Лев Линьков - Большой горизонт
Почему же они держатся вместе, как стая акул? И зачем крейсируют в том же самом районе американские эсминцы и несколько раз пролетали самолеты? Случайное совпадение?..
Задача была со многими неизвестными, и командир базы Самсонов привлек к ее решению не только сторожевики, но и пограничные катера.
Катер, в команду которого назначили тогда Атласова, Кирьянова, Милешкина и моториста Степуна, как и все другие суда, вышел на операцию затемно.
Шли с задраенными иллюминаторами, без опознавательных огней. Монотонно всплескивала рассекаемая форштевнем волна. Невесело постукивал мотор: «Устал, устал, устал…» Небо по вековечной курильской привычке затянуло тучами— ни звезд, ни луны. (А было как раз полнолуние.)
Игнат Атласов стоял за штурвалом, Кирьянов с Милешкиным — у пулеметов, Степун колдовал в машине: старенький движок давно просился в переборку.
Откровенно говоря, Игнат не был в восторге от того, что командир базы назначил его на катер с Кирьяновым и Милешкиным. Кирьянов все еще держался особняком, всех, кроме боцмана Доронина, сторонился. И хотя он ' не сплоховал, когда ходил с Дорониным на тузике и во время тайфуна, однако Атласов не мог забыть о том, что на Черном море Алексей дал труса. Как-то еще он покажет себя в настоящем деле? А судя по приготовлениям на базе, предстоящая ночь обещала немало неожиданностей. К Петру же Милешкину у Атласова просто-напросто не лежала душа — гонористый зазнайка.
Вот и сейчас он что-то шепчет Алексею, будто забыл, что в дозоре болтать не положено.
До Атласова долетели обрывки фраз:
«Подумаешь, боцман сказал! — это голос Милешкина. — Что он, больше нас с тобой знает? Что у него за душой-то есть — деревенская начальная… Не пойму, на кой ляд ты с ним беседы ведешь?»
«А у тебя совесть есть?» — это отвечает Кирьянов.
«При чем тут совесть!..»
Атласов кашлянул. Шепот прекратился.
В темноте подошли к проливу. Вода устремлялась в него, как в гигантскую воронку. Катер дрожал, едва справляясь с течением.
— Самый, самый полный! — скомандовал в переговорную трубку Атласов.
— Есть, самый, самый полный! — приглушенно отозвался Степун.
А катер еле полз. Полз, натужно урча, вздрагивая, отфыркиваясь отработанным газом. За бортом то и дело возникали отрывистые всплески. Ночь, а лосось все еще играет, описывая в воздухе дуги метра в два, не меньше. А может быть, на косяк напали акулы…
Атласов посмотрел на светящийся циферблат часов — скоро и заданный командиром квадрат. Течение нехотя выпустило катер из своих тугих струй. Движок застучал веселее.
Время напряженного ожидания всегда течет медленно. Атласову подумалось, что прошло с полчаса, а минутная стрелка на циферблате передвинулась всего на девять делений.
Перебрав ручки штурвала, он взял немного мористее. Порывистый нордовый ветер стал ударять в левый борт, и катер закачало сильнее. Должно быть, оттого, что Атласов отвык ходить на такой малой посудине, у него засосало под ложечкой.
Хищников не видно и не слышно. А возможно, они сегодня и не появятся, и напрасны все приготовления на базе? Но что это?.. Вроде бы стучит чужой мотор.
— Малый, самый малый! — негромко скомандовал Атласов в переговорную трубку.
Нет, ему просто послышалось. Только волна плещет о борт.
— Слева по носу неизвестное судно! — отрывисто выкрикнул с бака Кирьянов: он был впередсмотрящим.
Судно? Не туман ли наползает? Не принял ли Алексей бродячее бревно за судно? Атласов до боли в глазах всматривался в ночную тьму. Да, судно… Определенно судно! Зоркий глаз у Кирьянова!
Поворот штурвала, и одна за другой новые команды:
— Средний вперед!
— Полный!
— У пулемета, готовьсь! И опять в машину:
— Самый, самый полный! Оборотики!
Палуба под ногами затряслась — Степун старался выжать из движка все что мог. Злая волна с шипением перебросилась через планшир.
Но тут вдруг движок поперхнулся, закашлялся и замер. И сразу стало отчетливо слышно ритмичное постукивание чужого мотора. «Стосорокасильный «Симомото», — тотчас определил Атласов, нетерпеливо спросил у моториста:
— Что там у вас? Заело?
Переговорная трубка не ответила. Степун высунулся из двери машинного отделения:
— Не проворачивает! Что-то накрутило на винт!
Катер беспомощно качался на волнах, течение и ветер сносили его на юго-запад, к проливу. Силуэт неизвестной шхуны растворился в темноте. Неужели опять «Хризантема»?
«Счастливо оставаться! Счастливо оставаться! Счастливо оставаться!..» — затихая, издевался «Симомото».
— Милешкин, — позвал старшина, — приготовиться к спуску за корму! «Если скоро не управимся— течение утянет в пролив».
— Есть! — Милешкин вырос перед рулевой рубкой.
«Боится, — понял по голосу Атласов. — Может, лучше послать Кирьянова?.. Нет, Петр все же поопытнее».
Милешкин поспешно разделся, бросил одежду через окно в рубку.
Оставив вместо себя у штурвала Кирьянова, старшина обвязал Петра под мышками тросом, закрепив другой конец за буксирный кнехт.
— Наверное, на винт намотало сети. Освободишь, — сказал он, передавая матросу кортик. — Быстренько!
Милешкин не хуже старшины понимал, что, если течение втянет беспомощный катер в пролив, — стремительные водовороты разобьют его о скалы. Однако, перебросившись за борт, он в страхе прижался к нему: «А вдруг поблизости рыщут акулы?..» Холодная волна окатила по пояс. Милешкин вздрогнул и уцепился за планшир еще крепче.
— Ныряй, ныряй! Раз-два и порядок! — подбодрил Атласов. Он тоже вспомнил сейчас про «морских прожор», как называют акул на Камчатке. Чаще всего они охотятся за пищей именно ночью, и не в одиночку, а целыми стаями. Отец рассказывал, что однажды огромная полярная акула облюбовала их рыбацкий кунгас и, разгоняясь, несколько раз с силой ударяла в днище, стараясь опрокинуть лодку. Игнат и сам видел пойманную на перемет акулу. В желудке у нее нашли остатки двух тюленей, с десяток топорков, щупальца осьминога, чуть ли не полтонны сельди и множество всяких костей. Ее вытащили на палубу шхуны, выпотрошили, а она все еще била хвостом, судорожно разевала громадную пасть и беспрерывно мигала веками. А зубы? Сотни треугольных зубов с зазубренными краями, длиной в четыре — пять сантиметров…
— Ныряй, не трусись, — сердито повторил Атласов.
Собравшись с духом, Милешкин разжал пальцы и скользнул в воду. От страха он забыл набрать в легкие побольше воздуху и не смог поднырнуть к винту. Чувствуя, что вот-вот задохнется, он оттолкнулся ногой от пера руля и пробкой вылетел на поверхность. Новая волна ударила его головой о корпус катера, что-то острое полоснуло по бедру.
