Исуна Хасэкура - Волчица и пряности - Том 3
Это и называется «воспользоваться суматохой, чтобы получать прибыль», подумал Лоуренс. Для гадателя идея воспользоваться пиритом была, несомненно, весьма удачной.
- На самом деле этот кубик Амати купил с торгов, - продолжила тем временем Хоро.
На этот раз, однако, ей удалось удивить Лоуренса.
- С торгов?
- Тогда все были так возбуждены. Я впервые видела, как люди участвуют в торгах, я была просто поражена. Поэтому он должен продаться за хорошие деньги.
Слова Хоро напомнили Лоуренсу о Бартозе, путешествовавшем между рудниками Хайрама.
Знал ли Бартоз об этом? Если у Бартоза был запас пирита или хотя бы связи с людьми, которые могли доставлять пирит, это могло стать весьма прибыльным делом.
Едва Лоуренс дошел до этой мысли, в дверь их комнаты постучали.
- ?
Первая мысль Лоуренса была, что Амати углядел каким-то образом уши и хвост Хоро; но в то же время он был уверен, что Хоро с ее острым чутьем непременно обнаружила бы это, произойди такое на самом деле.
Переведя взгляд с двери на Хоро, Лоуренс увидел, что она поднимает одеяло, закрывая голову. Похоже, что, кто бы ни стоял за дверью, этот посетитель был не опасен, как те, в речном городе Паттио.
Лоуренс подошел к двери и без колебаний открыл ее.
Снаружи стоял мальчуган из палатки Марка.
- Я очень извиняюсь, что вынужден потревожить вас столь ранним утром. Мой господин велел мне передать сообщение, - произнес мальчик.
Вообще-то время сейчас едва ли можно было назвать «столь ранним утром»; но Лоуренсу не приходило в голову ни одной причины, почему Марку могло понадобиться прислать мальчика с сообщением сейчас, перед самым открытием рынка.
Первое, что приходило на ум – что Марк серьезно заболел; но, опять же, если бы это было так, вряд ли мальчик сказал бы, что сообщение именно от господина.
Хоро шевельнулась, но лишь чуть-чуть высунула лицо из-под одеяла.
Мальчик тут же осознал ее присутствие и повернулся к ней. Увидев молодую женщину в кровати, укрывающуюся одеялом с головы до ног, он явно сделал неверный вывод и тут же отвернулся с пунцовым лицом.
- Итак, что за сообщение?
- Ах, да... да. Господин сказал, чтобы я передал немедленно, так что я бежал всю дорогу. Дело вот в чем:...
Услышав нечто совершенно невероятное, Лоуренс бросился бежать сломя голову по улицам Кумерсона.
Глава 3
Несмотря на ранний час, улицы Кумерсона уже бурлили.
Пробегая улицей, соединяющей северную и южную части города, и затем двигаясь на восток, в сторону иностранного отделения Гильдии Ровена, Лоуренс замечал мимоходом, что то тут, то там люди развешивали какие-то вывески или, может быть, указатели.
Пробегая вместе с мальчиком, Лоуренс кинул взгляд на эти вывески и убедился, что это действительно скорее указатели; правда, понять, что на них написано, ему не удалось. Он никогда прежде не встречал этого языка. К некоторым указателям для украшения были прицеплены свежесорванные цветы, или листья репы, или солома.
Скорее всего, вывески готовились к празднику Раддоры, который должен был начаться сегодня. Какая жалость, что у Лоуренса не было ни времени, ни настроения узнать доподлинно.
Видимо, из-за того, что Марк постоянно гонял мальчугана то туда, то сюда, бежал он очень быстро и не выказывал никаких признаков усталости. Даже Лоуренс, вполне уверенный в своей силе и выносливости, поспевал за ним с трудом. Он уже тяжело дышал, когда, наконец, они оба добежали до иностранного отделения.
Прочная деревянная дверь – обычно она была плотно закрыта, и от нее веяло неприступностью – сейчас была распахнута настежь. Несмотря на ранний час, человека три уже сидели и пили у входа.
Это трое беззаботно болтали между собой, глядя внутрь помещения; обнаружив, что Лоуренс пришел, они тотчас приветственно замахали ему руками и одновременно закричали куда-то вглубь здания:
- Эй, доблестный рыцарь Хашим явился!
Лишь услышав, что его назвали рыцарем Хашимом, Лоуренс окончательно удостоверился, что все рассказанное мальчиком не было ни шуткой, ни ложью.
В одной жаркой стране, окруженной морем и виноградниками, ходила история – знаменитая любовная история о королевстве Ариус.
Главным героем этой истории был придворный рыцарь Хундель ла Хашим.
Ошеломило Лоуренса, однако, вовсе не то, что его сравнили с рыцарем.
Рыцарь Хашим отважно сражался во имя своей возлюбленной, аристократки Элизы, и принял вызов на поединок от Филиппа Третьего, сына короля; победителю должна была достаться Элиза. Но в финале истории судьба его была трагична: он погиб.
Взбежав по каменным ступеням, Лоуренс оттолкнул веселящихся торговцев и ворвался внутрь.
Взгляды всех присутствующих уперлись в Лоуренса, словно копья в преступника, приговоренного к смерти через расчленение.
В дальнем конце зала, иными словами, у стойки трактирщика, за которой устроился на стуле владелец отделения...
...стоял сын короля Филипп Третий.
- И, таким образом, я вновь заявляю!
Через весь зал разнесся сильный, звонкий, молодой голос.
Исходил голос от Амати. Сейчас на Амати было уже не засаленное одеяние, типичное для рыботорговцев, но плащ, приберегаемый для торжественных случаев; в Амати действительно был виден сын аристократа.
Взор Амати был обращен на Лоуренса. Все торговцы в зале, затаив дыхание, смотрели теперь на Амати.
Тот, подняв вверх короткий меч и лист пергамента, которые держал в руках, заявил:
- Я обязуюсь выплатить долг, лежащий на хрупких плечах странствующей монахини. Именем Святого Ламбардоса, покровителя Гильдии Ровена, клянусь: когда прекраснейшая из богинь обретет свободу, я признаюсь в своей искреннейшей любви к странствующей монахине Хоро.
Зав возбужденно загудел – повсюду слышались смех, восклицания, крики.
Амати не обращал на гул ни малейшего внимания. Опустив руки, он повернул меч острием к себе и, держа его за рукоять, протянул Лоуренсу. После этого он заговорил вновь.
- Госпожа Хоро уже дала мне знать о своем несчастье и о том обращении, которое ей приходится терпеть. Я, как свободный человек, намереваюсь использовать все мои силы и мое состояние, чтобы помочь ей вновь обрести крылья свободы, после чего сделаю ей предложение.
В голове Лоуренса всплыли слова, которые Марк произнес накануне.
Такой парень, как Амати, да еще в таком возрасте – если он вобьет себе что-то в башку, то уже не остановится ни перед чем.
Лоуренс мрачно взглянул на обращенную к нему рукоять меча, затем на лист пергамента.
Поскольку он стоял не близко от Амати, то не мог разобрать, что там было написано, но, скорее всего, это было формальное изложение того, что Амати только что сказал. Красная метка в нижнем правом углу, вне всяких сомнений, была сделана не воском, но кровью.
