Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 08
«Это грим» — подсказала Елагиной интуиция, и она была опять права.
«Немного примитивно, но в необходимых случаях действует безотказно. Ребята хорошо готовятся», — отметила с удовлетворением Елагина.
Мужчина быстро оглядел зал и направился к единственному занятому столику. Он смотрел спокойно, приветливо, без тени волнения.
— Добрый день, Евгения Евгеньевна! Я — Николай Николаевич.
— Здравствуйте! Я вижу, что мы практически ровесники. Я предлагаю сразу, без брудершафтов переходить на «ты» и по имени.
— Согласен, Евгения. Тем более что твое имя-отчество, как бы это сказать точнее? Труднопроизносимо.
— Ты прав, Николай. Родители не подумали об этом. Впрочем, даже не родители, а дедушка с бабушкой — отчество Евгеньевна с любым именем труднопроизносимо. Ну вот, у нас началась светская беседа. — Елагина произнесла это спокойно, с легкой усмешкой. — Твое слово, Николай.
— Говорю свое слово. — Лобачев с удовольствием поддержал этот шутливый тон. — Что будем есть-пить?
— Да я не очень голодна.
— Нет, Евгения. Мы в индийском ресторане. Надо что-то принять для общего антуража. Правда, у них тут есть почти нечего. Один аромат. Ни тебе свиной отбивной, ни шашлыка. Если здесь взять баранину, то надо будет долго откапывать два кусочка в соусе, зелени и сухариках. Но зато это экзотика. Индия — страна чудес.
Он стремительно встал, сам направился к официанту и через минуту вернулся.
— Порядок, Женя. Теперь давай о делах.
— Давай о делах, Коля. Вы обсудили мои предложения?
— Предложение было в общих чертах, поэтому передаю наше согласие тоже в общих чертах. Нужны подробности: характер ра-боты, порядок выплат твоего долга и дополнительное вознаграждение.
— Все логично. Есть несколько человек, которые меня очень интересуют. Но начнем с одного. Это мой знакомый и достаточно близкий приятель.
— Интимная связь?
— Да. Но помогать он мне не будет. Он очень идейный. Он неподкупный член правящей партии.
— А такое бывает?
— Редко, но бывает. Мой друг демократ еще самой первой волны. И вдруг он получил очень значительный пост.
— Кто это? — оживился Лобачев.
— Пока не будем о деталях. Так вот, мне необходимо его повязать, заставить работать на себя. Не думаю, что он безгрешен. Достаньте на него что-нибудь яркое. Состряпайте что-то бесспорно порочащее его. Возможно даже уголовного характера.
— Евгения, я подтверждаю принципиальное согласие. Давай обговорим порядок оплаты.
— После получения веских материалов я перевожу треть от ранее заявленной вами суммы.
— Лимон?
— Лимон!
— А когда остальное?
— Остальное будет зависеть от того, как пойдут мои дела. Вам очень невыгодно их тормозить.
— Мы это понимаем.
— Но вам, Николай, будет очень выгодно со мной работать. Я ведь сказала, что меня интересуют несколько человек.
— Согласен. Договор писать будем?
— Что?
— Это шутка, Женя. Давай детали обговорим. Кто твой знакомый?
— Должность у него очень высокая. — Елагина вытащила блокнот, написала несколько слов, вырвала лист — передала его Лобачеву. — Очень высокая должность.
— Кто? Корноухов? — Лобачев прочитал и, как бы испугавшись, смял листок с записью.
— Да, это Борис Петрович.
— Заместитель генерального?
— Да, это зам генерального прокурора. Но зачем так кричать? Я рассчитывала, что у тебя крепкие нервы.
— Нервы крепкие. Я просто подумал, что в его кабинете будет сложно поставить жучки.
Флюгер с петухом
Еще три дня назад здесь кипела жизнь, шла будничная кропотливая работа по «обеспечению государственной безопасности».
Как быстро все меняется!
Не зря Панин назвал эту фирму «Янус». Любое имя имеет свой мистический смысл. Теперь вот этот гнусный двуликий греческий бог повернул к ним не самую улыбчивую свою физиономию.
Офис «Януса» представлял достаточно жалкое зрелище. Эвакуация была завершена. Техника вывезена и складирована на даче старого друга Панина. Второстепенные документы «уничтожены путем сожжения» на той же даче. Сейфы, шкафы и столы во всех комнатах были открыты и пусты.
Наиболее важные документы: первые экземпляры досье на «великолепную шестерку» бизнесменов, кассеты с разговорами подопечных и пикантными видеозаписями по Пауку, весь этот золотой фонд «Януса» был упакован в небольшой синий чемоданчик, который стоял посреди кабинета.
Панин нервно ходил из угла в угол, постоянно натыкаясь на этот чемодан. Он говорил быстро, взволнованно, срываясь на истерику:
— Да она совсем дура! Никаких я с Елагиной дел иметь не буду. Куда она нас посылает? Это как в сказке. Мы должны сами пойти к Кощею и добыть на него компромат. Как там у него, смерть на конце иглы.
— Не волнуйся так, Володя. Мы ничего пока не решили.
— И не решим. Слишком это сложно. Игла спрятана в яйце, которое в утке, а та в щуке, и все это на дубе. Это мы будем дубы, если согласимся. Мы — как Иванушки-дурачки, а Елагина — как царь Горох. Что она предлагает? Пойди туда не знаю куда.
— Ты успокойся, Володя. Ничего страшного не произошло. Мы люди свободные. Не захотели, так отказались. Будем из нее потихонечку тянуть ее должок. Вытащим что-нибудь, пока она на взлете, пока сама вот так не сбежала!
— «Что-нибудь» мне не подходит, уважаемый господин Лобачев. Мне надо все и сразу!
— Предлагай свой вариант достижения этой светлой цели. Вот Елагина предложила три варианта. Первый: любые наши действия против нее, и мы ничего не получаем. Второй: мы отказываемся с ней работать и получаем деньги понемногу и долго. И последний вариант: мы помогаем ей с этим Корноуховым — и берем сразу миллион. А потом даже больше, чем планировали. Выбирай. Или предлагай другой вариант.
— Я все понимаю, Федя. Но ты же не полезешь в прокуратуру со своими игрушками, с жучками и прочим?
— Не полезу. Сложно это, и нет смысла. В таком высоком кабинете детали не обсуждают. Наверняка есть у Корноухова какой-нибудь клерк, который за него берет взятки и весь риск.
— А может быть, он вообще чист! — вставила Елизавета.
— Вот это вряд ли. — Лобачев даже засмеялся. — Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Он что, ангел? Нет! Они приходят к власти жадные. А там деньги сами в руки идут.
— Он, конечно, не ангел, — попыталась настоять на своем Елизавета, — но, может быть, просто честный человек.
— Правильно, — с неожиданным азартом крикнул Лобачев. — Он честно зарабатывает. Он звонит какому-нибудь Сидорову и просит: помоги Иванову, мой старый знакомый хочет завод приватизировать. А через месяц этот Сидоров звонит: ты не сажай Петрова, хороший человек, но ошибся немного. И все честно. За старого друга замолвили словечко. И все! А конкретные переговоры о суммах проводил его помощник. И он денежки на секретный счет пересылал.
