышно было, как громко стукнуло стекло о зубы, а потом забулькала вода в швецовской глотке.
— Мы же вас предупреждали, — Уранов снова начал измерять шагами кабинет, бросая исподлобья взгляды на расстроенного агента, — наша работа эффективна только в том случае, если она выполняется скрытно, в глубочайшей тайне. Один неосторожный шаг — и все летит к черту. — Уранов посмотрел на совсем расстроенного Швецова: — Слабым утешением является тот факт, что руководители преступных кружков не знают, кто из вас — вы или Волнухин — связаны с нами.
Говоря эти слова, Уранов неотрывно смотрел на своего собеседника и с удовлетворением отметил, что они «дошли» до агента. Швецов как-то сразу преобразился. Он вздохнул с облегчением. В бесцветных его глазах вспыхнули огоньки, но ним Уранов определил: в голове агента «зашевелились» нужные мысли.
— А Волнухин знает, что мы на подозрении?
— Нет, я с ним еще не говорил и прошу вас о нашей сегодняшней беседе ему не сообщать. — Уранов поднес указательный палец к своим жирным губам. — Он будет у меня в пятницу, седьмого ноября, в девять часов вечера.
Руководитель тверской жандармерии был неплохим психологом. Он хорошо изучил характер и способности своих агентов, за период совместной работы познал их привычки, слабости, пороки. И, как опытный режиссер в театре, в соответствии с возможностями исполнителей распределил роли в задуманной драме. Швецову отводилась главная роль. Теперь полковник все более и более убеждался, что не ошибся в выборе. Сидевший перед ним агент сделает все, что нужно ему, Уранову, достаточно лишь намека.
— В таком случае вы свободны, — Уранов подошел к агенту, театрально отечески потрепал его по плечу, с наигранным оптимизмом пробасил: — Да вы не вешайте голову! Все уладится. Вас в обиду мы не дадим... Пока к нам не приходите. Не исключена возможность, что за вами будут следить. Когда потребуетесь, мы найдем способ вас известить об этом.
— До свидания, господин полковник, — тихо произнес Швецов и быстро исчез за дверью.
Вернулся Швецов домой поздно. Чтобы не обращать на себя внимания, он не стал зажигать лампу, раздевался впотьмах, старался не шуметь. Но Волнухин тем не менее услышал о приходе товарища, тихо спросил:
— Это ты, Мишка?
— Да я, спи!
— Мы тебе картошки печеной оставили, в печке она, — сообщил Волнухин.
— Зря оставляли, не хочу, я поел у сестры, — еле сдерживая раздражение, ответил Швецов. Он прошел к своей кровати, лег на спину, подтянул одеяло к подбородку да так и пролежал до утра.
...Эту ночь Швецов не спал. Но зато он тщательно все взвесил, продумал и принял решение...
После того как фабричный гудок возвестил об окончании смены, Швецов одним из первых вышел из ворот фабрики. Он отошел в сторону, занял удобное для наблюдения место и стал цепким: взглядом прощупывать выходящих. Как только заметил Соколова, поспешил к нему и, подойдя сзади, прошептал: «Мне срочно нужно с тобой поговорить». Иван Соколов замедлил шаг, пропустил вперед говорившего и, узнав в нем Швецова, негромко сказал: «Понял. Следуй за мной!» Они спустились с пригорка, перешли мост через Тьмаку, незаметно свернули на тропинку, змейкой вившуюся по берегу, и скрылись в зарослях ивняка. Убедившись, что поблизости никого нет, Соколов спросил:
— Ну, что у тебя?
Швецов сразу выпалил:
— Павлуха нас предал!
— Что ты болтаешь! — тихо, но резко воскликнул Соколов.
— Не болтаю, а говорю правду!
— Откуда узнал?
— Он сам мне сказал! По заданию полковника Уранова он вербовал меня в шпионы!
— Ох, Мишка, если наговариваешь на товарища, нехорошо тебе будет.
— Зря наговаривать не стану. Можно ведь и проверить.
— Проверим. Сейчас же пойдем к нему, и ты все это расскажешь!
— Нет, нет, — забеспокоился Швецов.
— Почему же?
— Он, спасая свою шкуру, застрелит нас.
— У него есть револьвер?
— Да, жандармы ему дали!
— Обезоружим!
— Он расскажет Уранову, нас всех арестуют.
— Как же мы узнаем о его измене?
— Он собирается идти к полковнику.
— Когда?
— В пятницу вечером!
— Ну что ж, проверим. — Соколов понизил голос: — Прошу тебя, Мишка, об этом пока никому ни слова. Понимаешь, речь идет о судьбе человека!
— Понимаю, — согласился Швецов.
— Проверять будем вдвоем! — сказал Соколов.
На берегу тихой задумчивой Тьмаки они обсудили план проверки Волнухина.
В канун праздника Ивана Златоуста около девяти часов вечера два молодых человека незаметно зашли под арку дома, расположенного возле особняка полковника Уварова, и стали наблюдать. В этот поздний вечерний час улица была тихой и пустынной. Лишь одинокие прохожие, пряча лица от холодного ноябрьского ветра, спешили к своим очагам. Вскоре со стороны храма Воздвиженья показалась фигура человека в коротком пиджаке и серой кепке.
