Руслан Белов - Бег в золотом тумане
— Возможно, наскребём и на лечение! Где-нибудь в Штатах…
— Что-нибудь надыбал? — недоверчиво спросил Суворов, и в его глазах загорелся давно потухший огонёк.
— Да, мой хороший! Наклёвывается экспедиция. Похоже, проклятые капиталисты интересуются оловом Кумарха. Надо бы туда сбегать и взять пробы. Как ты на это смотришь?
Лёха молчал. Пауза затягивалась. Тогда я с пафосом сказал:
— Давай выпьем, Леха, за процветание всего человечества и его представителей, то есть — нас с тобой!
Моё воодушевление передалось другу. По его лицу было видно, что мечты о процветании — это святое, и трогать их, не помыв руки — кощунство. Не сговариваясь, мы поняли, чего нам недостает в этот исторический момент!
Под аккомпанемент, противно капающей, ржавой воды, мы нашли стаканы, первозданная прозрачность которых, была подернута дымкой нищеты и убогости. Когда я взял в руку это хрупкое творение человеческого гения, мне показалось, что кусочек мутного стекла — моя Душа. Её, как и стакан, трогали разные руки…
Смою ли я когда-нибудь грязь, прилипшую ко мне? И чем?
Налив себе и Лёхе до краёв, я залпом выпил. Портвейн оказался крепким. Мы крякнули и потянулись к тарелочке… Щербатая, с зияющей трещиной, она гордо исполняла незамысловатую обязанность: Кружочки чайной колбасы, несколько перьев зеленого лука и великолепная гроздь винограда создавали аппетитный натюрморт, достойный кисти Поля Сезанна!
Эту незамысловатую красоту, созданную Лёшкой в порыве радости, мы разрушили за полчаса. Лишь виноград напоминал о былой экспрессии живой картинки.
Лейла что-то готовила на кухне. Судя по запаху — плов. Но не иранский, а наш, родной, среднеазиатский, из голубей, которых наш хозяин наловил во дворе с помощью большого медного таза. Деньги Лейла берегла для Москвы и мясом с рынка нас баловала не часто.
* * *Покрутив головой и убедившись, что никого рядом нет, Суворов подмигнул мне и выдал:
— Насчет олова и проклятых капиталистов ты это здорово придумал. Ценю! Но почему-то тебе не верю! Не то время. Чёрный! Сейчас в горы, ни за какие коврижки, никто не сунется!
— Сунутся, Леха, сунутся. Мы первые пойдём…
Лешка долго смотрел мне в глаза, а потом выдал, словно просканировал мой мозг вдоль и поперёк:
— Олово Юго-Восточной Азии вдвое дешевле. Даже я это знаю. Не надо лезть на высокогорье и штольни в мерзлоте ковырять!
А в тех краях… Все, что есть в тех краях, не считая западного Таджикистана, — это золото Пакрута, но его очень немного. Еще есть Уч-Кадо. Не темни, Черный, давай, колись!
Ну, в общем, я и раскололся. Может, и понадобится Лешка. Народа всякого он знает много, да и хата его может пригодиться для перевалки. В любом случае я подкинул бы ему зелёных.
Докопался до правды — пусть отрабатывает!
Перед сном я пытался уговорить Лейлу не ехать с нами. Просил остаться с Лешкой в "тылу". Она, будучи восточной женщиной, не спорила со мной, но в ее миндалевидных глазах блестели слёзы.
Беззвучные слезы всегда были аргументом слабого пола, и я сдался. Она тут же уселась ко мне на колени и начала приглаживать мои кудри, быстро лопоча по-своему всякие нежности.
Наши отношения с Лейлой последнее время стали проще. Я уже спокойнее любовался её неземной красотой. Быть рядом с ней — вот единственное желание, ради которого стоило жить!
Когда мы оставались одни, наши руки начинали переплетаться в ласках. Сердца бились в унисон, а наши тела сливались в единый организм, имя которому — Любовь! Я до сих пор не могу понять, почему Лейла пошла со мной? Почему мужественно терпит нищету и неустроенность? И почему я не могу ради нее же, расстаться с ней?
* * *На следующий день наша "святая" троица сидела в пивной. Бармен был другой и обслужил нас без "претензий".
Кивелиди опоздал почти на час и выглядел расстроенным. Выпив по кружке пива, мы заговорили о деньгах. Федя вынул из кармана пятьдесят долларов мелкими купюрами.
— Если нужно, будут еще, — ухмыльнулся он, продемонстрировав, полное игнорирование зубных щёток и паст.
— А может не надо нам ехать куда-то, шкурами рисковать, — мрачно улыбнулся Кивелиди, перебирая мятые зеленые бумажки.
— Похоже, мы уже оторвали свой самородок в Федином лице. Смотри, сколько за ночь насобирал!
— А чё, мы не маленькие, завсегда на чифир накоцаем, — хохотнул Федя.
— Но вас, мужики, чаем не напоишь, вы птичьего молока желаете! Из девичьих сисек, ха-ха-ха…
Я, наконец, взорвался:
— Господи! С кем мы связались! Мерзкое лицо, ногти не стрижены! Копия Фредди Крюгера!
— Валяй, величай Крюгером! Мне до фени! — прищурился Федя.
— Нэйм клёвый! — Забугорный! А то, что рылом не вышел, не моя вина. Да и ты не Ален Делон!
— Ты прав, Федор! Извини!
Новоиспечённый Крюгер махнул рукой:
— У тебя жало не вмещается в мясорубке, а народ страдай?
Я настроился на миролюбивые отношения, не стал ерепениться и начал рассказывать компаньонам о Лёшке.
— Поздравляю, Черный! — сказал Сергей через минуту.
— Ты сумел испортить мне настроение раньше, чем я тебе! Ведь ты знаешь, что Суворов трепач и все, что мы можем сделать сейчас — это пожать друг другу руки и разойтись по своим делам. Надеюсь, что послезавтра ты не побежишь за Гиссарский хребет с Федей. Предлагаю пойти прямо сейчас к Лехе, но сначала возьмем с тебя слово, что не спустишь с Суворова глаз!
— Да ладно тебе, Серый, — махнул я рукой.
— Жалко стало человека. Сидит без копейки без лекарств. Года не пройдет, — окочурится.
— Хоть спросил бы нас!
— Да ладно тебе. Расскажи лучше, что случилось?
— Пойдем к Лешке, там поговорим. А сейчас, чтобы не видеть твоей довольной рожи, скажу: сегодня, утром я был в Управлении геологии и кое-что узнал. От этой информации хоть камень на шею и козлёночком в воду!
— Ты что, в натуре, темнишь? — забеспокоился Федя, — Шпрэхай, не тяни душу!
— Наследил ты, братец! — вздохнул Сергей.
— Пошли к Лешке. Без стакана водки слова больше не скажу…
* * *К несчастью, Сергей был прав с Лешкой! Диагноз "хроническое недержание" уже ни у кого из нас не вызывал сомнений!
Потому что, когда мы ввалились к Суворову, там сидел Юра Житник, по глазам которого было ясно, что блеск желтого металла уже возбудил в нём всё "самое лучшее". Я не подозревал, что они знакомы так близко. Может быть, встречались в семидесятые годы пару раз у меня на вечеринках?
Этот поворот событий усложнял мое положение. Юркина мечта прицелиться в мою спину — становилась реальностью при любом раскладе. Все, кто знал о наших с Житником взаимоотношениях, в этом не сомневался…
