Генри Хаггард - Аэша
Между тем жрецы склонились в молитве. Следуя их примеру, мы с Лео пали ниц. Я не видел ни Гезеи, ни Афины, ни трупа хана. Привычные к зрелищу и нисколько не взволнованные, Орос и провожавшие нас жрецы окружили нас и отвели в небольшую, должно быть, высеченную людьми в скале пещеру. Наверху был образовавшийся от лавы навес, здесь мы нашли защиту от ветра. В гроте, кроме нас, оказались ханша Афина, старый шаман, а на высеченном из камня кресле сидела одетая поверх легкой газовой туники в пурпурную мантию Гезея. Тут же стоял гроб, и отблеск пламени освещал застывшие черты хана Рассена. Гезея поникла головой, будто ее тяготили заботы или думы.
— Итак, Орос, слуга мой, — сказала она, — ты привел их сюда целыми и невредимыми. Для тех, кто впервые приходит сюда, дорога эта страшна и опасна. Что вы скажете, гости мои, о могиле детей Гезеи? — обратилась она к нам.
— В нашем вероучении, Гезея, говорится об аде, — сказал Лео. — Этот котел, — указал он на кратер, — похож на пасть ада.
— Нет, — отвечала Гезея, — ада нет, кроме того, который мы создаем себе сами в этой жизни. Ад — здесь, Лео Винцей, — она ударила себя в грудь, — да, здесь. — И она снова поникла головой, словно под тяжестью тайной скорби. — Уже полночь, — продолжала она, — а до зари надо многое сделать и выстрадать. Тьма должна обратиться в свет, а может быть, и свет в вечную тьму… Царица, — обратилась она к Афине, — ты по праву велела принести своего почившего супруга сюда, где погребен прах его предшественников. Орос, жрец мой, позови же сюда Обвинителя и Защитника. Пусть откроют книги, по которым я стану судить умершего. Суд Смерти идет.
III. ВТОРОЕ ИСПЫТАНИЕ
Гезея велела нам встать направо, а Афине — налево. В грот вошло около пятидесяти жрецов и жриц. Все они выстроились вдоль стен. За ними появились два одетых в черное с масками на лице человека со свитками в руках. Они встали по обе стороны гроба.
Гезея подняла скипетр, а Орос сказал:
— Откройте книги!
Тогда Обвинитель сломал печать на своей книге и бесстрастным суровым голосом начал читать историю жизни покойного хана, перечисляя все содеянные им в детстве, юности и зрелом возрасте злые дела. Исчерпав перечень дел хана, Обвинитель закрыл книгу.
Тогда Гезея знаком велела говорить Защитнику.
Защитник снял печать я, развернув книгу, начал читать. В книге перечислялись все благородные слова, все добрые дела покойного хана, говорилось о тех соблазнах, которым он не поддался, о его искренней любви к жене, о молитвах, которые он возносил, и жертвах, которые посылал в храм Гезеи. Не называя имени хана, книга рассказывала, как его жена ненавидела мужа, как она, вместе с воспитавшим ее родственником, нарочно посылала мужу других женщин, которые соблазняли его, чтобы он оставил ее в покое, как она опоила его ядом, лишила рассудка, развила в нем все дурные наклонности. Самые злые из его поступков были внушены ему женой. Она побуждала его угнетать народ, чтобы подданные ненавидели его. Страшная ревность толкала его на жестокие поступки; так, он забыл даже священный долг гостеприимства и хотел растерзать собаками ни в чем неповинных странников, но был убит сам.
— Взвесь добрые и злые дела того, кого при жизни называли Рассеном, о мудрая Мать, — сказал Орос, — и реши, бросить ли нам его в могилу вперед ногами, или вперед головой, чтобы смерть его была вечной.
— Я взвешу, — сказала Гезея, — но судить не стану. Пусть судит его Дух, от которого он пришел и к которому возвращается. Он много согрешил, но и против него много согрешили. За то, что он сделал, когда лишился рассудка, он не отвечает. Ввергните же его ногами вперед, чтобы имя его было чисто перед теми, которые еще не родились, и чтобы он мог вернуться в назначенное время. Я сказала.
При этих словах Обвинитель подошел к краю пропасти и бросил в нее свою книгу, а защитник передал свою Оросу для хранения в архиве храма. Жрецы запели гимн великому Властелину подземного царства, моля принять погребаемого и оправдать его, как оправдала Гезея. При этом жрецы подняли гроб и ввергли его в огненное озеро. Все приблизились, чтобы видеть, как он упадет и не перевернется ли в воздухе, — это считалось дурным предзнаменованием, что суд людской признан бессмертными неправильным. Но этого не случилось: Рассен пошел прямо ко дну, что вполне объяснимо, как мы узнали позже: к ногам умершего был привязан груз.
Церемония погребения была окончена. Тело Рассена давно уже превратилось в пепел. Гезея все еще сидела, поникнув головой. Наконец она вздохнула и знаком приказала жрецам удалиться. Остались лишь Орос и главная жрица Панава.
— Слушайте, слуги мои, — сказала Гезея, — вы знаете, что я давно ждала этих странников. Они пришли, и теперь надлежит свершиться многому. Мне не дано дара предвидения, но, может быть, это место опустеет и вечный огонь поглотит мою телесную оболочку. Не печальтесь, однако, я не умру, а если и умру, душа моя не умрет. Слушай, Панава. Тебе я открыла двери знания. Замени меня, когда меня не станет. Поступай, как я учила тебя, чтобы Горный Свет освещал мир. Вы оба, Орос и Панава, должны оберегать этих странников, проводить их через северные холмы и степи или по той дороге, которой они пришли; если же ханша Афина попытается перехватить их, восстановите против нее племена горцев именем Гезеи и отнимите у нее ее царство. Слушайте и повинуйтесь!
— Слушаем и повинуемся! — отвечали в один голос Орос и Панава.
— Афина, — продолжала Гезея, обращаясь к ханше, — ты спросила меня вчера, почему ты любишь Лео Винцея. Ты заклинала меня сдернуть завесу с прошлого и открыть тебе истину. Я исполняю твою волю не потому, что ты приказываешь, а потому, что сама этого хочу. Не знаю, зачем судьба связала нас троих, не знаю, зачем мы все восходим по огромной лестнице, проходим через тысячу жизней, вздыхаем и томимся, а если и знаю, не скажу. Начну с того, что светло в моей памяти. Оглянитесь! — воскликнула вдруг Гезея, простирая руки.
Мы оглянулись и увидели все то же море огня с огненными гребнями волн. Но вот мало-помалу, как в волшебном зеркале, сквозь завесу пламени возникло видение.
На песчаной равнине, на поросшем пальмами берегу широкой реки, стоит храм. По двору с колоннадой медленно движется процессия жрецов с факелами в руках. Вот жрец в белом одеянии, босой, с бритой головой вошел в южные врата и подходит к гранитному алтарю, на котором восседает женщина с греческой короной на голове, с цветком лотоса и систрумом в руках. Жрец оглянулся, и что же! Я узнал в нем Лео Винцея в юности, и в то же время лицо его напоминало лицо Калликрата, тело которого мы видели в пещерах Кор.
