Николай Агаянц - Поединок. Выпуск 2
«Придется мне сегодня померзнуть. Как-никак 40 градусов по Фаренгейту», — Жак уныло пошевелил затекшими пальцами. Резиновая дубинка охранника в тот же миг прошлась по его спине.
— Тебе ведь ясно сказано, скотина, не двигаться!
Офицер — тот не кричал. Говорил мягким, вкрадчивым баритоном.
— Капрал, давайте-ка сюда этого франта. Да, да, вот того, длинноволосого. Которому никак не стоится на месте. (Охранник дубинкой ткнул Леспер-Медока в бок.) Зачем же так грубо? Он и сам пойдет...
Жак, приободрившись, направился к столу. Назвав себя, добавил, что он канадец и требует незамедлительно вызвать консула своей страны.
— Ах, вы иностранец? — зарокотал музыкальный баритон. И приказал, батистовым платком вытирая пот со лба: — В камеру для особо опасных преступников!
— Сеньор капитан, произошло какое-то чудовищное недоразумение. Я не преступник.
— Вы иностранец. Тем самым все сказано. Иностранцы приехали в Чили, чтобы мутить воду, чтобы помогать марксистам подрывать основы нашего правопорядка и государственности. Поэтому мы решили убить вас всех до последнего. Что до меня, то в этой очистительной акции я с удовольствием приму самое активное участие. И по ночам меня не станут мучить угрызения совести. Нет, премногоуважаемый месье, — как вас там? — не станут.
— Да поймите же, я не политик. Я журналист. Обыкновенный журналист...
— Вот именно. О таких-то и говорил как раз сегодня генерал Аугусто Пиночет.
— Что же он мог такое сказать? — удрученно пробормотал Леспер-Медок.
— Генерал Пиночет заявил, что определенная часть заезжих газетчиков руководствуется в своей работе директивами международного коммунизма. А вы — нам доподлинно известно — принадлежите к этой самой «определенной части».
— Могу я, по крайней мере, отправить прощальное письмо моему коллеге и соотечественнику Фрэнсису О’Тулу, большому другу, между прочим, господина адмирала Патрисио Карвахаля... — Ноги не держали беднягу Жака. Во рту пересохло. Но он напряг память и пролепетал: — Генерал Паласиос тоже дружен с Фрэнки.
Тем не менее письмо ему писать не разрешили и препроводили в камеру, правда, без пинков и зуботычин.
О’Тул услыхал об аресте завзятого неудачника от бармена Игнасио. Сунулся было в номер к Леспер-Медоку — там шел обыск: солдаты шарили в шкафу, под кроватью, в ящиках секретера. А на балконе, в плетеном кресле, невозмутимо покуривал сигару, ультрар-р-р-революционер Марк Шефнер.
О’Тул сообщил обо всем в посольство Канады и вместе с консулом отправился на стадион. В Топокальму ехать не пришлось — Глория упросила его не беспокоиться: «Нам есть, где укрыться, Хуан поможет».
Вокруг «Насьоналя», залитого ослепительным светом прожекторов, как в дни больших футбольных ристалищ, саперы деловито разматывали колючую проволоку, рыли траншеи. Сновали озабоченные полицейские и солдаты.
Вот и все, что канадцы сумели увидеть.
Внутрь их не допустили.
Не помог даже дипломатический паспорт консула, равно как и его угрозы учинить международный скандал.
Из воспоминаний О’Тула
БУЭНОС-АЙРЕС, ЭЛЬ-ТИГРЕ. МАЙ
Не в моих привычках опаздывать на свидания и деловые встречи. Но в «Джиоконду» я не попал к сроку: задержал звонок из Сантьяго.
Фабио Аллика безропотно ждал за столиком в нише, в сторонке от возможных соглядатаев. Читал газету, что-то отчеркивал в ней.
— Как прошла поездка по провинции, Фрэнк?
— Лучше некуда. Я бы сказал — превосходно. Правда, были кое-какие осложнения...
— Что-нибудь серьезное?
— Да так, пустяки. Едва не отправился в мир иной.
Аллика с глубочайшим интересом выслушал историю моих детективных похождений в Сан-Мартин-де-лос-Андес и Мендосе.
— А я-то еще хотел обратить ваше внимание на новые материалы о Тиме и контрабандистах оружием в сегодняшнем номере «Ла Расон». Даже газету с собой прихватил... Но вы теперь и сами убедились, что план «Кентавр» — не фальшивка, не порождение горячечной фантазии вашего аргентинского друга... Раз уж вы такой отчаянно рисковый парень, извольте — есть и другие аспекты этого плана, нуждающиеся в проверке и расследовании.
— Выкладывай, Фабио... Позволь мне называть тебя на «ты».
— Давно пора. Так вот. Я располагаю сведениями, что намечаемое выступление «Патриа и либертад» — на случай его неудачи, надо думать, — подстраховывается еще одной заговорщической организацией, действующей сепаратно, хотя и в рамках того же «Кентавра». Как она называется, не знаю. Но известно, что ее штаб-квартира находится здесь, в Байресе...
— Любопытно, что подспудные чилийские дела проясняются для меня все больше именно с тех пор, как я покинул Сантьяго.
— Это же естественно, Фрэнк. У нас, в Латинской Америке, антиправительственные заговоры готовятся обычно на чужих территориях.
— Прости, я перебил тебя.
— Итак, один из руководителей организации — Артуро Маршалл.
— Тот самый майор, что был замешан в несостоявшемся покушении на Сальвадора Альенде три года назад?
— Да, в Аргентине его зовут иначе. Он теперь Мануэль Мартинес, «боливийский коммерсант». Проживает недалеко отсюда — на площади Корриентес, 1500. В гостинице «Колумбия палас». Номер 403.
— Не так быстро. Я запишу.
— Далее: пометь себе — вызывает подозрения некое акционерное общество «Импромаре». Туда, как мухи на мед, слетаются чилийские заговорщики из ближайшего окружения Маршалла. И, наконец, последнее: эмигрантский еженедельник «Нотчам». Заместитель главного редактора Альберто Мората Сальмерон — агент ЦРУ. Его адрес: гостиница «Эуропа», номер 1294, телефон 389-629. Все, Фрэнк. Действуй, если посчитаешь нужным.
Задал мне задачу мой непонятный друг.
Час от часу не легче!
Мало того, что я разворошил осиное гнездо торговцев оружием, вызвав, судя по сегодняшнему телефонному разговору с Диком Маккензи, явное неудовольствие у большого специалиста по маленьким адюльтерам (благодарение богу — его хватило, по крайней мере, на добрый отзыв, когда люди дона Алонсо наводили справки обо мне), так сейчас я ввязываюсь в новую авантюру, которая неизвестно чем может кончиться!
Номер 403 «Колумбии палас» упорно не отвечал, Когда уже за полночь меня с ним соединили, я услышал приглушенный, но властный, привычный к командам голос:
— Мартинес слушает!
— Извините, что беспокою вас в такой неурочный час. Мне крайне необходимо встретиться с вами, сеньор...
— С кем имею честь?
Я объяснил, кто я и что.
