Святослав Чумаков - Искатель. 1979. Выпуск №4
— Я вернусь и напишу рапорт.
— Ты не думаешь, что лучше тебе соблюдать спокойствие и молчать?!
— Не понимаю почему. Нет никакого сомнения: Маржори виновна на все сто процентов. Я изложу тебе все детали…
— Предупреждаю тебя: я сейчас же отправляюсь к Сала.
Он повесил трубку. Вержа тоже. Маржори наблюдала за ним.
— Довольны? — спросила она.
— Очень.
Она не теряла уверенности. Ей не сделают ничего плохого. Ей покровительствовали повсюду. Когда в мэрии принимали иностранную делегацию, часть иностранцев каждый раз оказывалась у нее в заведении. Во время законодательных выборов у нее происходили деликатные переговоры о снятии кандидатуры между представителем большинства и кандидатом центра. У нее как-то после международного матча в стельку напилась вся сборная Франции по регби. Двух девиц пришлось отправить в больницу. Все это, разумеется, потихоньку. Так чего же ей бояться такого комиссаришку, как Вержа, будь он хоть суперполицейский?
Однако у нее еще были некоторые опасения. Как Вержа, будучи в курсе всех дел, мог так попасть впросак! Она смягчилась.
— Чего вы хотите, комиссар?
Он не ответил. Уже давно он дал себе обещание при случае устроить Маржори гадость. Когда он возглавил «нравы», к нему явился депутат и приказал оставить в покое бордель, который посещали именитые граждане. Он зашел к Маржори, которую немного знал, как и все полицейские города. Она приняла его как мелкого чиновника, пообещав ему, в сущности, продвижение по службе с помощью ее «друзей», если он будет хорошо себя вести. Неделю спустя он провел у нее проверку — скорее формальную — осмотр комнат, которые не были заняты. Реакция последовала незамедлительно: звонок депутата начальнику полиции. Кто этот ничтожный полицейский, который сует свой нос туда, где развлекаются сливки общества? Он ушел от Маржори, унося блокноты с записями и приказав ей, как и Арлет, явиться к нему на службу.
— Послушай, Арлет, — сказала Маржори, когда он ушел, — с этим Вержа не все в порядке. Но я его знаю: если он захочет, он заставит всех лить слезы.
* * *Начальник полиции Сала был худой, маленького роста, седоволосый человек с мягкими манерами, всегда говоривший почти шепотом. Половина из того, что он говорил, терялась. Но и того, что оставалось, было вполне достаточно. У него было незлое сердце: он старался не слишком вредить тем, кто действительно приносил пользу. Иногда это создавало проблемы. И для Вержа тоже.
Сала смотрел на комиссара с любопытством. Он знал его не очень хорошо, поскольку приехал из другого города. Но репутация Вержа говорила о многом. Бесстрашный Вержа, враг гангстеров помер один, не будь неслыханного везения, он уже десяток раз должен был погибнуть.
— Герэн взбешен, — сказал Сала.
— Есть от чего, — заметил Вержа.
— Вы ставите меня в трудное положение и хорошо знаете почему. Вы это делаете нарочно?
— Да.
Сала оцепил его откровенность.
— Хотите доказать, что не только вы покровительствуете тайным борделям?
— Точно.
— Маржори заявила, что платит Герэну?
— Нет.
— Что касается вас, Клод утверждает это.
— Вы знаете, что это ложь.
— Надеюсь. Мне ничего не известно об этом.
Пержа покраснел от гнева.
— Она думала, что ей удастся выкрутиться, скомпрометировав полицию.
— Не полицию, а лишь вас одного!
— Положитесь на общественность и на газеты: на этот раз вся полиция — это буду я!
— Боюсь, что так. Особенно если вы поднимете это дело о Маржори.
Обреченное на неудачу предприятие. Драка в отеле, принадлежащем Клод, сорокалетней женщине с глуповатой физиономией, признанной стерве, невероятно хитрой шлюхе из нищего квартала. Она считала весь мир кучей идиотов, созданных для того, чтобы обирать их до нитки. Следствие, затем вмешательство недоброжелательно настроенною помощника прокурора, который имел на полицию зуб, после того как подвергся аресту во время одной из манифестаций. То, что многие болваны, принимавшие в ней участие, стали теперь судьями, еще ладно. Но то, что они воспользовались этим, чтобы со всеобщего благословения свести старые счеты с полицией, — вот это была неожиданная метаморфоза.
— Что вы предпочитаете, Вержа? Шантаж? Если меня обвинят, я потяну за собой других.
— Да нет. Хочу посмотреть, что будет.
— Будет то, что я передам ваш рапорт дальше по инстанции. Не думаю, что даже в настоящей ситуации прокурор сможет сопротивляться давлению, которое на него окажут: просто отложит дело.
— Почему он мое дело не откладывает?
Вержа задал вопрос очень мягко.
— Вержа, я очень огорчен. Говорю вам это искренне. Мы испробовали все. Вам не повезло: этот помощник прокурора дежурил, когда привели Клод. Он усмотрел для себя в этом деле уникальный козырь. Вы ведь его знаете. С кем-нибудь другим все можно было бы уладить. Пока нужно притаиться. Но, так или иначе, вас спасут. Но, ради бога, не вытаскивайте дело Маржори. Вы только принесете вред и нам всем, и себе.
Вержа поднялся.
— Я подумаю о ваших словах, когда окажусь в тюрьме.
Сала, казалось, рассердился. Но потом сдержался.
— Надеюсь, — сказал он, — что недолгий отпуск, который мы попросим вас взять, вы проведете за пределами города.
— Именно это я и собирался сделать.
Начальник полиции забеспокоился, согласится ли комиссар встретиться с Герэном? Вержа ничего не обещал. Засунув руку в карман, он поглаживал блокноты Маржори и Арлет. Он не собирался их возвращать.
Сала не торопился с ним распрощаться. Ему не нравилась его теперешняя роль. Он хотел бы сердечно поговорить с Вержа, которого уважал. Но проявил осторожность и промолчал.
* * *Моника Вержа, широкоплечая брюнетка, на пять лет моложе своего мужа, занималась подсчетами в кухне, следя краем глаза за пирогом, который подрумянивался в электрической жаровне. Уже в течение двух лет Моника держала парфюмерный магазин, купленный на деньги, полученные в наследство.
Комиссар наклонился к ней и поцеловал в лоб. Не отрываясь от подсчетов, она улыбнулась.
— Ты опять отличился, — сказала она.
— Со всех точек зрения.
Моника поднялась, чтобы взглянуть, на пирог.
— Я поем и уйду, — сказал он.
Она промолчала.
— Против меня возбуждают дело.
Моника в изумлении обернулась.
— Возможно, меня арестуют, — сказал он. — Но не волнуйся, все будет в порядке. Ты от этого не пострадаешь.
Она смотрела на него, не выпуская ложки из руки.
— Ты сделал какую-нибудь глупость?
