Андрей Бондаренко - Карибская сага
Уяснив, что перед ней находится русский, милое создание тут же выпрямилось, откашлялось и выдало пятиминутный поток отборных матерных ругательств…
От неожиданности Ник опрокинул на скатерть вазочку с черносмородиновым вареньем и принялся неловко извиняться. Мария и Юха всё происходящее встретили искренним громким смехом, словно стали свидетелями коронного номера знаменитого юмориста.
– Извините её, ради бога! – сквозь слёзы попросила Мария. – Это она ещё из России вывезла. Сейчас Анна, в основном, по-фински говорит и ведёт себя вполне прилично. Но стоит ей русского увидеть, тут же материться начинает. В чём тут дело? Вы уж не сердитесь, она это не со зла…
Оказалось, что берег залива совсем рядом, и трёхсот метров не будет.
Они подошли к приземистому одномачтовому баркасу, совместными усилиями столкнули его в воду, расселись: Юха сел у руля, Мария и Ник – на вёсла.
– Снимите унты и наденьте резиновые сапоги, они вон под теми досками лежат, – посоветовала Мария. – Около шведского берега ещё лёд стоит, старый уже, с проталинами, унты в минуту промокнут. Вам, кстати, приходилось когда-нибудь ходить по тонкому льду, уже по последнему? Доски с собой везём – как раз для этого дела.
– Приходилось, – скупо улыбнулся Ник.
Баркас отчалил от берега, минут через пять Юха поставил крохотный прямоугольный парус, ловя слабые порывы попутного ветра.
Ник усердно грёб, ощущая рядом жаркое бедро Марии, и вспоминал про особенности хождения по тонкому льду…
Все знали, что в Глубоком озере рыбы нет.
Вернее, когда-то, ещё до войны, это озеро считалось очень даже рыбным. Тогда весь Карельский перешеек принадлежал финнам.
В 1944 году, вслед за доблестными советскими войсками, на берега Глубокого прибыли первые переселенцы из Кировской области. Голодные и злые: вместо хлеба власти им презентовали два ящика противотанковых гранат. Пришлось озеру познакомиться с взрывчаткой. Одна граната всю деревню кормила целую неделю.
Потом, уже в пятидесятые годы, вдоль озера строили шоссе общесоюзного значения. У дорожных строителей взрывчатки тоже было в достатке. Не преминули доблестные дорожники ситуацию усугубить, постарались на совесть. Да и мужички из окрестных садоводств на свидание к озеру частенько заглядывали, сетки-путанки с собой прихватив – для полноты ощущений от встречи с дикой природой.
Короче говоря, в 2005 году в Глубоком озере водились только ерши и мелкие ратаны.
Но каждую весну на озере происходит маленькое чудо: по последнему льду неожиданно начинают ловиться вполне приличные подлещики, крупная плотва, щурята.
Но только по самому последнему льду, когда уже и выходить на него небезопасно. Всего два-три дня длится активный клёв, после чего рыба опять куда-то исчезает – на целый год. Вот, такая загадка природы…
Джип остановился, не доехав до озера метров десять.
Ник выбрался из машины, не торопясь, прошёлся вдоль берега.
Весенний воздух, нестерпимо пахнущий родниковой водой, нежно щекотал ноздри. Бездонное голубое небо висело над головой. Над озером поднималось влажное марево. Лёд, почерневший местами, уже подняло наверх, между берегом и ледовым панцирем по всему периметру озера образовалась двухметровая полоса чистой воды.
«То, что надо», – подумал Ник. – «Кажется, успел. Ещё одна ночь и всё, лёд начнёт рассыпаться прямо на глазах…».
– Не передумали, шеф? – поинтересовался широкоплечий шофёр-телохранитель Витька, наполняя водкой гранёный стакан, стоявший на капоте автомобиля.
– Где покупал? – строго спросил Ник, недоверчиво косясь на водочную бутылку.
– Как вы и просили, в ларьке. Не сомневайтесь, настоящая «палёнка»!
Ник резко выдохнул, вздрагивая от отвращения, медленно, глоток за глотком, затолкал в свой организм противную жидкость, занюхал рукавом старенького ватника.
Окончательно отдышавшись, вкусно похрустел солёным огурцом, несколько раз жадно затянулся беломориной.
– Всё, пора!
Он достал из багажника квадратный щит, сколоченный из грубых досок, подошёл к берегу и, сильно размахнувшись, зашвырнул щит на почерневший лёд.
– Вы там поосторожнее, шеф! – заботливо посоветовал Витька.
Ник высоко закатал отвороты болотных сапог, прошагал по воде к кромке льда, поправил щит и осторожно лёг на него животом. Отталкиваясь ото льда руками, медленно заскользил вперёд
Надо льдом тоже была вода, сантиметра два-три, поэтому со стороны живота ватник тут же промок насквозь.
Можно, конечно, было и гидрокостюм надеть, но это уже совсем не то, не по-честному…
Лёд заметно прогибался под тяжестью его тела, обещая незабываемое знакомство с холодной озёрной пучиной.
«Ничего страшного», – успокаивал себя Ник. – «Ерунда, здесь просто очень мелко, вода прогрелась, вот лёд и стал таким пористым. Дальше глубина начнётся, там лёд настоящий, прочный…».
Метров через сто двадцать он остановился, вытащил из ножен, висящих на поясе, верный нож и аккуратно прорезал во льду квадратное отверстие. Толщина льда не превышала четырёх сантиметров, он резался как свежий мармелад.
Ник достал из правого рукава ватника крохотную зимнюю удочку, из левого – круглую коробку со свежим мотылём. Насадил на крючок мормышки несколько жирных личинок, опустил нехитрую снасть в квадратную лунку. Мормышка медленно легла на дно, Ник немного подмотал катушку, укорачивая леску. Немного поиграл мормышкой, кончик кивка мелко задрожал и опустился вниз. Он резко подсёк и через десять секунд вытащил из лунки трехсотграммового подлещика. Отличная рыбина! Просто великолепная! Ник снял добычу с крючка и отправил в полиэтиленовый пакет, заранее прикрепленный к широкому кожаному ремню, подпоясывающему ватник.
Есть задел!
Часа через три окончательно затекла поясница, замёршие пальцы уже не гнулись, отказываясь насаживать ярко-рубинового мотыля на крючок. В мешке было уже килограммов пять разной рыбы: подлещики, несколько двухсотграммовых окуней, один небольшой налим.
«Пора закругляться», – решил Ник.
Он развернулся на щите на сто восемьдесят градусов, надел на руки брезентовые рукавицы и, сильно отталкиваясь ото льда, отправился в обратный путь.
За эти три часа лёд совсем раскис. Каждый пройденный метр давался с трудом, ныли предплечья, судорогой сводило уставшие руки.
– Шеф, давайте я вам верёвку брошу? – забегал вдоль берега шкафоподобный Витька.
– Да пошёл ты, – пробурчал под нос Ник, преодолевая последние, самые трудные метры.
У самого берега он встал на ноги, с трудом выбрался на мелкозернистый песок пологой косы.
– Ну, долго я буду ждать? – вопросительно уставился на верного телохранителя.
