Владимир Акимов - Поединок. Выпуск 9
— Я сколько раз сюда ходил, — сказал Романцев, ввинчивая шурупы, — все буквы не мог разобрать… А год так и не разобрал…
Смолин прошагал по Толиным следам, помог привинтить, орудуя штыком.
Бросили руки к ушанкам.
На пластине было выбито:
«Лейтенанту флота князю Ростовцеву с экипажем фрегата «Св. Анна». Отечество вас не забудет».
* * *— Домой всегда ветер попутный! — Романцев вновь взялся за рычаги.
— Слушай, давай маленький крючочек сделаем? — Смолин смущенно и просительно посмотрел на Романцева. — Сначала к тому лесу… Ну, где… Колокольцы, помнишь?.. Где спасли нас…
— Как же, как же… Значит, вариант «мы поедем, мы помчимся» все ж таки существует?.. — усмехнулся Романцев. — И ты думаешь, что твоя Маринка все торчит там? Как пенек?
— Ты болтай поменьше, — обиделся Смолин. — И поезжай, куда тебе приказывают.
— Так бы сразу, товарищ сержант, и сказали. — Романцев шмыгнул носом и дал газ.
К концу дня они доехали до опушки стелющегося леса, где три с лишним месяца назад Смолин рассказывал про свою жизнь кетской девчонке Маринке. Вокруг было еще полно снега, истоптанного оленями, покрытого твердым крупчатым настом. Возле кучки сушняка чернело пятно кострища.
— Вот и костер наш, — тихо проговорил Смолин.
— Ваш, как же, — пробормотал Романцев. — Уж тут жгли-пережгли… — но затормозил.
Они вышли, подошли к кострищу. Романцев, сам не зная зачем, пнул носком сапога головешки. Они разлетелись, поднялось облачко золы.
— Эй, Миш!.. — он присел над кострищем, подул: среди черноты и серой золы слабо заалели два уголька.
— Мы, она говорила, костер зимой не гасим, — проговорил Смолин, обламывая и подкладывая маленькие веточки на угольки. — Может, говорит, сгодится кому…
— Тогда я тушенку тащу, — сказал Романцев, направляясь к вездеходу. — Рубанем от души!
Весело трещал огонь. Шипела тушенка в банках. Котелок с закипающей водой дымил паром… Вдруг из-за недальней сопки — ракеты: красные, зеленые, белые…
Поднявшись на сопку, они увидели примерно в полукилометре буровую вышку, из которой хлестал черный фонтан, по снегу растекалось черное слякотное пятно, в котором топтались, обнимались люди. Поодаль чернобородый лупил вверх из двух ракетниц сразу.
— Сержант! Сержа-ант! — услышали они знакомый голос.
К ним бежал Николай Спиридонов — радостный, донельзя чумазый.
— Ах, ребята… Сержант, милый ты мой! — обнимал он Смолина, блестя мокрыми глазами. — Видал эту дрянь черную?! А?! — Он тыкал рукой по направлению к буровой. — Попалась!.. А помнишь, сержант, как нервишки-то у меня? Телеграммку-то хотел тю-тю?..
— Я запомнил другое — как вы тогда говорили, — улыбался Смолин, стирая со своей щеки нефтяное пятно, — что неудача есть нормальный путь к удаче…
— Точно! — и Спиридонов снова обнял его. — Главное, чтоб стало нестрашно, сержант.
— А с островами, значит, завязали? — спросил Романцев.
— Наоборот, — отвечал Спиридонов. — Здесь же структуры такие же, как на островах. Пусть теперь только попробуют: где, мол, доказательство? А я их сразу за шкирку и сюда: разуй глаза, дядя!
Чернобородый Петрович все лупил из ракетниц. В черной луже плясали чумазые счастливцы.
* * *…Мотор вездехода взревел. Гусеницы рванули твердый наст.
Смолин обернулся, поглядел на черное кострище, на оспины оленьих следов на снегу, освещаемые разноцветными сполохами веселых ракет…
«Вот почему они ушли отсюда», — подумал он.
* * *…Через несколько часов на улице военного городка Романцев остановил вездеход. Насадил резиновый шланг на трубу водоразборной колонки. Принялся качать, а Смолин смывать крепкой струей грязь, чтобы машина пришла в часть в приличном виде.
— Толя! — услышал он знакомый голос.
Обернулся — через улицу к нему шла Инка Батракова, из-за которой начались у него неприятности с любителем бокса. Судя по свободному платью, ребенок у нее должен был появиться месяца через два. Ей было восемнадцать лет.
— Спасибо тебе, Толя, — потупясь, сказала она. — Мы с Игорем вчера расписались. Ваш командир разрешил.
— Ну и дура! — буркнул Романцев.
— Почемуй-та? — удивилась Инка.
— Потомуй-та!.. — передразнил Романцев. — И вообще, гони его, и чем быстрее, тем лучше.
— Как это — гони? — Инка не могла в толк взять. — А зачем же ты его… тогда?!
— Дурак был, — мрачно сказал Романцев. — Такие вещи кулаками не решают…
— Ты на меня сердишься, да, Толь? — потерянно спросила Инка.
— А чё мне? — пожал плечами Романцев. — Вольному воля, храброму поле, спасенному рай.
— Я так виновата перед тобой, Толечка-а-а… — она заплакала тоненько, совсем по-детски.
СОЛДАТЫПеред воротами КПП Романцев нетерпеливо засигналил. Было высунулся пожурить нерасторопного дежурного, но, увидев, что на дежурстве тот самый боксер Игорь, промолчал, лишь посмотрел строго. Игорь сморгнул, вздохнул и на всякий случай зашел за створку ворот…
* * *На плацу было пыльно и солнечно. Гулко топотала сапогами строевая. По газонам уже проклюнулась зелень.
Они стояли перед Лесниковым, теперь уже подполковником.
— Ну и как? — спросил подполковник Лесников.
— Отлично отдохнули, товарищ подполковник, — улыбнулся Смолин. — Целых три месяца плюс двое суток туда, обратно не считается. Хотелось бы послужить…
— От лица командующего и от себя, — Лесников покосился на свои погоны, — объявляю вам благодарность!
— Служим Советскому Союзу! — в один голос сказали они.
— Романцев, — Лесников достал из кармана и протянул Толе погоны с золотыми сержантскими лычками, — это тоже от меня… Только не надо путать…
— Северное побережье Черного моря, — подхватили они, — с южным побережьем Белого…
— Это две большие разницы! — Лесников наставительно поднял палец вверх. — Идите, а то ваш дружок Пантелеев все глаза проглядел. Сутки отдыхайте.
* * *— …Ты первенство-то свое выиграл? — спросил Романцев Степу после долгих объятий, хлопанья друг друга по спине и прочих выражений чувств.
— Какое… — улыбаясь, отмахнулся Степа. — Я ж тогда знаешь как переживал, что с вами не остался?.. Так мой отпуск и накрылся.
— Какой отпуск? — поинтересовался Романцев.
— Домой, — вздохнул Степан. — Какие отпуска бывают.
— Так ты за отпу-уск… — протянул Романцев и подмигнул Смолину.
— Ну да, — простодушно подтвердил Степа, — обещали, если, конечно, первенство выиграю. Дом чинить надо, а отец болеет. Крышу перекрыть, и все такое… А штангу я, вообще-то, совсем не люблю: только жиры нагуливаешь да пуп рвешь…
