Владимир Киселев - За гранью возможного
Тяжело было уходить из деревни Рабцевичу. Здесь погибли его боевые товарищи — Михаил Пикунов, Иван Шинкевич, Иван Бабина, Станислав Юхневич и Чеслав Воронович, Кузьма Кучер и другие… Особенно мучительной была смерть Кучера. При выполнении одного из заданий он угодил в засаду и, раненный, попал в руки карателей. В его вещмешке нашли магнитные мины. Стали пытать, кому нес их. Кучер молчал. Тогда фашисты забили его насмерть.
…Иван Дмитриевич Ветров со взводом автоматчиков нагнал отряд уже в деревне Буда.
Рабцевич выехал ему навстречу, доложил.
Вместе подъехали к выстроившимся бойцам. Разгоряченный долгой дорогой конь Ветрова никак не хотел стоять на месте. Ветров пришпорил его, натянул поводья, и конь, почувствовав властную руку седока, замер.
— Товарищи бойцы! — заговорил Ветров. — Я приехал сюда, чтобы сердечно поблагодарить вас от имени подпольного обкома партии и штаба партизанского соединения Полесья за все то, что сделали вы для приближения радостного часа победы. Ваши героические дела — хороший пример для всех. И мне хочется от души пожелать вам, товарищи, чтобы на новом месте вы так же беспощадно били ненавистных захватчиков!
Троекратное «Ура!» прозвучало над деревней.
Рабцевич был растроган высокой оценкой боевых дел отряда, которую дал Ветров.
— От имени бойцов и командиров, — сказал он в своем выступлении, — заверяю, что наказ партии выполним с честью!
Уже прощаясь, Ветров с сожалением заметил:
— Не так бы, Игорь, проводить тебя следовало, но что поделаешь — обстановка не позволяет, да и мне еще надо успеть на совещание в партизанскую бригаду Федора Илларионовича Павловского. Ждут.
Распростившись с Ветровым, отряд двинулся дальше. Впереди у него была изнурительная дорога. Большинство встречавшихся на пути деревень заняли фашисты. Лошади вязли в глубоком снегу. Сани приходилось тащить на себе. Иногда попадались деревни, свободные от гитлеровцев. Можно было бы отдохнуть, просушиться. Но почти всюду свирепствовал тиф. Ночевали в лесу у костров, а порой и обогреваться не удавалось.
Наконец добрались до деревни Бунос. У многих развалилась обувь, ее нужно было заменить или хотя бы отремонтировать. К тому же Рабцевич знал, что поблизости штаб Пинского партизанского соединения, он надеялся встретиться с Василием Захаровичем Коржом.
Синкевич, посланный в разведку с группой бойцов, без особого труда нашел штаб и проводил туда Рабцевича.
Корж жил в бревенчатой хате, перенесенной партизанами в лес из соседней деревни. Узнав о приезде Рабцевича, он вышел на крыльцо. Друзья обнялись, расцеловались.
Дружба между ними началась еще в двадцать втором году, когда Корж пришел в отряд Кирилла Прокофьевича Орловского. Часто встречались они и после. Перед Великой Отечественной войной работали почти рядом: Корж — в Пинском обкоме партии, Рабцевич — в Бресте.
— Какой ты, друг, стал важный! — войдя в хату, сказал Рабцевич, весело оглядел Коржа с ног до головы, вновь обнял, похлопал по спине. — А знаешь, Вася, тебе чертовски идет генеральская форма! — И заразительно рассмеялся.
Поездка Рабцевича оказалась удачной. Кроме Коржа он повидался с первым секретарем Пинского подпольного обкома партии А. Е. Клещевым. Уточнили место базирования отряда, наметили запасные стоянки, скоординировали партийные и боевые действия. Рабцевич почувствовал локоть друзей — не в одиночку придется воевать на новом месте.
Свой отряд он перевел в деревню Чучевичи и там решил ждать Игнатова. А чтобы не терять времени даром, направил боевые группы на разные участки железной дороги Барановичи — Лунинец. Одновременно с Бочериковым и Синкевичем на задание ушла группа Михаила Громыко.
Первый же выход на железную дорогу принес удачу. В Центр полетели радиограммы:
«25 января 1944 года на перегоне между станциями Ганцевичи — Люсино в 20 часов 35 минут взорван эшелон противника с военной техникой, следовавший на станцию Лунинец. Уничтожены: паровоз и 2 вагона с техникой. В подрыве участвовали: Синкевич, Чмут, Дворянчиков, Кожич, Герасимович А., Батыров, Корзун, Шахно, Гурко, Носовцов. Проводник Бобок Ф. П. из деревни Люсино. Группа Синкевича»;
«31 января на перегоне между станциями Люсино — Малковичи в 20 часов 50 минут взорван эшелон с живой силой противника. Уничтожены: паровоз и 4 вагона с солдатами и офицерами, остальные вагоны получили повреждения. В подрыве участвовали: Бочериков, Тюлькин, Ильин, Сидоров, Маслов, Семенов, Заруба, Бендерин. Проводник — житель Малковских хуторов Зенько П. М. Группа Бочерикова»;
«1 февраля на перегоне между станциями Люсино — Ганцевичи в 19 часов 30 минут была заминирована железная дорога. Следовавшая по путям охрана в количестве 50 человек обнаружила мину и попыталась ее обезвредить. Посредством шнура и упрощенного взрывателя мина была взорвана. Убито 11 солдат противника, 6 — сильно контужено и несколько человек ранено. Группа Сидора». (Сидор — кличка Громыко.)
6 февраля в деревню Чучевичи от Линке и Игнатова прибыли бойцы во главе с Василием Козловым. Они сообщили, что место для базы подобрано, ждут отряд.
В пути у шестерых бойцов поднялась температура.
— Тиф, — сказал врач Строганов.
Известие сильно расстроило Рабцевича и комиссара, ведь каждый обстрелянный боец был на вес золота.
Первый хлеб
На новом месте все пришлось начинать сначала. Площадку для базы Линке с Игнатовым выбрали удачную. Это была небольшая возвышенность в лесу среди болот под деревней Липники, сравнительно недалеко от железных дорог Пинск — Лунинец, Барановичи — Лунинец. Они даже избушку с подслеповатыми окошками срубили. Ее тут же отвели под лазарет.
Рабцевич вместе с Линке и Процановым обошли площадку, наметили, где поставить баню с прачечной, склады, конюшню, жилые помещения. По опыту гражданской войны Рабцевич знал, что землянки в этой местности строить нельзя: весенние паводки, которые были не за горами, затопят всю округу; кроме того, вода близко к поверхности земли, копнешь лопатой раз-другой, и она появляется. Решили рубить небольшие избушки, подобные той, что отвели под лазарет.
— Чувствуешь, сколько у тебя работы? — спросил Рабцевич Процанова.
Хозяйственник задумчиво мотнул головой.
— Понятно… — И вдруг взмолился: — Товарищ Игорь, будьте добры, переведите меня бойцом в какую-нибудь группу. Война, глядишь, скоро кончится, а я еще не только состава не подорвал, но даже ни одного фрица на тот свет не отправил. Неужели я не воин?
Рабцевич насупился, хмуро глянул на Процанова.
