Василий Ефименко - Ветер богов
— Банзай! — крикнул Хамада и тут же умолк.
Один из “дзеро”, прижимаясь к воде, стремительна скользил к берегу.
“Танака!” — сразу же догадался Хамада и ринулся за беглецом.
Капитан действительно был искусным пилотом, и Хамаде никак не удавалось поймать его самолет в визир прицела. Капитан выделывал немыслимые фигуры высшего пилотажа, пытаясь уйти от палача. Исход боя решило горючее — у капитана Танаки оно кончилось раньше. В отчаянной попытке уйти от преследователя он заложил крутое пике, стремясь посадить самолет. “Аэрокобра” ринулась за ним, постепенно настигая “дзеро” В ста метрах от земли огненная трасса пулеметной очереди вонзилась в “дзеро”, и начиненный взрывчаткой самолет превратился в клуб огня и дыма. Взрывная волна швырнула, завертела неосторожно приблизившуюся “аэрокобру”, и она рухнула на бетонное поле взлетной полосы…
— Что делается! Подумать только, — промычал Савада.
Разыгравшаяся на его глазах схватка ошеломила Эдано. Он не мог сразу разобраться в своих чувствах и только тупо смотрел на два догоравших костра.
— Ичиро! Пойди убери с полосы обломки, — крикнул летчику механик. — Через десять минут всё будет в порядке и лети к дьяволу!
Эдано вылез из кабины. Но едва он коснулся ногами земли, как в долину ворвалась новая, басовитая и мощная волна гула авиамоторов. Савада спрыгнул к летчику, схватил его за руку и потащил а сторону:
— Скорей! Это “Б-29”.
Эдано увидел выплывающую из-за горного хребта шестерку “летающих крепостей”. Не раздумывая, он побежал следом за механиком. Едва они спрыгнули в щель, как на аэродроме начали рваться бомбы.
Оглохшие, полузасыпанные землей, Эдано и Савада выкарабкались из щели, когда гул самолетов затих. Растерянно смотрел Эдано на изрытую гигантскими воронками взлетную полосу, вздыбленный бетон, на обвалившуюся стенку капонира и обломки своего самолета Рука Ичиро потянулась к кобуре пистолета…
Савада одним прыжком бросился к Эдано и схватил его за локоть.
— Не смей! — закричал он. — Это судьба, воля богов! Я тоже виноват. Мы сделали всё, что могли…
— Я похож на предателя, — глухо и вяло возразил Эдано.
— Какой ты к дьяволу предатель! Это же машина отказала! За три года на войне я и не такое видел.
— Что мне теперь делать? — опросил Эдано, не поднимая головы.
— Идем к штабу. Там меня должен ждать “пикап”.
Здание штаба отряда после налета превратилось в груду развалин: оно было сметено взрывной волной.
К счастью, “пикап” не пострадал. Метрах в пятнадцати от машины лежал труп солдата-водителя. Механик подобрал карабин шофера и вернулся к “пикапу”. Мотор завелся с первых же оборотов.
— Садись! — крикнул он безучастно стоявшему Эдано. — Садись, и пусть судьба или сами демоны помогут нам добраться до Манилы!
Савада гнал “пикап” во всю мощь его мотора, ожидая выстрела из-за каждого дерева, из каждой хижины. Машина резко кренилась и заносилась на поворотах, подпрыгивала на каждом мостике. Их спасением была скорость.
— Только не сдал бы мотор, — беспокоился Савада.
Через час такой гонки из-под пробки радиатора к ветровому стеклу протянулась белая полоска пара. Савада, выругавшись, остановил “пикап” у ручья и, схватив брезентовое ведро, выскочил из машины.
В наступившей тишине отчетливо слышалось журчание воды под мостком, посвисты и крики птиц в кустах, стрекот цикад.
Эдано, словно просыпаясь, потер ладонями лицо, нащупал повязку камикадзе. Он оказался недостойным великого предначертания.
Эдано стащил повязку и уронил её на траву. Возвратившийся Савада промолчал.
“Опомнится парень”, — с облегчением подумал он.
— Дай напиться! — прохрипел Эдано.
Пил он жадно, глотая воду большими глотками. Савада тем временем подобрал повязку и спрятал её в карман. Оторвавшись наконец от ведра с водой, Эдано вытер рукавом рот и широко открытыми глазами поглядел вдаль.
— Смотри! — уже окрепшим голосом, протягивая вперед руку, сказал он.
Вдали, различаясь по горизонту и постепенно подымаясь к облакам, вставала стена желто-черного дыма.
— Манила горит! — догадался механик. — Но всё равно нам надо туда ехать. Не подыхать же здесь!
Он налил воду в радиатор и снова сел за руль.
7
Манила горела. Один из красивейших городов Азии пылал, как гигантский костер. Несколько лет назад колонизаторы-янки, отступая под натиском азиатских конкурентов, объявили Манилу открытым городом. Теперь американцы сами с поднебесной высоты безжалостна предавали её огню.
Но столицу Филиппин жгли не одни американцы. Обреченные солдаты японской армии тоже стремились обратить её в пепел. Теперь им незачем было прикрываться званием “освободителей” и “защитников независимости” захваченной страны. Пьяная солдатня растеклась по улицам, грабила магазины, громила винные погреба, поджигала строения, врывалась в дома мирных жителей, насиловала и убивала. Кое-где возникали короткие схватки без просьб о пощаде — отчаявшиеся горожане старались отдать свою жизнь подороже.
…Отель “Манила” не пострадал. Возможно, американские пилоты не сумели попасть в него с высоты, а скорее всего, хотели сохранить в целости апартаменты своего командующего. Здесь внешне всё оставалось прежним. Однако жизнь обитателей отеля потеряла былой размеренный, как у часового механизма, ритм. По коридорам лихорадочно носились адъютанты и офицеры всех рангов, из дверей узла связи слышались необычно громкие голоса связистов.
В этот день генерал-лейтенант Томинага Кёдзи решил, что пора ему выпускать “чернильное облако” осьминога.
— Позовите генерала Янагиту! — распорядился он, и майор Кобаяси так же мгновенно исчез, как и появился на вызов.
Через несколько минут генерал Янагита с папкой последних сводок предстал перед командующим. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять всю значительность предстоящего разговора. Томинага Кёдзи сидел торжественный и официальный. Приподнявшись, он важно произнес:
— Генерал! Поздравляю вас. Приказом ставки вы назначены на мой пост. Меня отзывают. Я сожалею, что наше боевое содружество, столь плодотворное, так неожиданно прерывается. Я уверен: вы с присущим вам воинским талантом доблестно добьетесь победы. Я завидую, что её плоды достанутся вам, но воля его величества превыше всего для его подданных. Получите приказ!
Ни один мускул не дрогнул на лице Янагиты. Наклонив голову, он щелкнул каблуками и почтительно протянул обе руки за приказом.
