Олег Голиков - Рассказы
что вознёсся в реальном мире над тихой Влтавой. Этот странный изыск местной
архитектуры объясняется достаточно просто – в «парижском» крыле в виде
прямоугольной башни с попеременной удачей лихорадочно творит мюзиклы
неугомонный Квазимодо. А в «пражском», с заострённым кверху стремительным
шпилем, властвует глиняный Голем - содержатель городского гончарного цеха, основная
продукция которого - миниатюрные фигурки того же самого Голема, рассчитанные на
кошелёк полупьяных туристов. В целом это достойное здание сохранило все признаки
готического стиля – вертикальная устремлённость линий к несуществующему небу
(которое здесь с каждым днём становится всё ближе), удачно дополняется роскошными
вычурными витражами, причудливо расписанными старым добрым портвейном «777» и
знаменитыми болгарскими «чернилами».
Пройдя от собора чуть вниз по кривой улочке, щедро усыпанной окурками
«Беломорканала» фабрики Урицкого, обязательно стоит ненадолго задержаться возле
маленькой живописной таверны, у входа в которую стоит слегка сгорбленная фигура
самого Миши Урицкого, запечатлённого неизвестным скульптором в кожаном чекистском
плаще и с маузером, уверенно направленным на прохожих. У левой ноги беспокойного
начальника Петроградского ЧК примостился знаменитый в 70-х годах прошлого века
гаджет «Fuzz», он же педаль для звуковых эффектов электрогитары. Благодаря удачно
выраженной экспрессии движения стопы, зрителю кажется, что приподнятый ботинок
Михаила Соломоновича вот-вот нажмёт на «мощный фуз», чтобы под длинный «соляк»
красиво положить на асфальт из старого доброго маузера десяток-другой зевак. Вся
скульптурная композиция выполнена из папье-маше, исходным материалом для которого
послужили лежащие повсюду окурки от папирос фабрики имени того же Урицкого. Таким
образом, как объясняет всем любопытствующим регулярно выпивающий в этой таверне
господин Кант, неизвестный мастер хотел передать парадоксы ноуменов и феноменов
этого несовершенного мира, которые постоянно мутируют, трансформируясь друг в
друга.
Местный публичный дом, привлекающих любителей острых ощущений своим
популярным казино и доступными ценами на услуги «Ночь со звездой», расположился в
древнем массивном строении, обнесённом крепкой стеной из красного кирпича, которую
строили, всем миром, или по меткому выражению местного гуру - возводили «локоть к
локтю». Это помпезное здание с мощными очертаниями округлых стен очень сильно
напоминает Константино-Еленинскую Башню Московского Кремля. Пафосный антураж
интерьеров этого престижного заведения также близок к роскоши славянского барокко,
но с некоторой поправкой на наличие неприятных следов нашествия армии Наполеона –
всюду какая-то непонятная грязь, непереваренные и извергнутые остатки пищи, немытая
посуда и пустые бутылки.
К слову, сам Великий император до своей бесславной кончины регулярно играл по-
маленькой в здешнюю рулетку с Иваном Дураком (который, как выяснилось чуть позже,
совсем не дурак, а даже совсем наоборот – постоянный участник шоу «Умники и
умницы»). Так, в последнем споре этих двух постоянных оппонентов, в котором снова
утверждалось, что Наполеон не император, а просто коньяк, Иван в доказательство своей
правоты выставил присутствующей публике три ящика пузатых бутылок из мутного
стекла цвета бедра испуганной нимфы, увенчанных известным вензелем «N». Однако
последствия демонстрации столь убедительного аргумента оказались весьма плачевны -
после бурной трёхдневной попойки Бонапарт почувствовал себя плохо, и, пробормотав
странную фразу: «Мышьяк… проклятые англичане» на рассвете почил в бозе. Императора
быстро кремировали, прах его поместили в пустую бутылку из-под коньяка и развеяли над
Городом.
Этот знаковый эпизод чуть позже лёг в основу известной композиции «Мне снится
пепел…», написанной местным божеством, полного имя которого здешнее табу запрещает
произносить вслух. Однако таинственную аббревиатуру, на которую иногда откликается
таинственный козлобородый Сатир, он же Мастер всего Сущего, можно найти на стенах
всех публичных мест, включая отхожие, на которых неизвестными смельчаками
начертаны всего лишь две буквы - «Б» и «Г». Разгадка этого престранного ребуса – дело
умов будущих поколений, которые, возможно, смогут понять, что скрывается за этими
мистическими символами. В настоящее время среди мудрецов и старожилов Города
бытует мнение, что это просто единственные согласные русского алфавита, которые
одинаково хорошо справляются с обозначением, как высших духовных ценностей и
религиозных атрибутов, так и общепринятых оскорблений и брани.
Эпицентром интереса туристов и жителей Города N, безусловно, является «Клуб
музыкальной и литературной критики», стоящий в изысканном одиночестве на главной
площади, неподалеку от местного вокзала. Стоит заметить, что здешний недействующий
вокзал – довольно убогое и никчемное строение, печально знаменитое вечно пьяной, но
по-прежнему красивой алкоголичкой Анной Карениной, жаждущей литературной смерти
на матовой параллельности уныло ржавеющих рельс.
Однако вернёмся к замечательному Клубу критики. Сказать, что это просто рядовой дом
было бы просто несправедливо – несмотря на некоторую скромность размеров,
примитивность и угловатость линий, это здание уверенно претендует на статус барского
имения средней руки, которые были распространены в средней полосе России середины
18 века. Очередной неизвестный архитектор был явно не лишён остроумия, что позволило
ему украсить фронтон, претендующий на помпезность, изумительно точным по
исполнению черт лица барельефом Покорного слуги Глагола, который является
почётным членом Клуба и бессменным его Председателем. Но то ли по злому умыслу, а
то ли по пьяному недосмотру, гримаса Покорного Слуги Глагола выражает крайнюю
степень презрительного недовольства и, кажется, что великого человека сейчас просто
вырвет на каждого входящего в резные двери с золотой цепью, сотворённые из
небезызвестного сказочного дуба, воспетого гением. Судя по глубоко брезгливому
выражению гипсового лица Председателя, несчастному посетителю при входе в этот Храм
критической мысли следует навсегда оставить на пороге любые надежды и иллюзии
