Николай Коротеев - Мир приключений 1974
11
За деревьями в густых сумерках ночи ворочалась река. Высокая вода тупо тыкалась в берег, хлюпала, урчала, захлебывалась противным всасывающим звуком, будто живая. Малинка слушал это невнятное бормотанье, глядел на трепетную ночь. Звезды проступили на небе блеклые, дрожащие. Истаивала луна в последней четверти.
К рассвету сделалось промозгло, холодно.
Прислонившись спиной к дереву, Пионер Георгиевич сидел тихо, точно слившись с окружающей мглой. И река, и ели, и осины, и сама ночь то ли разговаривали сами с собой, то ли прислушивались к себе, и Малинка размышлял о своих личных делах. Были они не очень веселыми.
Он на мгновенье представил себе, как теперь на совещании в райотделе при упоминании его имени будут говорить: «Малинка? А, это на участке которого один парень алмаз украл, а потом товарища пришил…» На душе сделалось муторно. Конечно, есть тут его недоработка. Ведь жил с этим Поповым чуть не год бок о бок, как говорится. Видел его на дню не один раз. Куда в поселке денешься? И вот поди ж… Не углядел парня.
Дело даже не в том, что на совещаниях поминать будут. Такое ЧП! Суть не в том, что задета его безупречная профессиональная честь. Разговор глубже, серьезнее. Совершено упущение по службе, в работе, ради которой он, собственно, и поставлен. Он в ответе и за скандал в семье Нюрки-поварихи, и механика гаража Наумова, и за это вот ЧП. Смысл не в оправданиях для себя, что парень всего три месяца в поселке, а до того был бульдозеристом-кочевником. Кочевали-то они не по луне — по его участку. На подобных кочевых точках он не бывал. А наверняка надо бы быть. Там тоже не ангелы обретаются — люди. Люди, зашибающие крепкую деньгу. Да тьфу с деньгами! Там не побалуешься — негде и нечем. И времени свободного почти не останется.
Снова не о том. Такие бригады — крепкие, сбитые коллективы, где происшествие-вещь почти немыслимая. Каждый на виду у всех. И все-таки посещать такие кочевья надо, просто необходимо. Мало слышать о том, как трудятся люди, знать их нужно. А время? Где взять время на подобные длительные поездки? Придется выкраивать.
Густые сумерки короткой ночи начали редеть. Столпившиеся темной массой деревья вдруг будто разъединились, и каждое стало само по себе, и лес обрел глубину. Белесый, обманчивый свет дрожал и переливался меж стволами. Проступил легкий туман.
А Малинка продолжал свои невеселые рассуждения. Правда, теперь они были о другом — о том, что не одна, может быть, корысть двигала Поповым. Существует в этом необыкновенном камне — алмазе — какая-то странная притягательная сила. Она отмечена людьми давно. Нет, он не собирался оправдывать Сашку. Пионеру Георгиевичу хотелось отыскать ту крохотную, побудительную причину, которая заставляет человека, дотоле честного, сделать первый шаг к преступлению. Потом все идет своим чередом по проторенной дороге правонарушения. Но вот причинки: плохо лежит, подтолкнул кто «вовремя», увидел случайно — взял, а расстаться уже сил не хватило; взял «на время», а оказалось — навсегда… Их тысячи, таких «причинок». Они различны, будучи общи в одном: слабостью характера человека и не исключительно корыстными побуждениями. То, что в данном случае не существовало организованности, задуманности в правонарушении, Малинка был уверен. Не так бы пошло дело: не побежал бы, словно оглашенный, Попов, постарался бы скрыться «втихую».
А Сашка меж тем, неудобно повернувшись, проснулся неожиданно для себя и сразу будто вынырнул из воды. Не поднимаясь и не изменив позы, он осмотрелся. Ели и кривые березки, одинаковые во всей пойме, представились ему теми же, что росли вокруг избушки, невдалеке от просеки ЛЭП. Все происшедшее показалось ему лишь привидевшимся в кошмарном сне, а сейчас, когда он открыл глаза, жизнь пойдет своим чередом как ни в чем не бывало. Мысль эта была так радужно приятна, что Сашка по-детски, со всхлипом вздохнул и тут приметил сидевшего невдалеке инспектора.
«Было! Все было. Произошло… убийство Трофима. Потеря алмаза», — отчетливо осознал Сашка, и от этого сделалось так тоскливо и муторно, что он застонал, стиснув зубы.
Там, где Сашка оставил друга, Трофима может съесть росомаха — самый злой разбойник в тайге. Сашка представил себе, как это будет или уже было, и вскочил.
Инспектор тотчас оказался рядом:
— Что с тобой, Попов?
— Страшно.
— Держись. Держись, парень.
— Постараюсь.
— Теперь тебе часто и долго придется думать и говорить об этом. Знай. Помни.
— Зачем? — пожал плечами Сашка.
— Чтоб и в беде не потерять человеческого достоинства. Попов. Не опуститься, не махнуть на себя рукой. Происходит такое само собой, а вот возвращает человек достоинство с великим трудом.
— О чем вы?
— Виноват ты, но не списывай себя с человеческого счета, не тверди себе: мол, жизнь кончена для меня.
«Откуда инспектор знает, что я об этом думаю? — недоумевал Сашка. — Или душа моя для него — открытая комната? Что ему там делать? Я признался. Что еще? Что? При чем здесь моя жизнь, которой сейчас я не рад? Что? Что еще?»
Малинка размышлял о своем. Долгие годы жизни и работы с людьми научили его терпению и бережному отношению к взрослым людям, словно бы к детям. Это свое настроение он так и называл «детсадовским».
Годилось подобное отношение не для всех, с кем приходилось сталкиваться Малинке. Закоренелый, матерый преступник-рецидивист такого отношения не требовал и удивился бы, коль скоро старший лейтенант милиции заговорил с ним подобным тоном. Но ведь Сашка, к примеру, преступник, но по случаю, в силу обстоятельств, сложившихся для него «слишком удачно». Да, именно «слишком удачно». Удача для человека слабого, неустойчивого — капкан. Она для него горе, которое может обернуться бедой. Так и получилось.
Для слабых людей обстоятельства — бич. Он гонит их в западню. Особенно, если это «счастливое» стечение обстоятельств, которое они непременно хотят использовать для себя и только для себя. Не попадись, к примеру, Сашке алмаз на дороге, он, пожалуй, всю жизнь остался бы славным, немного взбалмошным парнем. Он купил бы себе и машину, и моторку и был бы счастлив на свой манер. Да вот на тебе, подвернулась удача! И он уже не хочет довольствоваться «малым» — получить приз за находку. Он пытается искать путей «полной» реализации, стремится отыскать сообщника, наверняка предвидя возможные сложности. И запутывается в сетях случая.
Нет, удача никогда не сравнится с успехом, заслуженным, твердым успехом. Успех не подведет, если его не станут использовать словно удачу. Успех — неразменный рубль…
«Полно, — остановил себя Малинка. — Для Попова слова уже в прошлом. Он знал, что делал, и ответ с него полной мерой. Послушаем, что Лисий хвост будет говорить сегодня. Вчера он пробовал крутить…»
