Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
— Я согласна, Человек-Волк, хотя многие бы побоялись жить в этой тени. Но раньше добудь секиру. Многие пытались, а никому не удалось!
— Кому-нибудь должно удасться! — сказал он. — Так до свидания!
С этими словами Умелопогас бросился в реку и поплыл по течению.
Девушка Зинита следила за ним, пока он не скрылся из виду, и любовь пронзила ее сердце, любовь свирепая, ревнивая, сильная. Он же, направляясь к Горе Привидений, думал больше о Виновнице Стонов, чем о девушке Зините, так как в глубине души Умелопогас предпочитал войну женщинам, хотя именно женщины были виновницами горя в его жизни.
Пятнадцать дней до новолуния Умелопогас много думал и мало говорил. Однако он рассказал Галаци часть правды и объявил о своем намерении сразиться с Джиказой-Непобедимым из-за секиры Виновница Стонов.
Галаци советовал оставить эти мечты, считая, что воевать с волками вернее, чем разыскивать какое-то неведомое оружие. Он сообщил также, что добычей секиры дело не кончится, придется отвоевать девушку, а от женщин он не ждет добра. Разве не женщина отравила его отца в краале Галакаци? На все эти доводы Умелопогас ничего не отвечал, так как сердце его жаждало и секиры, и девушки, правда первой больше, чем второй.
Между тем время шло, и настало новолуние. На заре этого дня Умелопогас одел охотничью сумку, обвязав под ней, вокруг бедер, шкуру волчицы. Толстый боевой щит, сделанный из кожи буйвола, и та самая лунообразная секира, которой он убил вождя Чаки, составляли его оружие.
— И с таким оружием выступишь ты против Джиказы? — сказал Галаци, косо поглядывая на него.
— Ничего, она послужит мне! — ответил Умелопогас.
Они медленно спустились с горы и, чтобы Умелопогас сберегал силы, перешли реку вброд. Галаци спрятался в камышах. Тут Умелопогас простился с ним, не зная, свидятся ли. У ворот крааля он заметил, что много людей проходят и смешиваются с толпой. Скоро все пришли к открытому пространству перед шалашом Джиказы, где собрались его советчики. Перед кучей черепов сидел, сверкая глазами, сам Джиказа, страшный, надменный, волосатый человек. К руке его прикреплена была кожаным ремнем великая секира Виновница Стонов, и каждый, подходя, приветствовал ее, называя Инкозикас, — владычицей. Самому Джиказе никто не кланялся.
Умелопогас сел в толпе перед советниками, никто не обратил на него внимания, кроме Зиниты, которая уныло двигалась взад и вперед, угощая пивом царских наперсников. Близко к Джиказе, по его правую руку, сидел жирный, маленький человек с блестящими глазками, жадно следивший за Зинитой.
«Вероятно, Мезило!» — подумал Умелопогас. Немного погодя Джиказа заговорил, вращая глазами.
— Послушайте, советники мои, что я решил! Я решил выдать падчерицу мою Зиниту за Мезилу, только мы еще не сошлись с ним на свадебном подарке. Я требую от Мезилы сотню голов скота за девушку прекрасную, стройную и безупречную. К тому же, она мне дочь, хоть и не моей крови. Но Мезило предлагает пятьдесят голов, а вам предоставляю помирить нас!
— Пусть так, повелитель секиры! — ответил один из советников. — Но прежде, о Непобедимый, ты обязан согласно древнему обычаю вызвать желающих сразиться с тобой за Виновницу Стонов и за право власти над племенем Секиры!
— Какая тоска! — ворчал Джиказа. — Когда же этому придет конец? В юности я уложил пятьдесят три человека и с тех пор все выкрикиваю свой вызов, точно петух на навозной куче, и никто его не принимает! Так есть ли между вами желающий вступить в поединок со мной, Джиказой, за великую секиру Виновница Стонов? Она будет принадлежать отвоевавшему ее, а с ней и владычество над племенем Секиры!
Все это он пробормотал скороговоркой, точно молился духу, в которого не верил, и опять заговорил о скоте Мезилы и о девушке Зините. Но вдруг поднялся Умелопогас и, поглядывая на него из-за боевого щита, закричал:
— Есть, Джиказа, желающий сразиться с тобой за Виновницу Стонов и за связанное с этим оружием право власти!
Тут вся толпа расхохоталась, а Джиказа сверкнул глазами.
— Опусти твой большой щит, выходи! — сказал он. — Выходи, назови свое имя, происхождение, ты, дерзнувший сразиться с Непобедимым за древнюю секиру!
Когда Умелопогас выступил вперед, он показался всем таким свирепым, несмотря на молодость, что все перестали смеяться.
— Что тебе, Джиказа, в моем имени, в родстве? — сказал он. — Брось это, поторопись лучше сразиться со мной, как исстари заведено, я жажду владеть Виновницей Стонов, занять твое место и решить вопрос о скоте Мезилы Борова. Когда я тебя убью, то выберу себе такое прозвище, какого никто еще не носил!
Опять народ засмеялся, но Джиказа вскочил, захлебываясь от ярости.
— Как? Что такое? — воскликнул он. — Ты осмеливаешься так говорить со мной, ты, неповитый младенец, со мной, Непобедимым, с владельцем секиры! Не думал я дожить до подобного разговора с длинноногим щенком. Пошел в загон! Я отсеку голову тебе, хвастуну! Он хочет сесть вместо меня, отобрать право, которым благодаря секире пользовались я и четыре поколения моих предков. Вот сейчас я размозжу ему голову, и мы вернемся к делу Мезилы!
— Прекрати болтовню! — перебил его Умелопогас. — Если же не умеешь молчать, то лучше попрощайся с солнцем!
Тут Джиказа задохнулся от бешенства, пена выступила у него изо рта так, что он больше не мог говорить. Это забавляло всю толпу, кроме Мезилы, косо поглядывавшего на высокого, свирепого незнакомца, и Зиниты, глядевшей на Мезилу тоже не особенно любезно.
Все двинулись к загону. Галаци, издалека заметив это, не мог больше удержаться. Он подошел и смешался с толпой.
Глава XVII
Умелопогас становится вождем племени секира
Умелопогас и Джиказа-Непобедимый вошли в загон и остановились посреди его на расстоянии десяти шагов друг от друга.
Умелопогас, как мы помним, был вооружен большим щитом и легкой лунообразной секирой, а Джиказа — Виновницей Стонов и небольшим щитом.
Глядя на такое вооружение, народ думал, что владелец секиры быстро расправится с незнакомцем.
По данному знаку Джиказа с яростным ревом налетел на Умелопогаса. Но тот не шелохнулся до той минуты, когда враг приготовился ударить. Тогда он внезапно отскочил в сторону и сильно хватил по спине промахнувшегося Джиказу. Он ударил его тупым концом, так как убивать секирой не намеревался. В толпе раздался взрыв смеха. Джиказа чуть не лопнул от досады, от позора. Он обежал кругом, как дикий бык, еще раз налетел на Умелопогаса, поднявшего щит, чтобы встретить удар великой секиры. И когда Джиказа занес ее высоко над головой Умелопогаса, тот закричал, будто от ужаса, и побежал.
