Пьер Бенуа - Соленое озеро
— Тсс, моя красавица, тсс!
Она тупо взглянула на него. Он опять улыбнулся.
— Нам надо серьезно поговорить, — сказал он.
Глава шестая
Дождь окутывал город серым своим покровом, а ветер то тут, то там вздувал его. Не видно было ни неба, ни гор, ни деревьев сада, ничего.
Аннабель отошла от окна, в стекло которого упиралась лбом.
Позвонив, она остановилась посреди комнаты. Появилась Роза.
— Мистер Гуинетт вернулся?
— Нет еще, госпожа.
— Приготовь горячее питье. Он вернется промокшим.
— Он взял один из дождевых плащей полковника, госпожа.
— Ступай.
Роза вышла. Аннабель позвала ее обратно. Никакого шума не доносилось сквозь открытую на лестницу дверь из словно вымершей виллы.
— Где Кориолан?
— Он на кухне, госпожа.
— Почему я не слышу никогда больше вашего пения?
— Пения?
И Роза сделала неопределенный жест.
— Да, пения. Раньше вы всегда пели. Нет никакой причины не петь теперь. Я хочу, чтобы вы пели. Скажи это Кориолану. Слышишь.
— Хорошо, госпожа.
— Оставь дверь отпертой.
Роза ушла.
Аннабель села за маленький письменный стол, на откинутой верхней доске которого лежало много бумаг. Она наугад взяла одну из них, потом другую, попробовала читать их, потом, утомленная, бросила их обратно. Нервно поднялась с места и подошла к двери.
— Ну что ж, Роза, а песня?
Она повторила:
— А песня?
Тогда раздался дрожащий детский голос, голос, исходивший, казалось, с чердака.
Когда фонари зелены,
Свет тоже зелен.
А когда дождь падает на фонари,
Свет делает пшит, пшит...
В ту же минуту в доме пробили часы.
«Шесть часов, — пробормотала Аннабель, — еще сентября нет, а уже ничего не видать! Ах! в прошлом году мне не казалось, что ночь наступает рано».
На лестнице послышались шаги. В комнату вошел Гуинетт. Он не промок.
Она пошла ему навстречу. Он обнял ее и поцеловал в лоб.
— Ах! — воскликнула она, стараясь прижаться к нему. — Я так беспокоилась... уже два часа, как вы покинули меня...
Он улыбнулся и тихонько оттолкнул ее.
— Не сердитесь, душа моя. Я уверен, вы простите меня, когда увидите, что я принес.
Он раскрыл конверт и выложил на стол его содержимое: с дюжину сложенных листков.
И так как смущенная Аннабель молча разглядывала этот новый поток бумаг, он просто сказал:
— Это все документы, необходимые для нашей свадьбы.
И прибавил:
— Все готово. Я и день назначил. Мы отпразднуем свадьбу 2 сентября, через неделю.
Она, бледная от волнения, не проговорила ни слова.
— Ну что ж, дорогая Анна, вот все удовольствие, которое доставила вам эта новость! — тоном нежного упрека сказал он.
Она затрепетала и окинула его долгим взглядом.
— Ах! — тихо сказала она. — Вы так хотели. Но Бог мне свидетель, вы это знаете, что мне не нужно было бы всех этих формальностей, чтобы навеки принадлежать вам.
Он улыбнулся, взял ее руку и поцеловал.
— Дорогая Анна, Бог, которого вы призываете, знает, что я люблю вас и слишком уважаю, чтобы обладать вами не иначе как в законном союзе. Вы знаете, сердце мое, что я боролся с самим собою и с вами!.. Неужели вы осудите меня?
— Нет, нет! Вы — святой. Я чувствую, что недостойна вас, я удивляюсь вам, так же сильно, как люблю вас. Но еще неделя... как это долго! и —...
— Неделя эта пройдет, пройдет скоро, — своим важным, прекрасным голосом сказал Гуинетт, — и когда лет через двадцать мы, седые, вспомним о ней, она будет честью и лучшим воспоминанием всей нашей жизни.
Грустные голоса негров монотонно пели:
Когда фонари красны,
Свет тоже красен...
— Я вам помешал, может быть, — Гуинетт указал на разбросанные по столу бумаги. — Вы работали?
— Я пробовала, — сказала она, — но — увы! — не многого добилась. То, что вы видите там, это документы, представляющие наследство после моего мужа. Мое богатство! Я краснею оттого, что вы видите меня занятою такими мелочами.
— Те, кого Бог наделил благами мира сего, — ответил пастор, — не имеют права идти против его воли, не интересуясь своими богатствами. Я не порицаю вас.
— У меня тем менее права на это, — сказала успокоенная Аннабель, — что часть этого богатства предназначена для поддержки дел, для которых жили и умерли мой отец и мой первый муж. Вот почему, ожидая вашего возвращения, я старалась яснее разобраться в этих цифрах. Но я совсем ничего не понимаю.
У нее вырвался жест уныния.
— Не можете ли вы помочь мне?
— Я! — он даже привскочил.
— Ну, что же? — робко спросила она.
— Прежде всего у меня нет требуемой компетенции. А потом примешивать к нашей любви такие вопросы!.. Ах, дорогая Анна, вы, значит, не поняли еще, как я люблю вас.
Внизу Кориолан пел.
Когда дождь падает на фонари.
Свет делает пшит, пшит...
— Простите меня, — шепнула молодая женщина.
— Вас простить, любимая моя! Да разве я могу сердиться на вас за то, что Бог сделал вас богатой!
— О, — с увлечением сказала она, — если бы я могла думать, что деньги эти хоть малейшей тенью встанут между вами, я предпочла бы сейчас же...
Она схватила пачку зеленых и синих документов. Нервно измяла она их и чуть не разорвала на кусочки. В конце концов она разрыдалась.
— Я уже принесла вам в жертву то, что было для меня дороже всего на свете, — прерывающимся голосом говорила она, — мою религию. После этого вы понимаете, что пожертвовать моим состоянием — пустяки для меня. Нужна вам эта жертва? Нужна? О! С радостью пожертвую им...
Когда фонари желтые,
Свет тоже желтый....
— Как эти негры невыносимы! — проворчал Гуинетт.
Он подошел к двери, запер ее, потом вернулся к молодой женщине.
— Анна, возлюбленная моя, я должен у вас прощения просить.
Он взял у нее из рук документы. Тщательно разгладил их и разложил на столе.
— Вы дали мне урок смирения, Анна. Как я осмелился так грубо говорить с вами. Я негодяй. Но меня надо простить. Я сделаю то, что вы хотите, Анна. Я постараюсь помочь вам привести в порядок все это.
— Вы святой, вы святой, — повторяла она.
Она схватила его руки и поцеловала их.
— Ах, ты дорогое Божье создание, — сказал он. — Не вводи меня в худшее из искушений! Через неделю ты, с соизволения Всевышнего, будешь моею. А до этого времени пожалей меня!
Он усадил ее, запыхавшуюся, в кресло с подушками и поставил между нею и собою стол, на котором лежало разбросанным состояние полковника Ли.
— Давайте, дорогая Анна, поработаем, раз вы этого желаете.
Когда фонари черны,
Свет тоже черен...
Он не мог удержаться от нетерпеливого жеста. Аннабель позвонила. Пришла Роза.
