Густав Эмар - Чистое сердце
Пять белых охотников были действительно нашими старыми знакомыми: Транкиль, Ланей, Квониам, Джон Дэвис и отец Антонио. О том, как случилось, что американец Джон Дэвис и монах Антонио присоединились к трем лесным охотникам, мы расскажем читателю в свое время.
Чистое Сердце, заставив лошадь сделать красивый вольт, взял Транкиля за правую руку, и они шагом двинулись к вождям.
— Вожди племени Антилопы, — сказал он, — этот белый охотник — мой брат. Сердце его благородно. Рука его сильна. Язык его не раздвоенный. Он любит краснокожих. Он известен в своем племени как великий храбрец. Он мудрец, сидящий у огня совести. Любите его, так как всемогущий Творец, Владыка Жизни, покровительствует ему. Он снял кожу с его сердца, чтобы очистить его кровь и чтобы слова, которые он произносит, были достойны такого великого воина, как он.
— О-о-а! — ответил на это один из индейских вождей, почтительно поклонившись белому охотнику. — Команчи — великие воины. Кто может измерить обширность земли, которую дал в их распоряжение Великий Дух? Они — вожди краснокожих, потому что они все великие храбрецы, и пятки их украшены многочисленными волчьими хвостами. Мой белый брат и его воины войдут в наш атепетль. Им будут даны хижины, лошади, и женщины понесут их оружие и позаботятся об их пище. Племя команчей-антилоп будет с этого времени насчитывать среди своих воинов еще пятерых храбрецов. Я сказал. Хорошо ли я говорил, могущественные люди?
— Вождь, — ответил Транкиль, — благодарю вас за любезный прием, который вам угодно было мне оказать. Брат мой Чистое Сердце правдиво высказал вам те чувства, которые я питаю к вашему племени. Я люблю краснокожих, а команчей в особенности: они из всех обитателей прерий — самые благородные и храбрые. Они справедливо носят название царей прерий, потому что лошади их и их воины ездят куда угодно, и никто не смеет им препятствовать в этом. От себя лично и от имени моих товарищей я принимаю ваше чистосердечно предложенное гостеприимство, и мы сумеем кротким и разумным поведением отблагодарить всех за эту большую милость.
Когда Транкиль кончил говорить, самый главный вождь движением, исполненным благородства, сбросил с себя плащ, сделанный из кожи белого бизона, и надел его на плечи Транкиля. Остальные вожди, следуя его примеру, надели свои плащи на остальных охотников.
— Воины и вожди могущественного племени команчей-антилоп, — сказал при этом главный вождь, обратившись к индейцам, продолжавшим стоять молча и неподвижно, — эти белолицые охотники — наши братья. Горе тому, кто их оскорбит!
При этих словах вождя воздух снова огласился громкими криками индейцев, и они стали жестами проявлять живейшую радость. Может быть, радость эта и не была настолько искренна, насколько это могло показаться всякому, кто смотрел на ее проявление со стороны, и не была разделена всеми присутствующими в равной степени. Возможно, некоторым было неприятно, что лесные охотники были приняты в племя команчей, но те, которые испытывали по этому поводу неудовольствие, тщательно скрывали его от всех и даже были в числе тех, кто громче всех высказывал свою радость.
Индейская политика, очень логичная в этом случае, как и во многих других, предписывает во что бы то ни стало искать сближения с белыми, которые своим умением владеть оружием и глубоким знанием обычаев прерии могли бы в нужную минуту оказать им этими качествами большую услугу. Например, это могло пригодиться в тех случаях, когда одно племя вступало в войну с другим племенем, а также во время их обороны против солдат, которых правительства цивилизованных стран посылают к ним, чтобы отомстить за набеги на земли, принадлежащие белым, — набеги, совершаемые ими очень охотно и приносящие непоправимые беды, — набеги, во время которых они совершают злодеяния неслыханной жестокости.
После описанной нами сцены индейские вожди окружили белых охотников и вместе с ними и со своими воинами поскакали по направлению к селению. Не прошло и четверти часа, как вожди прибыли на место. При въезде в селение отряд был встречен Черным Оленем, вождями и старейшинами команчского племени. Не произнеся ни слова, Черный Олень, став во главе прибывшего отряда, привел его к площади, где находился ковчег первого человека. Здесь отряд остановился как вкопанный, и Черный Олень, встав у входа в хижину врачевания возле тотема, взял в руки священную трубку и, обратившись к Чистому Сердцу, сказал:
— Кто эти белолицые, которые входят как друзья в атепетль команчей-антилоп?
— Это — братья, которые просят позволения сесть у очага краснокожих, — ответил тот.
— Хорошо, — продолжал Черный Олень. — Люди эти — наши братья. Огонь совета зажжен. Они войдут с нами в великую хижину врачевания, сядут у огня совета и выкурят вместе с вождями трубку мира.
— Пусть будет так, как решил мой брат, — сказал Чистое Сердце.
Черный Олень сделал повелительный жест. Занавесь у входа в хижину раздвинулась, и вожди в сопровождении охотников вошли в хижину.
Хижина врачевания была гораздо просторнее остальных хижин селения, и постройка ее была более тщательна. Шкура бизона, целиком обтягивающая хижину, была расписана красной и черной краской. На ней были изображены рисунки в виде кабалистических священных знаков, понятных только индейским шаманам или врачевателям, да еще самым важным вождям племени. Внутри хижины было совершенно пусто. В центре ее была вырыта круглая яма глубиной приблизительно в два фута, в которой лежало небольшое количество дров и углей, приготовленных заранее.
Когда все вожди вошли в хижину, самый главный из них опустил входную занавесь. Тем временем воины оцепили хижину снаружи, чтобы не дать проникнуть в нее любопытным, пожелавшим бы узнать, что составляло предмет тайного совещания.
Индейцы в высшей степени педантичны в соблюдении своих обычаев. В их правилах предусмотрено все до мельчайших подробностей, чего, казалось бы, трудно ожидать от этого полудикого народа, и каждое нарушение этих правил влечет за собой строгую кару.
Чтобы познакомить читателя с этими странными обычаями, мы подробно опишем их.
Итак, хотя Черный Олень знал как нельзя лучше, кто были белые, прибывшие в селение, потому что сам он служил им проводником, индейский этикет требовал, чтобы он встретил их соответствующим образом, иначе вожди племени непременно возмутились бы нарушением их национального обычая и сами приезжие, по всей вероятности, стали бы жертвами этого проступка Черного Оленя.
Вожди молча сели на корточки посредине хижины, и самый главный из них подал Черному Оленю священную палочку, к концу которой был привязан кусочек горящей лучины, с помощью которой он зажег священный огонь совета.
