Николай Коротеев - Мир приключений 1974
«Полно, — остановил себя Малинка. — Для Попова слова уже в прошлом. Он знал, что делал, и ответ с него полной мерой. Послушаем, что Лисий хвост будет говорить сегодня. Вчера он пробовал крутить…»
— Что ж, Попов, поговорим дальше, — начал инспектор. — Пока к нам прибудет помощь, время у нас не ограничено.
— О чем говорить? Я все сказал.
— Повторить не мешает.
— Спрашивайте, — мрачно проговорил Попов.
— Как ты нашел алмаз?
— Украл я, а не нашел, — поправил Попов. Он находился в том состоянии нервозной взвинченности, которая характерна для людей, ставших на путь признания. Вчера он мог вдохновенно врать о причине драки, стараясь скрыть главное — хищение алмаза, а сегодня само слово «нашел» вызывало в нем внутренний протест.
— Ну, как украл — ясно. Протянул руку и взял, — сказал Малинка.
— Нашел… Нашел тоже просто. Кинул в реку потрошенную тушку. Вытащил — на жирном огузке алмаз. Вот и все. Мне бы не брать его совсем. Да руки не послушались.
— Ты раньше никогда не думал о возможности такой находки?
Попов немного помолчал.
— Думал…
— И всегда брал? В карман совал?
— Если большой, конечно, отдавал. — Как это — «большой»?
— С кулак там или крупнее. А тут — с ноготь… Блажь вес это. Глупая блажь, инспектор. Не думал я всерьез. Хоть бы мыслишка толковая проскочила — как с ним быть. Да и случаев таких — один на десять миллионов. Мне, дураку, достался. Совладал я с ним? Только и беда, что в карман положил, не сразу отдал…
— Сдать собирался?
— Что с ним еще делать? — вскинулся Попов.
— Я об этом и спрашиваю.
— Поносил бы неделю в кармане — и сдал. Некуда с ним податься. Понимаете, не-ку-да…
— Уверен ли ты был в Лазареве? В его согласии стать сообщником.
— Нет.
«Пожалуй, ты, Попов, все-таки больше дурень, чем подлец. И поступки его — глупее не придумаешь, — размышлял Малинка. — Почему так часто бывает, что ежели вдруг в человеке подлость пробуждается, то ею, подлостью своей, прежде всего самого близкого человека, друга пытаются заразить? На сочувствие рассчитывают, что ли?»
Вслух инспектор сказал:
— Значит, не исключал ты возможности, что Лазарев тебя в контору поволочет алмаз сдавать?
— Не исключал…
— И все-таки драку затеял.
— Так он выбросил камень!
— Выбросил?
— Точно. Сам видел.
«А что, если ты видел не то и не так? — подумал инспектор. — Очень не похоже на свой характер действовал Лазарев. На месте надо быть. Обязательно. И сегодня. Не то дожди смоют все следы. Тогда одна путаница пойдет. Ох уж эта катастрофа! Но пока следует выяснить действия, поступки, если можно — передвижения Лазарева и Попова в долине у избушки».
— Вот что, — сказал инспектор, — садись ближе.
Старший лейтенант достал блокнот, карандаш.
— Писать надо? — спросил Попов.
— Не-ет, — протянул инспектор, занятый наброском. — Вот это план долины с избушкой. Расскажи, как вы прошли туда, что делали, куда ходили… Все по порядку. Не торопись. Это важно. Надо восстановить последовательность происходившего.
— Хорошо. Я постараюсь ничего не спутать. Одного я не знаю, что делал Лазарев, когда я спал…
Вертолет спецслужбы нашел потерпевших катастрофу рано утром.
Малинка очень удивился, когда из машины, приземлившейся за пойменным лесом, вышел сержант Никулин.
— Ты будто знал — понадобишься! — воскликнул инспектор.
— А начальство на что? — подмигнул сержант. — Меня майор Нестеров послал. Вызвал, говорит: «Старший лейтенант понапрасну беспокоиться не станет. Выходит, дело серьезное, а раз он и экипаж пропали, то вдвойне. Может быть, помощь потребуется. В общем, отправляйся».
— Помощь действительно требуется. Не положено таких типов без охраны в район отправлять…
И Малинка вкратце рассказал о деле, на которое он натолкнулся.
— Мне, сам понимаешь, до зарезу нужно побывать на месте преступления. Вот-вот дождь — и от следов ни шиша. Признание Попова признанием, а повиснет на мне дело — не обрадуешься. У меня от него уж и так шея болит. Вот спасибо, что прилетел!
— Начальство благодарить будешь, — снова подмигнул сержант. — Мое дело — приказ выполнить.
12
С высоты крутая осыпь выглядела плоской. Сбоку, у самого края ее, валялось дерево. Все, как на плане, что они начертили с Поповым, который на автомашине ехал теперь с сопровождающим в райцентр. Действительно, план оказался точным. Только ни под стволом дерева, ни близ него не было человека.
— Что за чертовщина!.. — не сдержался Малинка. Он высунулся за борт, насколько позволял выпуклый иллюминатор. — Никого. Где же Трофим? Неужели зверье растащило? Больно быстро, быть не может. Да и наследило бы зверье — ой-ой!
Вертолет заходил на посадку.
Плюхнувшись на металлическую скамью, Пионер Георгиевич даже глаза протер.
«А чего я, собственно, разволновался? — подумал он. — Может быть, и хорошо, что никого под деревом нет. Трупа нет. Чего ж мне расстраиваться? Это уж по инерции, по вере в Сашкины слова, что труп должен быть. Ерунда какая! Вот приземлимся — я в избушке посмотрю. Замечательно, если мы прибыли вовремя и сможем оказать Лазареву помощь!»
Поляна перед избушкой была достаточна для посадки.
Пионер Георгиевич попросил пилота обождать и побежал к дому. Теперь он понял, что ошибся при первом облете, когда решил: дверь заколочена.
Она действительно так выглядела. Но только выглядела. А на самом деле — лишь притворена, да крестовина досок не снята. Дверь открылась легко.
— Лазарев! Трофим! — почему-то нетерпеливо крикнул Малинка.
Никакого ответа.
В избушке стояла полумгла. Крохотное подслеповатое окошко скупо пропускало свет. Солнечные лучи, косо падавшие в дверной проем, освещали лишь порог. Странный беспорядок царил в доме. Но инспектор пока не стал разбираться, что к чему, — раз Трофима здесь не было, следовало отпустить вертолет.
Выйдя на свет дня, инспектор помахал рукой, и машина тотчас ушла, разметав на поляне тучи прошлогодней хвои, вздув пепел кострища около избушки.
«Хорошая штука вертолет, — подумал старший лейтенант, — но кое-какие следы — вещественные доказательства — потеряны безвозвратно. Их разметал вихрь от винта. Жаль. Очень жаль. Но делать нечего».
Инспектор вернулся в дом, сел на нары и закрыл глаза, чтоб они привыкли к полутьме. Когда он открыл их, внутренность жилья предстала перед ним словно обнаженной. Сразу было видно — жили здесь люди не таежного склада: слишком много беспорядка и безалаберщины. Дрова кучей свалены в углу. Печка из бочки расположилась слишком близко к стене дома. Тут же торчало забытое ведро с тавотом. На столе банка с солью. И нож. Добротная, даже шикарная для тайги фабричная финка. На рукоятке стояли инициалы: «А. П.»
